Как будет угодно графу. Глава 16.1
Глава шестнадцатая. Часть первая
«Чёрт побери, чёрт побери, неужели уже прошла неделя?» - билась в абсолютно пустом мозгу Дейдары одна-единственная паническая мысль. Он сам не заметил, как вцепился в рукав рубашки Сасори так, словно это была последняя соломинка, поддерживающая его надломленную психику в нормальном состоянии.
- Всё нормально. – Вампир не вырвал руки, стоя неестественно прямо, будто проглотив жердь. Всего пара вещей выдавала его волнение: очень резко проступивший акцент в речи (временами Дей даже не понимал отдельные слова - настолько они искажались) и то, что он время от времени покусывал нижнюю губу. – Всё в порядке.
«Нет, не в порядке. Совсем не в порядке, дурак!»
Юный вампир ощутил перемену ролей. Если всю прошедшую неделю он увивался за Акасуной хвостиком, пытаясь доказать тому, что всё не так плохо, то сейчас Сасори сам принял на себя роль няньки. С одной стороны, такое поведение даже обнадёживало – хотелось верить, что граф наконец смог собраться с силами. Но существовала опасность того, что всё, что он смог задавить в себе, вырвется наружу в самый неподходящий момент.
Дейдара вздохнул – этой ночью всё решится.
Тсукури все семь проклятых дней был как на иголках. О себе он, казалось, и думать забыл – всё его болезненное внимание получали находящиеся рядом.
Поэтому от его внимания не ускользнуло то, как поменялось поведение Саске. Обычно он не принимал знаков внимания со стороны Итачи благосклонно, если тот действовал на глазах у всех, мог даже ударить, если брат позволял себе слишком многое, по его мнению. Или принимал, но с обещанием мучительнейшей кончины на лице для того, кто осмелится отпустить в их сторону комментарий. Теперь же он, казалось, совсем забыл о выбранном стиле поведения. Что бы ни делал старший Учиха, младший принимал безропотно и с выражением такой отчаянной радости на полудетской мордашке, словно каждая последующая ласка могла оказаться последней.
Объятия Итачи стали более судорожными. Он мог обвиться вокруг брата и подолгу так стоять, как будто уверяя самого себя, что Саске абсолютно материален и ни за что не утечёт сквозь пальцы, как талая вода. Если раньше их ещё можно было увидеть по отдельности, то теперь они не расставались, кажется, ни на секунду. Дейдара мог бы затеять скандал по этому поводу – всё выглядело так, будто они заранее решили не верить в силы Сасори и всячески это показывать. Но собственные чувства останавливали всякий раз этот бешеный и абсолютно бесполезный порыв – ведь он сам точно так же, как пресловутый лист, не отлипал от господина.
Темари с братьями вообще испарились почти на всю неделю. Дей увидел их только в конце, когда они… распускали слуг.
Вампирша слабо кивнула в знак приветствия, фактически падая в кстати подвернувшееся кресло. Вид у неё был измождённый донельзя. Канкуро потихонечку выпроваживал вереницу людей за порог замка:
- Идите, идите по домам… Ино, что ты встала? Беги давай.
- Погодите, господин хороший, - неуверенно произнесла девушка, поправляя чепец нервным движением. Её взгляд скользнул по Дейдаре. Юношу пробрала дрожь – в них не было и следа узнавания. Точно так же на него смотрела в последний раз его покойная мать. Ему сразу стало понятно, почему Темари выглядит такой усталой. – Я вас не встречала раньше, господин? Ваше лицо кажется мне знакомым.
- Не думаю, - смог выдавить парень под свирепым взглядом Темари. – Я бы запомнил такую очаровательную юную леди, уж поверьте мне.
- Я, наверное, обозналась. Простите. Я такая глупая… Разве я могу знать кого-то из высоких.
Ино присела в поклоне и упорхнула вслед за остальными людьми.
Когда эхо от захлопнувшихся ворот перестало гулять по холлу, Дейдара наконец открыл рот:
- Зачем вы это сделали?
- Человек не может держать рот на замке, - ответил Гаара. – Даже угрозы мучительных пыток не всегда способны захлопнуть поток слов. Рассорился с друзьями - выпалил от злости… напился - выболтал всё соседу по столику… захотел похвастаться перед дружком или подружкой… Нам не нужно такое внимание. Легче заставить забыть.
- Люди в деревне?
- Они тоже. Сейчас тут просто какая-то высокая особа проездом. Никто не знает, что когда-то здесь жил граф с прислугой. Никто не знает, кто такой Дейдара и существует ли он на свете. Ты теперь не принадлежишь миру людей. Тебя там не знают и не должны знать. Ты только наш. Мы могли бы не мучить Темари, - слегка повысил тон Гаара, видя, что Дей открыл рот и собирается что-то сказать, - и просто перебить всю Трансильванию до последнего ребёнка. Мы управились бы за сутки, а не заставляли бы сестру раз за разом применять свои способности. Но мы этого не сделали.
- Спорим на что угодно, ты этим безумно гордишься, - съязвил Дейдара, всё ещё смотря на тяжёлую дубовую дверь. Мир за её порогом перестал быть родным – как будто обрубили, резко и безжалостно, питающий сосуд.
- Да, - просто ответил вампир. – Я рад, что мы не скатились до уровня животных. И в некоторых поступках мы более человечны, чем сами люди.
Их самих, Дейдару и Сасори, словно охватило безумие. Не проходило ни дня, чтобы юноша не оказывался в уже хорошо знакомой кровати. У юного вампира создавалось ощущение, что они навёрстывают всё то, что не успели за краткие месяцы, и то, чего ещё могут не успеть в будущем. Даже его нечеловеческих сил временами не хватало, но он не сопротивлялся или сопротивлялся для вида, быстро сдаваясь.
Ему даже не приходило в голову, что Сасори можно и оттолкнуть, когда тот ни с того ни с сего вдруг прижимал своего протеже к ближайшей, отнюдь не мягкой стенке. Да, это случалось очень часто, да, подобные нападки нередко прекращались только к наступлению утра, да, Скорпион всё-таки был чересчур жаден, но…
Но. Но, но.
Но Дейдара никогда не отказывал. Ему не очень-то нравилось такое хозяйское отношение к своей персоне, у него даже не раз возникала мысль о том, а не позабыл ли его дражайший хозяин, что у него, кроме тела, есть и внутренний мир. Но подобные мысли убегали быстрее скаковой лошади, стоило Сасори приблизиться к нему с известными намерениями, и возвращались только тогда, когда урон был уже нанесён. Юноша даже не возмущался, когда граф засыпал прямо на нём, не успев даже выпутать пальцы из светлых волос.
Им обоим нужно было забыться. И забытье выискивалось только таким путём. Нужно было ощутить под пальцами кожу, сжать в объятиях до хруста костей, вырвать в диком порыве клок волос, поцеловать, раня губы и язык острыми краями клыков. Терпкий вкус крови не давал забыть, что они ещё живы.
Может быть, поэтому Дейдара, не стесняясь, кричал чьё-то имя. Может быть, поэтому кто-то засыпал, не думая о приближающемся сроке.
- Добрая ночь… графиня. – Мадара даже не постарался удалить из приветствия явный оттенок насмешки.
- Не такая уж она и добрая, господин. – Дейдара решил не обращать внимания на подкол со стороны главы Совета.
- Кто знает, может быть, она закончится совсем не так, как мы предполагаем.
- Именно поэтому вы дали добро на заведомо проигрышный для Сасори поединок? – Он изо всех сил старался, чтобы в его голосе не проскальзывали обвиняющие нотки, хотя его злобно горящие глаза говорили больше его тона. Юноша не скрывал и не собирался скрывать, что он считает отчасти виноватым в случившемся и Мадару. – Вам стоило всего лишь сказать «нет», и мы бы сегодня не встретились.
- Потому что кто-то мог бы в это время уже гнить в земле, - добавил молчавший до этого Хаширама. Тсукури смерил его мрачным взглядом – он был знаком с этим вампиром не больше пяти минут, но его спокойное лицо, на котором мало какие чувства проскальзывали, не вызвало у Дейдары особого доверия. Парень в принципе не доверял людям, которые скрывают эмоции, благоразумно считая их непредсказуемыми, а потому опасными. И трепета по отношению к вышестоящему он, как ни странно, тоже не ощущал. Мадара выглядел и наверняка был гораздо опаснее, чем его собрат. А Хаширама тем временем продолжал вещать: «Не считай, что Совет принимает решения, не думая головой. Тем более что у нас их четыре, и каждой уже за тысячу лет».
Неподалёку негромко беседовали Яхико и его спутница Конан, которых Дейдара уже видел на балу. Те никак не прокомментировали внезапно сменившую пол «графиню». Честно говоря, они вообще довольно вяло отреагировали на своё прибытие, отвесили пару вежливых поклонов скорее из приличия, чем из реального желания, и тут же забились в уголок, беседуя о чём-то своём. Создавалось впечатление, что эта парочка вообще не понимала, что она прибыла сюда следить за ходом поединка, а не поболтать в мирной обстановке.
Дейдара не думал, что такое «мероприятие» побудит столь многих приехать и поглазеть, учитывая нелюбовь вампиров к большим скоплениям сородичей. Тем не менее его глаза говорили ему, что кровососов в холле собралось едва ли не столько же, как на памятном балу, после которого всё полетело к чертям…
- Тут по большей части одна молодёжь. – Мадара словно читал его мысли. – Не буду же я сдерживать такую толпу.
- Хотя всё это понемногу превращается в представление. – Хаширама тоже был недоволен сложившейся ситуацией.
- В основном из-за него. – Итачи в обнимку с братом возник как из ниоткуда и кивнул в сторону ругающегося на чём свет стоит Хидана. Соседние с ним и Какудзу кучки вампиров с опаской косились на неприподъёмную на вид косу, которая как-то игриво сверкала начищенными лезвиями рядом с хозяином. Сам хозяин злополучной овощерезки что-то громогласно объяснял спутнику, хотя тот его не слушал. Видимо, это была испытанная тактика, потому что через пару минут Хидан захлебнулся воздухом и заткнулся. – Орочимару ещё не явился?
- Крутится где-то здесь. – Мадара повёл плечами несколько более нервно, чем планировал. Учиха внимательно посмотрел на Саске, затем слегка кивнул Итачи, будто отвечая на незаданный вопрос, и потянул за собой Хашираму, начав прокладывать себе путь сквозь толпу.
- Сейчас начнётся, - прокомментировал очевидное Итачи. – Где Сасори носит?
- Он просил ненадолго оставить его одного, - едва смог произнести Дейдара, чувствуя, что по мере движения Мадары сквозь толпу его огромными волнами накрывает паника, такая сильная, что ноги уже отказывались держать тело. – Должен появиться с минуты на минуту. Слушай, это нормально, если я сейчас заору и брошусь в окно?
- Это самое меньшее, что я сам сейчас хотел бы сделать, - ответил Итачи, пытаясь сложить губы в свою извечную полуулыбку. В этот раз она выглядела натянутой и донельзя чужеродной.
Вокруг зашептались и вдруг начали расходиться поближе к стенам. Старший Учиха ухватил юношу за плечо и тоже оттянул его в том же направлении, потихоньку подбираясь ближе к Старейшинам. Все четверо уже образовали вокруг себя небольшое открытое пространство – рядом стояли троица подопечных Сасори и – Дейдара едва не взвыл от бессильной ненависти – чему-то хитро-хитро улыбающийся Орочимару. Змей выглядел так, будто пришёл на дружескую вечеринку. Плавленое золото глаз стегнуло по Дею так, что тот едва не споткнулся, ощущая, как против воли трясутся поджилки.
«В нём ничего человеческого нет. Он так же смотрел на Сасори, когда издевался над ним. И будет, может быть, так же смотреть на нас… Нет, спокойно, спокойно…» - твердил себе парень, пока его подталкивал Итачи. Он испытывал странное, двойственное чувство: с одной стороны, страстно желал убить Змея собственноручно, с другой – до дрожи в коленях боялся даже приближаться к нему.
Вдруг Орочимару сделал крохотный шажок вперёд – и Дейдара аж взвизгнул. Тут же между ним и Змеем вырос Итачи, закрыв поневоле разом и юного вампира, и своего брата.
- Ещё шаг, выродок, – и поединок для тебя состоится раньше, чем ты предполагаешь.
- Ай-яй, Итачи-san, зачем так сердиться? – зажмурился Орочимару от удовольствия. – Я всего лишь хотел поприветствовать вас всех.
- Ты и так уже предоставил нам великолепное приветствие. Вполне в твоём стиле. И запомни, мразь ползучая…
- Итачи! – Мадара с удивлением посмотрел на своего потомка. Никогда ещё старший Учиха не был настолько зол, чтобы забывать элементарные правила вежливости. Но тот только отмахнулся от прародителя:
- Не думай, что в случае твоей победы я отдам тебе Саске.
- Ты подчинишься решению Совета, Учиха, как бы высоко ты ни стоял, – попытался осадить его Яхико.
- Я не подчинюсь никому, если при этом будет причиняться вред моему брату.
- А его хорошенькой заднице не всё равно кому подставляться? – сладенько поинтересовался Орочимару, всем своим поведением нарываясь на взбучку. Саске не стерпел такого камня в его огород – мгновенно поднырнул под руку Итачи и ринулся на обидчика, вынимая на ходу небольшой и простенький кинжал. Только Конан успела испуганно охнуть – а лезвие уже подрагивало в нескольких миллиметрах от правого глаза Орочимару. Младший Учиха, горя бешенством, зарычал на Сасори, который с невозмутимым видом стоял между ними и удерживал оружие. Все были так поглощены назревающим скандалом, что не заметили появления второго дуэлянта. Граф с силой потянул руку Саске вниз, вынуждая его убрать от лица противника хищно блестевшее в свете немногочисленных свечей лезвие.
- Не кради у меня жизнь врага, - тихо произнёс Акасуна – абсолютно спокойно и сдержанно. Таким Дейдара видел его чаще всего: собранным, даже слегка апатичным. – Опусти кинжал, Саске.
Младший Учиха обернулся, смерил брата вопросительным взглядом, дождался его кивка и отступил, с нарочито громким хлопком вернув оружие в ножны и презрительно фыркнув.
- Может, будем начинать? – непринуждённо поинтересовался Сасори у Мадары. За всё это время он не подал виду, что вообще заметил Орочимару. – Нехорошо заставлять гостей ждать.
Глава Совета усмехнулся:
- Что ж, если все на месте, то тянуть время и вправду незачем.
Он повернулся к ожидавшей его слов толпе:
- В первую очередь хочу напомнить основные правила поединка, так как большинство из присутствующих здесь видят подобное впервые. Конечная цель – уничтожить противника любой ценой. Битва до первой крови, принятая у людей, исключается, только смерть одного из участвующих в поединке имеет значение. Единственное условие, ограничивающее участвующих, заключается в запрете захвата заложников и тому подобного. То есть действовать против соперника, используя близких ему людей или вампиров, не дозволено. Некоторые способности могут охватывать довольно большой радиус действия, поэтому прошу очистить пространство как можно более большое для блага самих присутствующих. Оглашу требования бросившего вызов. - Мадара слегка кивнул в сторону Орочимару. – В случае поражения его соперника обращённые Сасори переходят под его покровительство. Кроме того… - Глава Совета слегка запнулся, будто не веря, что сам произносит приговор своему потомку. Змей лишь тихо и снисходительно улыбался ему. Дей посмотрел на стоящего рядом Итачи и обомлел, увидев, как исказилось от ненависти его лицо. – Та же участь ждёт Учиху Саске. Итак, если нет возражений…
Сердце у Дейдары оборвалось.
- Можете начинать.
Юноша думал, что оба противника тут же сорвутся с места, стремясь быстрее покрыть расстояние в каких-то двадцать шагов между собой, чтобы успеть ударить, положить конец поединку одним быстрым и смертоносным ударом в сердце или в голову – настолько сильное царило между ними напряжение. Дейдара буквально видел, как пространство между ними чуть ли не искрит от почти материальной злобы. Но, вопреки его ожиданиям, ни Орочимару, ни Сасори не сдвинулись с места. Скорпион выглядел расслабленным, даже безучастным к тому, что его окружает, – он смотрел на противника абсолютно бессмысленным взглядом, словно не видя опасности перед собой. Змей же откровенно насмехался, что-то насвистывая себе под нос и медленно перекатываясь с носков на пятки.
Минуты текли, а вампиры ещё не сказали ни слова, не сделали ни одного шага друг к другу. Толпа вокруг них потихоньку начала шептаться, и в шёпоте этом явственно слышалось недоумение. Дейдара тоже не понимал ровным счётом ничего.
«Что всё это значит?»
- Так и будем стоять как истуканы, ангел? – Змей понял, что драматическая пауза слишком уж затянулась.
- Вот у меня тот же вопрос, - тихо пробурчал Саске, но Дейдара его услышал и произнёс краем рта:
- Он начал поединок уже тем, как обратился к нему.
- Не я напрашивался на поединок, Змей, - невозмутимо ответствовал Сасори. – Не мне его и начинать.
- Знаешь, - продолжал Орочимару, будто бы не заметив реплики в свою сторону, - мне откровенно жаль, что поединок не может закончиться чем-нибудь иным, кроме гибели соперника…
Лицо у графа окаменело, а Дейдара порывисто вздохнул со своего места, внутренне радуясь, что Итачи удерживает его за плечи – он не был уверен, что сможет сдержаться и не наброситься на змеиного ублюдка. Ничем не примечательная фраза, истинный смысл которой поняли меньше десятка находящихся здесь, но и этого ничтожно малого числа было достаточно, чтобы поначалу просто напряжённая атмосфера превратилась во взрывоопасную. Юноша понимал, что если он вмешается, то не только автоматически присудит победу Орочимару своими глупыми действиями, но и просто помешает Сасори. Может быть, у него есть какой-то план.
Наверняка есть.
Пожалуйста, лишь бы он был!
- Мне было бы очень, очень жаль убивать такую красивую куколку, - хрипло шептал Орочимару, начав плавно скользить вперёд. Граф не двигался, следя за ним расширенными, поглотившими радужки зрачками.
- Неужели гипноз? – как назло, пробормотал сзади Итачи, поселив в сердце Дея ещё один очажок паники. – Нет, он не может так легко попасться. Хотя, учитывая, что Орочимару - его создатель…
- Итачи, будь добр, заткнись. Я понимаю, что ты волнуешься, но не доводи меня своими предположениями до ручки! – нервно потребовал юноша, даже не оглянувшись. Он кусал пересохшие от волнения губы, следя за двумя одинокими фигурами посреди зала. Орочимару даже внешне казался сильнее и крепче Сасори, что уж говорить об опыте – он возвышался над вампиром почти на полторы головы, при всей его сухощавости казалось, что даже тень его может навредить, если бы она, конечно, была.
Змей остановился в двух шагах от бывшего подопечного, лениво поигрывая кончиком длинной угольной пряди волос – сегодня его спутницы-змеи не было на плечах, но привычка поглаживать любимицу осталась. Его слова лились нескончаемым журчащим потоком, поневоле убаюкивая слушающего, в них даже скользили нотки сочувствия, понимания, в них можно было бы даже поверить… если бы золото глаз не блестело таким холодом и расчётом.
- Действительно жаль, ангел мой. Почему ты всегда был таким непослушным, почему тебя постоянно надо наказывать, чтобы до тебя хоть что-то дошло? – Орочимару говорил всё тише и тише, поневоле заставляя прислушиваться к своим словам. Весь зал окутывала гробовая тишина, постепенно становящаяся мёртвой – казалось, даже гобелены внимали мягкому обволакивающему баритону. – Вот доигрался теперь. Нехорошо, нехорошо.
«Почему ты не реагируешь?! Почему ничего не предпринимаешь? Он так близко, в такой опасной близости, а ты пялишься в пространство, кретин!» - Дейдаре казалось, что его мысли слышит весь зал - настолько настойчиво они копошились в голове. Юноша беспомощно прижимал руки к груди, моля всех известных ему богов о том, чтобы все действия Сасори, а точнее, их отсутствие, оказалось чётко продуманным пунктом плана. В голове противно токало – словно гнойный нарыв размером с кулак пульсировал в самом центре мозга. Боль потихоньку нарастала.
Ладонь Орочимару, тонкая и белая, медленно опустилась на плечо Сасори. Акасуна даже не вздрогнул. Змей чуть подался вперёд и что-то прошептал на ухо вампиру уже совсем тихо.
Словно сгустившийся в кисель воздух разорвало воинственное пение стали. После оглушающей тишины этот звук казался резким и высоким, режущим слух. Кое-кто из вампиров запоздало ахнул, а Дейдара едва удержался от вскрика – неуловимым для глаза движением Скорпион выпустил из ткани рубашки длинную металлическую иглу, замахнулся и чиркнул по горлу Орочимару – точнее, по тому месту, где оно было незадолго до атаки. Змей, при всей своей расслабленности, бдительности не потерял.
Всё это случилось в одну секунду, менее одного стука сердца.
- Ты никогда больше не прикоснёшься ко мне, - чётко и внятно произнёс Сасори, не опуская руки с зажатой в кулаке иглой. Противник скосил глаза на разорванный воротник плаща.
Он больше не улыбался.
Теперь Орочимару смеялся – громко и восторженно, запрокидывая назад голову и утирая несуществующие слёзы. А Сасори до боли хотелось прижать ладони к ушам, чтобы не слышать этого булькающего смеха, смахивающего на последние звуки утопающего за секунды до смерти в топком болоте.
Постепенно Змей успокоился и с претензией на невинность улыбнулся в ответ на несколько десятков ошарашенных взглядов:
- Прошу прощения, не смог удержаться. Я настолько часто слышал от него эту фразу, что сейчас уже слышать её без определённой доли иронии нет сил. – Он широко взмахнул руками, будто приглашая зрителей посмеяться вместе с ним. Максимум, чего он добился от публики, – пара нервных смешков откуда-то из глубины зала, которые стихли в одно мгновение. Впрочем, Орочимару остался доволен и таким жалким результатом. – Ангел, ну честно, уже надоело.
- Мне нет до этого дела, - холодно ответил Сасори, расстроенно цокнув языком, когда понял, что игла даже не оцарапала противника. Впрочем, сейчас это было неважно – таким оружием вампира всё равно не убить, разве что сделать довольно убогий дуршлаг. Это небольшое представление было рассчитано на выявление сил врага и ни на что больше. И Орочимару не был таким дураком, чтобы отвечать на комариный укус. Вон даже не удосуживается смотреть на него… Настолько уверен в победе? Или специально показывает своё пренебрежение, надеясь вывести его из себя?
- Кстати! – вдруг картинно хлопнул в ладоши Змей. – Хотите, расскажу, почему вы вообще сегодня собрались тут, добрые мои соплеменники?
«Ты собрался… Нет, только не это!»
Орочимару жадно следил за тем, как меняется выражение лица Сасори, из равнодушного становясь откровенно испуганным. Вампир осклабился:
- А-а-а, дошло ведь, ангел мой? По глазам вижу, что ты меня понял… Ты всегда был умным мальчиком. Вот только не всегда и не везде мог вовремя оценить ситуацию.
- Ах ты… скотина! – Голос Дейдары возмущённо зазвенел. Акасуна скосил глаза, стараясь одновременно уследить за Змеем. Юный вампир сверлил Орочимару взглядом, в котором явственно читалась его мучительная смерть. Увы, пока что несбыточная. Юноша обхватил себя руками так, будто ему было очень холодно и неторопливо раскачивался взад-вперёд, сидя на полу… Сидя?! На мгновение граф даже забыл о поединке, вглядываясь в осунувшегося Дейдару. Тот был необычно бледен даже для вампира, а его зрачки были расширены от… от боли?
- Ай-ай, нехорошо оскорблять старших! – издевательски пропел Змей, делая шутовской реверанс. – Да вы, похоже, в курсе того, что я собираюсь поведать сим достопочтенным господам, юная графиня? – Тон его голоса то опадал, то повышался – вампир был в таком буйном восторге, казалось, вот-вот пойдёт скакать по залу. О Сасори он, похоже, вообще забыл. Тому бы воспользоваться сложившейся ситуацией, но Акасуна словно потерял способность двигаться и мыслить, лишь напряжённо следил за Орочимару. Мелькнула, правда, здравая мысль о том, что можно было бы попытаться его заткнуть – граф был не готов делиться подобными тайнами с общественностью, – но руки и ноги словно сковало холодом. Он мог только стоять и растерянно слушать, вдруг почувствовав себя как никогда маленьким и слабым.
Змей перестал обращать внимание на Дейдару, который уронил голову на грудь и что-то еле слышно забормотал. Итачи присел рядом, слегка поглаживая юношу по плечам и настойчиво что-то советуя. Но юный вампир только тряс головой.
- Стоило бы начать сначала… - Голос Орочимару доносился до его слуха словно сквозь толстенную подушку. – Но, мне кажется, будет наглядней увидеть.
Сасори не смог уклониться - просто-напросто не успел. Излишнее внимание к персоне Змея обернулось против него. Всего мгновение назад противник неторопливо прохаживался шагах в десяти от него, а теперь уже сжимал холодными тонкими пальцами его запястье, словно клещами. На один миг золотые глаза впились раскалёнными спицами в карие, и Орочимару резко завёл руку вверх.
Высокий, надломленный крик ударил по чувствительному слуху вампиров. Истошный вопль боли перекрыл треск ломающейся в локте и плечевом суставе руки. Сасори упал как подкошенный, громко подвывая и судорожно дёргая ногами, скользя носками сапог по гладкому полу зала.
Дейдара едва не закричал следом – столь громкий, исполненный муки крик неслабо отозвался в его наполненной болью голове. Юноша сжался в комок, держа голову между ладонями. Внутри словно билось о стенки месиво из крошева костей и полусвернувшейся крови. В ушах нарастал звон. Казалось бы, он должен был перекрывать все остальные звуки, но нет – теперь негромкое поскуливание слышалось отчётливо. Так же чётко ощущались упоительно прохладные ладони Итачи на его плечах. Дей едва сумел разжать сведённые судорогой челюсти и просипеть:
- Помоги… ему, Учиха.
- Не могу, Дейдара. Успокойся, ещё не всё потеряно. Это же всего лишь рука. Не волнуйся так. – Итачи смерил подозрительным взглядом трещинки в полу, тянущиеся от того места, где сидел юноша, и расширяющиеся с каждым мгновением – медленно, но неумолимо. – Прошу, держи себя в руках.
- Ты ведь… понимаешь… что Змей… пытается… сделать. – Слова удавалось выталкивать с огромным трудом. Каждое из них словно обзавелось ядовитыми крючками и цеплялось за стенки горла с поразительным упрямством. Да что сегодня с ним творится?!
- Ты должен верить в него. Или он избавится от своих страхов, или погибнет.
- Ты… тебе плевать…
- От него зависит судьба Саске! – От голоса Итачи мёрз воздух. – Я пропущу мимо ушей твои слова. Я прошу тебя успокоиться, иначе ты можешь ставить виновником поражения Сасори.
- Каким… образом?
- Просто поверь мне. Успокойся, – старший Учиха с облегчением увидел, что трещинки перестали змеиться дальше, – дашь волю гневу потом.
Сасори подвывал от боли – оказывается, за столько лет болевой порог его так и не повысился. Он по-прежнему не мог выдерживать физическое воздействие. Тем более от того, кто присутствовал почти во всех без исключения кошмарах. Граф жалкой кучей распластался на полу, одна его рука была вывернута под невероятным углом, вторая исступленно скребла гладкий пол, подбородок чувствовал исходящий от поверхности холодок. Орочимару придавил коленом его спину, мешая подняться, и давил на его затылок, вцепившись в алые вихры. Но страшно было не его униженное положение, с этим можно было смириться на время. Страшно то, что на глаза стали наворачиваться постыдные слёзы. Всё это настолько напоминало события трёхсотлетней давности, что тело Сасори неосознанно вызывало к жизни собственные реакции на насилие. Только вот теперь всё это происходило на глазах почти сотни сородичей.
«Сопротивляйся… Ну же!»
- Ты всегда умел только лаять из угла. – Шёпот вливался в уши застоявшейся тухлой водой из высыхающего пруда. Вампир, уткнувшийся лицом в пол, почти чувствовал её вкус на своих губах. И ничего не мог поделать.
Треснула разрываемая ткань.
- Ты… собрался прямо здесь? – Сасори с трудом удержался от уже ставшим рефлекторным крика. Кожу спины стал холодить не ощущавшийся до этого сквозняк. Или это просто Змей обшаривает его хищным взглядом?
Снова неприятный булькающий смех:
- Неужели подумал, что я накажу тебя на глазах у всех? – Острые клыки царапнули ушную раковину. Граф сжался ещё сильнее, задыхаясь от омерзения и ужаса. – Да у тебя фантазия поярче моей будет, ангелок. Нет, сегодня мне не это от тебя нужно.
Спина была уже полностью обнажена. Обрывки камзола свисали по бокам жалкими ошмётками, полностью открывая роспись шрамов на спине.
Орочимару резко потянул его за волосы, вынуждая встать на колени. Сасори зашипел от боли, принимая вертикальное положение. Не удержалась и скатилась из уголка глаза одинокая слеза. Противник с видом фокусника оглядел публику, лёгкими касаниями поглаживая спину графа. А тот заходился в лихорадочной дрожи, ненавидя, ненавидя, ненавидя до дрожи в коленях, до зубовного скрежета. Чуть ли не узлом свёрнутая рука повисла вдоль тела плетью, рукав кое-где пропитался тёмной кровью. Акасуна смотрел в потолок, стараясь не замечать взглядов – испуганных, заинтересованных и жалостливых. Последние были особенно гадкими – они пауками бегали по белым стрелкам шрамов, цепляясь острыми коготками за искалеченную плоть. Голос Орочимару доносился словно издалека:
- Этот милый узор нанёс я. – Тонкие пальцы пробежались по очертаниям маховых перьев, изломанных в судороге рождения. Сасори отчаянно глотал воздух, чувствуя, что истерика так и подпирает к самому горлу, грозя излиться наружу плачем пополам со смехом. Он ведь не будет говорить всего? Ведь правда не будет?
- Нанёс после того, как трахнул его.
Оглушающая тишина накрыла зал. Кто-то, судя по непотребной лексике, Хидан, ошарашенно выругался.
Вампир, застывший в рабской позе, тонко завыл, не сумев удержать отчаяния в груди.
- Вы бы видели, как этот малец подо мной бился.
Сасори поднёс уцелевшую трясущуюся руку к лицу, стирая новые капли с дрожащих ресниц. Узнали. Запомнят. Омерзительно мягкие прикосновения к изорванной коже спины. Холодные. Скользкие, как змеиные объятия. Отравляющие самим ожиданием прикосновения. Лишь бы не чувствовать. Испариться, стать никем.
- Как он кричал… Правда, мой милый Сасори? – Даже его имя в его устах звучит новыми красками: каждый слог растягивается, становится неуловимо испорченным, заполняется гнильцой, покрывается плесенью. - Ты ведь так боялся огласки, бедный мальчик. Так боялся, что кто-то узнает. Тебе не нужна была жалость в глазах соплеменников, вообще в чьих-либо глазах. Это давало тебе понять, насколько ты ничтожен. Даже Итачи не может до конца изгнать налёт жалости, когда общается с тобой, когда смотрит на тебя… И ты ломаешься. С громким, отчаянным треском. Как кукла, на которую нечаянно наступил неосторожный хозяин.
«Пожалуйста, борись!» - чужой крик, совсем не похожий на отголосок его мыслей. Дейдара?
Юный вампир тоже стоит на коленях, всматривается в своего почти поверженного хозяина. И в его глазах нет даже крупицы жалости – лишь злобное отчаяние, подстёгнутое неведомой болью.
«Ах ты, мразь! Нашёл время сопли распускать! В нём больше нет власти над тобой, жалкая тряпка! Если ты сдохнешь, я убью тебя!»
Сасори улыбнулся уголками губ: он и забыл, что иногда при сильном эмоциональном потрясении между подопечным и хозяином может установиться ментальная связь. Вряд ли Дей догадывается о том, что граф слышал его мысли. Но это уже и неважно. Лишь бы Змей нагнулся пониже… Ну, ещё немножко…
- Может, ты ещё расскажешь о том, как пытал его почти восемь лет? Как издевался над абсолютно беспомощным человеческим ребёнком? Как ставил опыты над своим новорождённым соплеменником, м? Этого ты не хочешь рассказать, Орочимару?
Насмешливый вопрос Дейдары вошёл ножом в масляную тишину зала. Все как-то одновременно перевели взгляд на юношу. Тот продолжал выплёвывать обвинения, с радостью замечая, как искажается злобой лицо вампира, словно кто-то плеснул кислотой на чарующую маску. Очевидно, Змей не поверил в осведомлённость Дея об этом. Наверное, впервые в жизни недооценил соперников. Он мог надеяться на молчание Сасори и был бы прав в своих предположениях – гордость не позволила бы ему признаться. А вот Дейдара, который с самого начала клал на всякую логику, оказался неожиданным камушком на пути – тем алмазом, который попал в жернова и стёр их в порошок. Вампиров было мало, поэтому подобные инциденты если не карались Советом, то не встречались с распростёртыми объятиями.
Но Змей не спешил сдаваться:
- Как ты можешь доказать свои слова, маленькая графиня? Неужели позволишь выпить кому-то своей драгоценной крови?
- Срал я на доказательства! – грубо ответил Дейдара, смотря на Орочимару снизу вверх. – Сасори может подтвердить мои слова.
«Только попробуй смолчать, придурок! Я сейчас твой зад из беды вытаскиваю!»
- Ну и что ты на это скажешь, ангел? Признаёшь?
Вампир что-то просипел в ответ, вынуждая Змея наклониться, чтобы разобрать слова…
- Ты труп, Орочимару.
Сасори со всей имеющейся у него силы рванулся из хватки противника, оставляя в его кулаке целый клок алых волос. Противник ещё успел обезопасить себя от ударов, но граф и не собирался использовать для атаки руки, учитывая временную недееспособность одной из них. Вместо этого он сильным обратным движением выпрямил ногу и крутанулся вокруг своей оси, подсекая Орочимару. Тот даже охнуть не успел, в мгновение ока оказываясь на полу. Теперь уже его положение можно было назвать незавидным. Сасори диким горным котом скакнул на него, нетерпеливо щёлкнув клыками. В первый раз досталось одной из рук, когда острые зубы скользнули по предплечью. Во второй раз клыки достигли горла.
Коротко взвыв по-звериному, Сасори подался назад, вырывая из горла противника приличную часть гортани.
На пол фонтаном брызнула струя чёрной застоявшейся крови. Орочимару издал полувздох-полухрип, сбрасывая с себя обезумевшего вампира, – и откуда только силы брались с разодранным-то горлом?
Дейдара следил за схваткой, с самого начала более-менее активных действий начавшую напоминать кровавое месиво в каморке мясника, совсем помутневшим от боли взглядом. Кровь хлестала нескончаемым потоком, количество карминной жидкости на полу стремительно увеличивалось по мере того, как Орочимару стал совершать резкие ответные движения.
Змей обеими ногами ударил недавнюю жертву в грудь, отбрасывая Сасори метров на десять; он пролетел почти через весь зал и основательно шмякнулся о стену, выбив кое-где куски камня. Каменная пыль покрыла рыжие волосы, делая его облик вкупе с горящими ненавистью глазами, чужой кровью, капавшей с подбородка и вывернутой под неестественным углом рукой совсем уж инфернальным. Вампир небрежно встряхнулся, как мокрый пёс, и снова бросился на противника.
Теперь Дей понимал, почему ни тот, ни другой не имели при себе сколько-нибудь полезного оружия. Самым опасным были их собственные тела.
Юный вампир, сидя на приличном расстоянии от места поединка, и то ощущал, с какой силой они сталкиваются в схватке не на жизнь, а на смерть. Совсем скоро он перестал фиксировать ход поединка, потому что глаз уже не мог уследить за чересчур быстрыми движениями вампиров. Когда они чуть-чуть замедлялись, парень успевал кое-что разглядеть.
Вот Сасори слегка прогибается назад, уберегая лицо от направленного почти в центр лба удара, на его левой щеке зияют три глубокие раны, сквозь которые даже можно разглядеть зубы…
Орочимару отшатывается, ощупывая распоротый живот и проверяя, не вываливаются ли внутренности…
Сасори целит ребром ладони в кадык противника, но руку перехватывают на полпути, и она ломается в запястье. Вампир дико воет – пронзительно, оглушающе…
Дейдара вдруг понимает, что схватка почти завершилась и отнюдь не в пользу графа.
Так… быстро?
Вампир со всей возможной скоростью пытается отползти на безопасное расстояние, оставляя на полу длинный кровавый след. Юноша отчаянно вглядывается в искажённое болью лицо, обращённое к нему, – о боги милосердные, он улыбается?!
- Всё нормально… - Это он оглох, или с губ Сасори действительно не слетает ни звука? Только пузырится кровь. Теперь уже его собственная.
Орочимару тоже основательно потрёпан – но это не мешает ему принять какую-никакую горделивую осанку и даже встать на ноги. Вид у него абсолютно невменяемый. Наверняка, если сейчас ему сказать хоть слово поперёк, он просто убьёт тебя на месте. Змей сильно прихрамывает, но всё же с каждым неуверенным шагом настигает поверженного противника, чтобы завершить поединок. Хотя какой поединок? Это больше смахивает на бойню.
- Прости, я не смог.
Боль в голове нарастает. Все мысли выветриваются.
- Всё, ангелок, крылья-то оторваны. Уже никогда не полетишь. Как ни старайся, – зло сплёвывает на пол Орочимару, настигнув его и поставив здоровую ногу на спину. Сасори хрипит от новой порции боли, ведь рёбра почти наверняка все сломаны. – Ты летал только для меня, маленькая крылатая тварь. Не для этого ничтожного человеческого ублюдка. Ты был и останешься моим, только МОЕЙ игрушкой, понял?! – Последние слова вампир выкрикивает на весь зал, давя на рёбра поверженного графа. Тот даже не кричит – сорвал всё, что можно было. Только молча корчится, харкая кровью и косясь на осколки рёбер, белесыми копьями вспарывающие кожу боков и остатки верхней одежды.
- Орочимару, я думаю, хватит показательных экзекуций. – Про Мадару, вдруг подавшего голос, Дей успел благополучно забыть. А вот тот ни о чём не забыл: - Если собрался прикончить, так делай сразу. Не все здесь любят подобного рода развлечения.
Змей не ответил. Вряд ли он вообще слышал слова Старейшины. Он с отвратительным вниманием следил за подрагиванием одного из рёбер, влажно блестевшего кровью.
- В ту ночь я действительно едва не погиб, если тебе интересно, - вновь обратился вампир к Сасори, подозрительно затихшему под ним. – Я был обожжён до такой степени, что не мог самостоятельно идти. Поэтому в обмен на помощь мне пришлось обратить Кабуто. Он с самого начала своей службы страстно желал стать подобным мне. Но пока я восстанавливался, я потерял тебя из виду, а когда обнаружил, что связь разорвана, бросился на поиски. Надо было немедленно заткнуть тебе рот, пока ты не растрепал о моих маленьких пристрастиях… - Змей зыркнул в сторону толпы вампиров: на лице каждого второго было крупными буквами выведено омерзение. Даже Конан не удержалась от презрительной гримасы, расколовшей беспристрастную маску на хорошеньком личике. – Но проходило время, и не случалось ровным счётом ничего. Ты молчал как рыба. Даже спустя три года, которые отмеряли твоё время как изгоя абсолютно для любого соплеменника, ты даже не подумал просто-напросто нажаловаться Совету. Почему, ангел?
Орочимару пнул графа, вынуждая его свернуться, как улитку, в попытке заглушить боль.
- Гордость… Ты никогда не умел её смирять, мальчик. Я мог бы тебя убить ещё тогда, когда твои цепкие детские пальчики хозяйничали в моём кармане в попытке нащупать монеты. Но, даже будучи напуганным до смерти, униженным, доведённым до отчаяния, ты не опускаешь своих нагло горящих глазок. Помнишь, как часто я тебе их выкалывал? Помнишь?!
- Хватит уже! – завопил Дейдара, подстёгиваемый болью и бешенством. – Убей его, наконец, хоть перед смертью сжалься, мразь подколодная!!! Хоть раз в жизни сделай что-то хорошее!
- Молчи! – завизжал в ответ Орочимару, указывая на юношу трясущимся белым пальцем. – Ты, человеческая мелочь, как тебе удалось фактически поставить его на колени перед собой? Так, что он в рот тебе смотрит, жертвует собой ради тебя?! Чем ты его подцепил, какими уловками, какой хитростью?!
- Теми же, что он тебя покорил, - вдруг неожиданно спокойно ответил Дей.
- Что? – Змей аж застыл.
- С самого начала только один из вас стоял на коленях. И это был вовсе не Сасори. Ты же помешался на нём, Орочимару. Ты совершенно, до конца рехнулся на нём.
- Намекаешь, что я сумасшедший? – сощурился вампир.
- И очень активно намекаю. Съехавший с катушек мясник.
Змей заломил руки в истинно безумном жесте:
- Мясник, значит? Тогда мне нечего терять, верно? Твой дорогой граф уже одной ногой в могиле… Сильно сомневаюсь, что хоть один осколок кости не задел его сердца. И с тобой я могу делать всё, что захочу!
Дейдара видел, как к нему летит, вспарывая напоенный кровью воздух, небольшой кинжал. Летит точно в голову. Юноша понял, что если он достигнет цели, то убьёт его на месте.
Он не успевал уклониться. Не сейчас, когда голова его разрывается от боли, и душа – от страха.
Фанфик добавлен 21.10.2012 |
1710
Авторизируйтесь, чтобы добавить комментарий!