Как будет угодно графу. Глава 10
Глава десятая
- Сасори, перестань… Ну правда. – Дейдара упирался лбом в драпировку, под которой отчётливо чувствовалось холодное дыхание каменной кладки стены.
- До появления Учихи ты был, скажем так, не против, - ответил граф, мягко, но крепко удерживая человека на месте. От пальцев, сжимающих предплечье юноши, распространялся по всему телу странный холодящий жар.
Дей сглотнул и вцепился в ткань, как в спасательный круг. Причёска давно рассыпалась, и сейчас волосы выгодно скрывали от взора вампира бегающие, словно перепуганные мыши, глаза парня. Блондин чувствовал, что если он сейчас быстренько не избавится от присутствия Сасори, то может произойти непоправимое. То, чего он боялся и чего так неистово желало его тело…
- Убери руку, пожалуйста.
- Дейдара…
- Прошу тебя.
Медленно, нехотя, но разжались пальцы. Дей ощутил смутное облегчение, осознавая, что жар постепенно уходит из, как оказалось, своевольного тела.
- Сасори?
- М-м-м? – Вампир, если и был раздосадован, виду не подавал, снова превратившись в безучастную ко всему и безэмоциональную статую. Некоторое время назад юноша бы поверил в его безразличие. Но сейчас ещё были свежи в памяти фантастически порочно горящие глаза, нервно облизывающий губы юркий язык…
- Ты ведь мог… - Парень слегка сжался, чувствуя странную робость. Ему необходимо было знать ответ на этот вопрос, хоть он и звучал весьма и весьма провокационно и мог быть истолкован превратно. – Ты ведь мог не обращать внимания на мои слова. Ты всегда поступаешь по-своему. И сегодня тоже. Тогда почему ты… просто не осуществил желаемое?
Блондин затаил дыхание – и ответ последовал, причём в нём не было и следа былой издевки. Вампир понял, что сейчас лучше не портить и так шаткие отношения неуместным сарказмом. Голос его был странно надтреснутым. Дейдара многое отдал бы за то, чтобы увидеть выражение его глаз, но он не осмеливался поворачиваться, будто ожидая увидеть нечто постыдное.
- А ты этого хотел бы?
- Не думаю. Не знаю, - неожиданно правдиво ответил юноша, холодея от собственной честности.
- Это не «нет» - уже хорошо, - с претензией на юмор хмыкнул Сасори. – Если серьёзно… Я считаю это омерзительным. Милосерднее тебя сразу убить. Если тебя это успокоит, я никогда не совершал ничего подобного. Можешь не верить, твоё полное право, не отрицаю, что я далеко не ангел. Да ты и сам имел несчастье убедиться в моём характере.
- Это всё из-за Орочимару? – вдруг повернулся и выпалил Дей. Он сосредоточенно вглядывался в прекрасную маску на лице графа, но не видел никаких эмоций. Разве что глаза стали совсем уж стеклянными, словно изморозь трупным холодом сковала вампира внутри.
«Как бы я хотел узнать, о чём он думает. Чем живёт? Ах, нет, правильнее сказать, существует…»
- Что тебя с ним связывает? Почему ты убегаешь от него? Боишься?
- Сколько вопросов, и все не по делу. – Граф покачал головой. Трудно было поверить, что это он всего час-полтора назад готов был устроить в зале мясорубку из-за неудачно брошенной в его сторону фразы. – Ты чересчур любопытен, такие долго не живут.
- Это угроза? – нахмурился Дейдара, в один миг возвращаясь к мнению, что граф – редкостная падла.
- Предупреждение, - любезно ответил Сасори, улыбаясь сладенько-сладенько.
- Ну и прекрасно. Тогда я сам всё узнаю! – Блондин рассерженно одёрнул надоевший подол и отправился вон с балкона. И едва не споткнулся, когда его настигли брошенные вдогонку слова:
- Узнаешь, когда сам, по своей воле, придёшь ко мне. Это случится и очень скоро. Я так хочу снова услышать твои стоны, моя графиня. - Последние два слова он промурлыкал, неприлично придохнув.
- Ах ты… - Дейдара едва не захлебнулся воздухом от ненависти. Однако, когда он повернулся, чтобы высказать вампиру всё, что он о нём думает в самых нецензурных выражениях, сзади уже никого не было. Только ветер игрался с занавесями.
Следующий вечер пробуждения был… гудящим. В прямом смысле.
Голова Дейдары ныла безбожно, недвусмысленно намекая своему хозяину, что не мешало бы опохмелиться разок-другой. В общем-то юноша был целиком и полностью с ней согласен, что и выразил болезненным стоном, когда смог оторваться от божественно мягкой подушки. Он никогда не пил сверх меры, поэтому беспардонное поведение головы в первые моменты слегка его озадачило.
Кое-как уняв головокружение и собрав глаза в кучку, парень смог осмотреться и оценить масштаб бедствия.
Похоже, вчера он думал только о том, как бы добраться до лежбища, ибо все тряпки, которые на него накануне натянули служанки, валялись на ковре в художественном беспорядке. Платье оказалось перекинутым через зеркало, одна из туфель почему-то валялась прямо на подушке. То, что неприятно упиралось в спину и мешало спокойно лежать, опозналось, как ожерелье, ранее висевшее на Дейдаровой шее.
Парень шевельнулся и слегка поморщился: рана на сгибе локтя ощутимо болела.
- Ох, чёрт, - довольно громко выругался юноша и снова поморщился: голова загудела ещё больше. Кожа вокруг проколов воспалилась и покраснела, став неприятно горячей на ощупь. Дейдара потрогал повреждённый участок – ответная боль напомнила полный гноя нарыв. Локоть распух и с трудом сгибался.
- Нехорошо…
Стараясь не тревожить руку, Тсукури поднялся на ноги и постарался вспомнить, что же ему снилось. Сон нельзя было назвать безмятежным, это юноша помнил точно. Но и кошмаром это не было… Память услужливо подкинула нечто, напоминающее тёмную тягучую патоку, в которой он с поразительной готовностью тонул. Он помнил чей-то вкрадчивый шёпот и то, как его касались ловкие, едва ли материальные пальцы.
Дейдара облизал пересохшие и кое-где потрескавшиеся губы. В груди бился горячий комок, распространяя по телу какое-то болезненное тепло.
«Чувствую себя абсолютно больным, - подвёл он итог изучению своего состояния - Теперь на кухню и на свежий воздух!»
На уголке сознания мелькнули также воспоминания о Сасори, Орочимару и – совсем уж смутно – о бале, но вновь напомнившая о себе головная боль решительно воспротивилась развитию мышления в этом русле.
«Ладно, - сказал мысленно Дей. – Об этом можно подумать и потом».
К его великой радости вино оказалось в наличии. Прихватив с собой бокал и меланхолично подумав, что с такими темпами он станет знатным пьянчугой, Дейдара отправился куда глаза глядят. А глаза его глядели в сад, который постепенно избавлялся от сковывающей его зимней стужи.
Во дворе его встретил тот самый волкодав, который пресёк его достопамятную попытку убежать. В который раз поразившись размерам псины, Дей неторопливо опустился прямо на отмерзающую землю и поднял бокал, адресуя этот жест собаке. Пёс невозмутимо оглядывал сидящего перед ним человека и пока не пытался причинить ему вред. В его больших глазах можно было даже недоумение рассмотреть.
- Ну, Волчара, - пафосно отсалютовав «собеседнику», промолвил юноша и поднял бокал. Эту кличку он придумал тут же, на месте. Его слегка несоображавший мозг провёл параллели с серой шерстью сторожевого пса и небезызвестным животным. – За то, чтобы я оказался недоступным для домогательств твоего хозяина!
Проглоченное вино согласно смочило пересохшее горло и приятно ударило в голову.
Волчара укоризненно посмотрел на блондина. Потом отвернулся и лёг на землю, показав своему соседу филейную часть, намекая, что общество методично напивающегося человека ему не то что противно, но по крайней мере неприятно.
- Ну и лох, - беспечно сказал Дейдара заднице пса. Голова снова стала восхитительно лёгкой, и никакие мелочи не могли омрачить позитива, прущего из юноши, как пар из чайника.
Перед глазами на мгновение стало темно, а тело как-то произвольно качнулось в сторону, но Дейдара не слишком огорчился этому факту, списав на выходки алкоголя. Он даже не удивился бы, если бы начал слышать посторонние голоса – всё лучше, чем сидеть в одиночестве. Постойте… Он действительно слышал чьи-то выкрики, и они были вполне реальны!
С поразительной лёгкостью парень подхватился на ноги и выглянул за ворота сада, рядом с которыми сидел. Волчара уже стоял рядом, рассерженно ворча и показывая довольно солидные клыки.
В надвигающихся сумерках Дей смог вычленить из темноты только неопределённую массу, которая дружно шагала по направлению к замку. Судя по направлению, эта «делегация» шла со стороны деревни: горели пока далёкие огоньки факелов, освещавшие толпе дорогу, слышались отдалённые крики, даже женский плач. Он разносился в холодном воздухе, навевая невыносимую тоску и вызывая чувство скорби. Дейдару словно обдали из ведра холодной водой.
Юноша терпеливо ждал, пока люди подойдут ближе. Когда до ворот оставалось около десяти метров, он крикнул в темноту:
- Что вам нужно от графа, добрые жители?
Толпа смешалась и остановилась. Ответ не приходил так долго, что Дейдара уже начал прикидывать свои варианты отступления. Он прекрасно понимал, что, если эта масса людей озвереет, его просто разорвут, не вспомнив, что он сам является жителем Трансильвании. И, хотя парень не знал цели гостей, он предполагал, что подстраховка на случай беды не помешает. Наверняка граф уже в курсе, что в его владения пытается сунуться довольно значительная неприятность…
- Дейдара? Это ты? – Это был женский голос. Очень знакомый, но юноша, как ни старался, не мог определить владелицу. Такое чувство, что всё, что существовало до знакомства с местными вампирами, принадлежало к другой жизни – обычной, повседневной, светлой, но… скучноватой, если быть честным.
Огонёк факела отделился от основной массы и неторопливо поплыл к Дею. Тот несильно сжал пальцы на холке Волчары, скорее пытаясь придать себе уверенности, чем надеясь сдержать волкодава, если тому вдруг не понравится женщина. Наконец свет пламени вырвал из мрака знакомое лицо.
- Госпожа Цунаде? – недоуменно спросил парень, расслабляясь. Лицо женщины выглядело осунувшимся, постаревшим… Это кольнуло сердце Дейдары: его собственная мать, наверное, совсем уже одряхлела. В груди тяжко заныло, казалось, если бы сердце могло кричать, сейчас бы оно плакало от боли, кричало и стонало не переставая. Невыносимо, до ужаса захотелось сейчас оказаться рядом с мамой, заглянуть в её глаза, коснуться её руки… Обнять. Хотя бы раз. Это ведь так немного, правда? Правда?
Он жадно вглядывался в лица людей, но не видел её.
- О, Господи, мальчик мой! – Женщина всплеснула бы руками, если бы не держала в одной факел. – Ты страшно похудел! Питаешься плохо, наверное! А я ведь…
- Госпожа, - прервал словоизвержение лекаря Дей. – Давайте оставим пока на время мои проблемы, если вы понимаете, о чём я.
- Ах, да, точно… Нам нужно увидеть графа.
- Может, я смогу ему передать вашу просьбу? – поинтересовался юноша. Он не знал, что заставило его об этом спросить. Особого желания видеться с Сасори он не имел и был уверен, что вампир не причинит вреда собственным людям. В принципе, его участие тут вообще не предусматривалось.
- Незачем.
По толпе словно пахнуло холодом, и все присутствующие непроизвольно подались назад. Кто-то особенно впечатлительный даже ахнул.
Лёгок на помине.
- Подойдите поближе, нечего кричать издалека. – Вампир был предельно спокоен, и ничто не могло поколебать его уверенности в себе. Он невозмутимо осматривал нежданных гостей своими яркими глазами, оглядывая сразу всех и одновременно каждого по отдельности. В темноте его противоестественно бледная кожа словно мягко светилась. Слава богу, что огонь от факелов сглаживал эту неестественную белизну.
Цунаде, женщина отнюдь не из робкого десятка, невольно подалась назад, увеличивая дистанцию. И, чёрт возьми, Дейдара прекрасно понимал её смятение.
- А вы, собственно? – наконец смогла она открыть рот.
- Акасуна Сасори, нынешний владетель Трансильвании. – Вампир был сама любезность. – Я понимаю, что все вы видите меня в первый раз. К сожалению, в моём роду от отца к сыну передаётся неизлечимая болезнь, из-за которой нам очень вредно выходить на солнце. Собственно, от этого и бледность. За свою жизнь я никогда не видел солнца. – Граф пожал плечами, с лёгкой виной в честнейшем взгляде посматривая на собеседницу.
«Как складно врёт, собака, - восхитился Дейдара. – Даже бровью не повёл!»
- Бедняжка. - Какая-то девушка в толпе не выдержала и зашептала это своей соседке. – А такой красивый, такой воспитанный, бедненький…
Парень едва не засмеялся в голос: узнай эти кумушки, что этот «бедненький» может с ними сделать, вряд ли бы сейчас ему сочувствовали.
- Итак? – с неизъяснимым очарованием даже в малейшем жесте поинтересовался у Цунаде Сасори. – Что побудило вас прийти ко мне?
- Монстры, граф. – Из толпы раздался хмурый ответ, и в круг света от факелов вышел Джирайя. Сейчас в его взгляде не было и следа былой разудалости, а искорки смеха, так часто там проскальзывавшие, притухли где-то в самой глубине. В кои-то веки мужчина был серьёзен, что на памяти Дейдары случалось нечасто: он вечно возился с малышнёй, щипал селянок за филейные части, гулял ночи напролёт, мало заботясь о будущем дне. В общем, производил абсолютно несерьёзное впечатление.
Сейчас же у него были глаза человека, который столкнулся с неизвестным, но будет стоять до конца, цепляться зубами за землю, но защитит то, что ему дорого. Даже если никто не будет на его стороне.
Сердце снова кольнуло: Наруто был таким же…
- Монстры? – переспросил Акасуна, даже не дрогнув. – О чём вы?
- Я о том, что в ваших владениях, граф, завелась нечисть. – Мужчина скрестил руки на груди и снова смерил стоящего перед ним юного (на первый взгляд) аристократа. Наверняка его не очень прельщало уважительное отношение к мнимому юнцу, но формально статус Сасори был выше, а это обязывало. – А вы даже пальцем не шевелите в своём замке.
- Ну так теперь я здесь, - ответил вампир спокойно, хотя тон Джирайи едва удерживался, чтобы не скатиться в грубость. – Что случилось?
Толпа заволновалась: сначала Дейдара подумал, что им надоело ждать и сейчас придётся успокаивать взбесившийся народ, но потом он понял, в чём дело.
На освещённый участок буквально выпихнули силой связанную по рукам и ногам девушку: её волосы были всклокочены, некогда светлое платье безобразно изорвано, почти обнажая небольшую девичью грудь. И глаза – совершенно безумные, с расширенными от ужаса зрачками.
- Жжётся, господин граф! – захрипела она, и Дей понял, что её голос сорван. – Жжётся внутри… я хочу пить! Пить… - Она упала на колени и свернулась клубком у ног вампира. Надо отдать ему должное: тот даже не дрогнул, только опустился на корточки и внимательно ощупал взглядом дрожащую девушку. Ту дико колотило, она беспрестанно облизывала иссохшие без влаги губы. От неё буквально несло страхом и чем-то неестественным. Чем больше Дейдара смотрел, тем больше ужасался и тем больше узнавал её.
Он нечасто встречал её, разве что на улицах. Тен-Тен всегда была опрятно одета, умудрялась закручивать свои длинные волосы в незатейливую причёску в два пучка, рожками венчающие её голову. Такой парень знал её – миловидной и строгой, но всегда готовой дать подзатыльник досаждающей малышне. Вокруг неё всегда вилась стайка парней, но она словно не замечала такого внимания – корзинки нести не давала, протянутой руки не замечала. И при этом не была гордой, просто не вела себя так, как другие. А детишки знали, что «сестрёнка Тен» добрая и умная и у нее постоянно при себе конфеты.
Тем разительней и страшнее была перемена, которая с ней произошла.
- Что с ней? – спросил Сасори. И что-то в его голосе подсказало Дею: он знает. Знает, но не хочет оказаться правым.
- Тен-Тен примчалась ко мне в таком виде, - объяснила Цунаде, с жалостью глядя на свернувшуюся в комок девушку. – У неё была почти истерика, я едва смогла её успокоить и заставить сесть. Бедняжка была страшно напугана, говорила что-то о чудовище, напавшем на неё по дороге домой. Всего за несколько часов она стала такой. Почти ничего не понимает, лишь твердит, что что-то будто рвёт её изнутри и сильно болят верхние зубы. Сначала я думала, что у ней обыкновенный шок, но, когда она бросилась на Джирайю и попыталась вцепиться зубами в его горло…
Дейдара похолодел: до него дошло, что именно случилось.
Граф задумчиво продолжал осматривать Тен-Тен, слушая Цунаде лишь в пол-уха. Потом вдруг резко поднялся и бросил притихшей толпе:
- Её я забираю.
- Зачем? – попробовал кто-то возмутиться.
- Она не проживёт и часа. – Сасори поднял связанную девушку на руки с лёгкостью, как пушинку. Тен притихла, уже не издавая воплей бесноватой, – она смотрела на графа со смесью испуга и словно бы невольного рабоплетства. Кажется, она перестала понимать, что это о ней сейчас говорят, и на спокойную реплику вампира никак не отреагировала. – А вы возвращайтесь по домам. После наступления сумерек постарайтесь не выходить на улицу без крайней нужды, если не хотите закончить свою жизнь так же, как она.
- Ты не сказал нам, что с ней. – Джирайя не собирался так просто сдаваться – мужчина даже сделал попытку остановить повернувшегося было графа, удержав за плечо. Но Сасори смерил его таким взглядом, что тот невольно отшатнулся: ему показалось всего на одно мгновенье, что он увидел во вспыхнувших зрачках аристократа свою мучительную смерть. И тем не менее вампир ответил, причём так, что у Дея сам собой раскрылся рот:
- Ты сам уже догадался. В Трансильвании свили логово вампиры.
Секундная тишина, а потом плачущий крик из толпы, вызвавший оглушающий шум. Кое-где упала парочка факелов, навзрыд ревели немногочисленные оказавшиеся здесь дети, им вторил испуганный женский визг. Вакханалию безумия перекрывал бас Джирайи, пытавшегося успокоить односельчан.
Дейдара вышел из ступора и, вдруг с ходу приняв решение, бросился к Сасори. Навстречу из замка уже бежали братья Учиха. Юноша не знал, что будет говорить, до тех пор, пока не остановил вампира и не взглянул ему прямо в глаза – открыто, смело, требовательно.
- Разреши мне увидеться с матерью.
Парень ждал чего угодно вплоть до приказа заковать в кандалы и бросить его в самую глубокую камеру подземных катакомб. Одно – бесконечно долгое! – мгновенье граф молчал. А затем:
- Хорошо. Только с условием, что Саске тебя проводит.
Дей остановился у до боли знакомой двери домика. Сколько раз он вот так вот застенчиво мялся у родного порога, боясь зайти внутрь и получить нагоняй от матери за порванные на коленках штаны… Добротное дерево под рукой было чуть тёплым, словно узнало, встретило того, кто провёл в этом доме своё детство.
- Я пришёл. – Губы едва двигались. Запоздало пришла мысль, что мать не помнит его. Что она скажет, когда он перешагнёт порог? Велит убираться? Или разрешит посидеть недолго? Какая разница, Дейдара просто хотел снова посмотреть в её усталые и мудрые глаза… – Мама? Мама, ты слышишь?
Нет ответа. Ах да, она, должно быть, уже спит. Юноша заколотил в дверь сильнее. И внезапно она поддалась под его ударами.
- Мама? – В доме было темно, даже огарок свечи не тлел в блюдечке, как часто бывало. В душу парня стало закрадываться недоброе предчувствие.
- Мама? – Голос уже начал дрожать.
Скудный свет из открытого дверного проёма позволил увидеть человека, мирно спящего, склонившего голову на стол.
«Кап-кап», - выбивали дробь капельки тёмой жидкости, вылившейся из перевёрнутой чашки.
- Мама?
- Ну что, наговорился? – скучающе поинтересовался подпиравший снаружи стенку Саске. Он бросил ленивый взгляд на Дейдару и обомлел.
Блондин не дошёл до него всего шага два, упав на колени. Его неумолимо трясло, плечи просто ходили ходуном. Вампир присел рядом на корточки, ощущая что-то вроде тревоги:
- Эй, что случилось?
Дейдара поднял на него глаза, и Учиха – вампир из правящего клана! – едва не шарахнулся прочь. Никогда он не видел человеческих глаз, наполненных такой болью, таким диким, истинно звериным безумием.
- Он. Он убил её. Понимаешь? Кр-рак – и свернул шею! Представляешь, Саске? – Губы искажались в гротескной, родившейся из муки ухмылке. – Кр-рак! И нет! И всё!
Голос Дейдары всё повышался и повышался. Последние слова он почти выкрикнул в лицо вампиру, державшему его за плечи, чтобы несчастный не убил сам себя в припадке горя.
- И всё!!! – вдруг дико засмеялся блондин, вырвав руки из хватки Саске. Он в истерике бил кулаками по земле, разбивая костяшки в кровь, смешивая её с дорожной грязью. Его колотило от непрекращающегося безумного смеха, позвоночник словно выкручивало.
Каркнул одинокий ворон, встревоженный шумом, тяжело оторвался от тонкой ветви, на которой сидел. От толчка ветка сломалась пополам и упала на землю, где вампир стоял в растерянности, не зная, что делать с потерявшим разум человеком.
Кр-рак. И всё. Слабых можно долго мучить, постепенно изматывая их волю. А сильные…
Сильные просто ломаются.
К утру Дейдару стало лихорадить. Его тело стало невероятно горячим, на высоком лбу выступали капельки пота. После дикой, но непродолжительной истерики парень словно впал в состояние анабиоза: он почти не шевелился, лёжа на кровати, и смотрел в полог отупевшим, ничего не выражающим взглядом. Казалось, что стержень, который не давал ему сорваться, наконец подточили подлые термиты. Достаточно было лишить юношу того, что ещё связывало его с миром. И вот этого якоря уже нет.
Позднее Дейдара не мог объяснить, что с ним происходило в этот период. Он плавал на границе между сном и явью, то проваливаясь в небытие, то переживая один и тот же изматывающий кошмар. В нём его обвивали сильные змеиные кольца, тянувшие в топкую кипящую жидкость, похожую на какой-то извращённый аналог смолы. Жуткое варево булькало, пуская чёрно-коричневые пузыри. Обрывался кошмар всегда на одном и том же: юноша проваливался в отвратительную жижу по пояс, кричал, утопая, невольно заглядывал в чёрную бездну и видел лицо матери – бледное и распухшее, как у утопленницы. Спустя мгновение она открывала глаза – блондин знал, что она это сделает, но каждый раз пугался до полусмерти: янтарно-жёлтые, с щелями зрачков.
Когда он просыпался, мучительно медленно избавляясь от кошмара, то понимал, что повреждённая рука гадко токает.
Единственное, что он понимал точно: рядом с ним постоянно кто-то был. Кто именно, сказать юноша не мог: он и думал-то с трудом. Время от времени лоб трогала упоительно прохладная ладонь, и Дейдара от этих прикосновений начинал дышать глубоко и ровно. Губы шептали что-то благодарное, но разум всё равно был где-то на периферии сознания.
В один из периодов горячечного бреда успокоение не пришло. Юноша внезапно проснулся посреди ночи. Или дня – понятия эти уже утратили для него своё значение. Наверное, это была всё-таки ночь, иначе как объяснить кромешную тьму, в которой он брёл, словно годовалый ребёнок, едва переставляя налившиеся свинцом ноги? Его трясло, жар наполнял его до краёв, как вино наполняет кувшин. Тихонько, опираясь на стену, он продвигался вдоль неё. Наткнулся на дверь – слава богу, открытую, иначе ему не хватило бы сил открыть её.
Что-то неумолимо гнало Дейдару вперёд, молило, кричало: "Найди!". Что?
Того, кто не дал ему пропасть в собственных кошмарах.
Он стукнулся лбом о дверной косяк – в голове дико загудело, но он задним умом опознал в помещении библиотеку, в которой провёл довольно солидное время. Прошёл вдоль стеллажа, взял с полки свитки (те самые, которые были заполнены иероглифами), развернул…
«Третий день, как мы встретили его. Невероятно, но, кажется, Итачи не собирается выдавать нас Совету. Этим упырям только дай повод - они сотрут в порошок тех, кто хоть как-то не вписывается в их уютный сытый мирок…»
«Постойте! Я ведь не знаю этого языка!» - внезапно озарило блондина. Но лихорадочно забегавшие по строчкам зрачки уже не слушались воли. Слова словно на автомате переводились в его голове, выхватывая из записей воспоминания графа – тогда ещё совсем юного вампира.
«Человеческие детёныши постепенно приходят в себя. По крайней мере, Гаара уже не пугается, когда Итачи к нему подходит. Только сильнее цепляется за мой плащ. Глупый, если бы Учиха хотел, то давно порвал бы не только тебя, но и меня…»
Неаккуратно зачёркнутые столбики, потом вновь красивые, витиеватые символы:
«Итачи предложил выход. Не знаю, соглашаться ли. Терять мне уже нечего, а попробовать стоит всегда…»
Дей развернул остатки первого свитка, чувствуя какое-то странное, словно не принадлежащее ему возбуждение. Иероглифы стали резче, будто Сасори выводил их торопясь.
«Чёрт возьми, это помогло, помогло, будь я проклят! Я больше не чувствую на себе этого железного поводка! Словно избавился от ноющего зуба - такое невероятное облегчение. А ведь всё было проще простого – обменяться кровью с Учихой, обмануть на время свою природу…»
Перед глазами вдруг резко потемнело, и Дейдара от неожиданности уронил свиток на пол. Тот упал на пол, лениво кружась, но юноша этого уже не увидел: к тому моменту он перестал воспринимать что-либо. Мозг словно начал вспахивать жуткий паразит, сверлом ввинчиваясь в самую суть, пожирая, захватывая…
- Ублю… док… - прохрипел парень, наконец окончательно осознав, что случилось. Осознав, как он был наивен и глуп.
«Пошёл вон!»
«Ну-у-у, Дейдара-chan, как же я могу пропустить такое представление? А ты бери, бери эту милую железячку, не стесняйся».
Зубы заскрипели, когда юноша постарался воспротивиться давлению. Рука дрогнула над ножом, а потом тонкие пальцы всё-таки обвили рукоять.
«Вылези из моей башки, тварь ползучая!»
В голове будто взорвался фейерверк, и парень на мгновение вскрикнул от боли.
«Ещё?» - нежно поинтересовался Орочимару.
«Я убью тебя», - с ненавистью подумал блондин, чувствуя, как пальцы против воли сильнее сжали деревянную рукоять.
«Не сомневаюсь», - весело откликнулся поганый вампир и заставил юношу провести рукой по своей груди. Дей задрожал от отвращения, как будто сам Змей касался его.
«Ты сейчас полностью в моей власти, глупый птенчик», - тон голоса переменился, став небрежно-повелительным. Клочок того, что было сознанием парня, едва не захлебнулось от ненависти.
«Я могу заставить тебя выброситься из окна. Могу заставить тебя хоть голышом по Трансильвании пробежаться, распевая на ходу гимн королю Франции. Но это слишком просто, слишком…» - голос затих, и Дей даже замер, не зная, что можно ожидать от своего временного (так он надеялся) сожителя.
«А ну-ка, где тут изволит почивать наш любезнейший граф?» - мурлыкнул Орочимару.
«Я не хочу! Боже, я не хочу этого делать!»
Будь у Дейдары сейчас способность говорить, он бы кричал, упирался в каждый выступающий угол всеми четырьмя конечностями, лишь бы не делать того, к чему побуждал его Змей. Ослабленный пережитым разум отбросил наконец все предрассудки, стену которых юноша выстроил между собой и Сасори. Да, вампир был большим ублюдком, грёбаным извращенцем, убийцей в конце концов, но всё-таки… Была ли эта привязанность последствием того, что граф пил его кровь, или же личное мазохистское желание парня? Дейдара не знал, не понимал, а сейчас тем более было некогда задумываться – во всяком случае, тогда, когда кончик ножа замер в каком-то дюйме от горла спящего вампира.
Блондин никогда не видел, как его хозяин спит. Во сне все черты лица сглаживались, он выглядел таким спокойным, умиротворённым, и от этого казался ещё моложе. Матово-белая кожа, казалось, светилась на фоне алых простыней, рот был чуть приоткрыт, хоть вампир и не дышал: грудная клетка совсем не двигалась.
«Убей его», - прошипел Орочимару, подкрепляя свои слова ментальным приказом, шарахнувшим по обнажённым до предела нервам юноши калёным железом. Он издал едва слышный стон боли и напряг всю свою волю, не давая рукам двигаться. Волосы упали ему на лицо - Дейдара почти не видел лица своей «цели».
«Выполняй!» - снова ментальный удар, от которого трещит позвоночник, а кончик ножа придвигается чуть ближе к беззащитной шее. Сон вампира был похож на кому - он даже не заметил, что на нём сидит довольно тяжёлый человек.
- Никогда! – исступленно шептал Дейдара, изо всех сил вцепившись в прохладную рукоять руками и не давая ей двигаться с места. Он закусил губу, чтобы ощущение от дикого давления скрылось за вспышкой боли… Парень ощутил солоноватый привкус собственной крови.
И тут Сасори открыл глаза.
Юноша смотрел, смотрел, смотрел и никак не мог наглядеться на ненавистное столько месяцев лицо, вдруг ставшее совсем родным и дорогим.
- Са… со… ри… - Едва смог он выдавить из сведённого судорогой рта.
«Это не я!»
«Убей!» - вторил ему Орочимару.
В глазах вампира мелькнуло понимание. И внезапно он чуть выгнулся, открывая горло ещё больше.
- Давай, - тихо произнёс граф, буквально подставляясь под удар дрожащего в предвкушении крови ножа. – Освободи себя от моего желания.
- Что? – Рот против воли вытолкнул слова наружу, и Сасори на мгновение сморщился, словно ему предложили поцеловать паука:
- Я разговариваю не с тобой, Орочимару. Заткнись и не мешай.
Сопротивляться стало чуточку легче. Как будто Змей, обалдев от такого напора, на секунду потерял контроль над ситуацией. Но этой секунды хватило, чтобы измученный борьбой Дейдара торопливо проговорил:
- Я не хочу освобождаться, не хочу, слышишь?! Помешай… ему…
- Но я ведь разрушил твою жизнь. – Вампир смотрел на человека ничего не понимающими глазами. И, хотя там было недоумение, где-то в глубине стала загораться опасная искринка, которую Дей знал не понаслышке. И которую сейчас приветствовал с радостью и готовностью.
- Так дай мне новую. Это твоя обязанность как хозяина.
Сасори оскалился в такой страшной ухмылке, что Дейдара едва не вскрикнул. Нож, сверкнув, отлетел куда-то в темноту комнаты, выбитый из руки человека одним быстрым, как мысль, движением. Вампир почти картинно взмахнул руками, и блондин в который раз почувствовал на себе давление чужой воли. Почувствовал и осознал, что тело не может двигаться, так и застыв в исходном положении. Теоретически Дей был готов к тому, что вампир воспользуется своей властью над ним, но вот для Орочимару это явно стало новостью.
- В чём дело?! – Ему приходилось использовать юношу, чтобы говорить. Дейдара с удовольствием ощутил сумятицу его мыслей и растерянность, граничащую с испугом.
- Не ожидал, что мне передадутся твои способности, когда обращал меня, тварь? – с нежной издевкой пропел Сасори, проводя холодными пальцами по тонкой ткани рубашки человека. – Думал, что я не воспользуюсь любым способом, чтобы когда-нибудь убить тебя?
- Ты блефуешь, - прошипел Орочимару. – Ты всегда боялся меня.
- О да, - флегматично отозвался Акасуна, похоже, не особо обращая внимания на реплики вампира. – Не представляешь как. Знаешь, страх иногда толкает на самые странные мысли. А посему…
Граф приподнялся и властно, до одурения жарко поцеловал Дейдару. Юноша охнул ему в рот. Вампир терзал его губы в яростном, хищном поцелуе, кусая до крови. А блондин почти скулил: даже временно не обладая сознанием, тело реагировало на своего господина.
- И если… - горячо шептал Сасори на ухо лишённому движения юноше. - Ты не покинешь это тело, я его просто оттрахаю. Выдеру во всех позах, которые смогу вспомнить. А ты будешь всё это чувствовать, понял? То, что должно достаться Дейдаре, перепадёт тебе, только сомневаюсь, что тебе будет приятно ощущать, как тебя имеет твой собственный обращённый. Ну как, Орочимару? По-хорошему или?..
- Будь ты проклят!
- О, как мы заговорили! Забыл, что я проклят благодаря тебе, Змей?
Ответа на издевку вампир не дождался: скованный его нитями Дей дико содрогнулся, словно освобождаясь от чего-то внутри себя. Светлые волосы взметнулись в танце, а сам человек издал короткий крик. Он повалился бы на Сасори, если бы не удерживался на весу силой вампира.
Это было невероятно – чувствовать, что разум принадлежит тебе и только тебе. Осознание этого чуда заставляло Дейдару едва ли не рыдать от облегчения. Он дышал, дышал и не мог надышаться, понимая, что грудная клетка поднимается сама по себе, а не повелению чужого разума внутри него. Эйфория настолько заполнила его, что парень не сразу осознал, что ещё висит на невидимых нитях, а вампир всё ещё прижимает его к себе.
- Э… - нерешительно начал Дей, задним умом уже понимая, что вляпался как никогда глубоко. – Сасори… Можно уже отпустить, хм.
- Разбежался, - тут же мурлыкнул граф, подтверждая опасения Дейдары. – Боюсь, от меня ты сегодня уйдёшь только изрядно потрёпанным, если понимаешь, о чём я.
- Сасори. - Юноша говорил, стараясь протянуть время и как-то выпутаться из щекотливой ситуации. – Я себя не контролировал, если ты помнишь.
- А меня это волнует? – деланно удивился вампир, показывая кончики клыков, влажно блестевших между губ. Блондин уставился на них и непроизвольно сглотнул, не зная, что ответить на такое заявление. Руки, обвивавшие его талию, уже давно потеплели от жара человеческого тела, учитывая то, что лихорадка ещё не до конца отпустила юношу из своих когтей. Кожа была неестественно горячей, а каждое прикосновение к ней ощущалось сильнее, чем обычно, и отдавало едва заметной ноющей болью в мышцы – так бывает во время болезни.
Когда Сасори прижался губами к бешено бьющейся венке на горле жертвы, Дейдара сделал очередную попытку вывернуться, но невидимые нити держали крепко. Юношу, как и в прошлые разы, захлестнул ужас пополам с каким-то сладким предвкушением. И вампир словно почувствовал это:
- Ну вот, так-то лучше будет, да? – Не успел человек что-нибудь сказать в ответ, как между ног протиснулось колено Сасори (как оказалось, на графе не было ничего, кроме штанов, в которых он спал), и вампир лениво провёл им взад-вперёд.
- Ты… - ахнул Дей, непроизвольно зажмуриваясь и закусывая губу, чтобы не показать невольным стоном, что тело его полностью разделяет энтузиазм Акасуны.
- Не смей закрывать глаза, иначе я тебе их вырву, - вдруг произнёс Сасори таким тоном, что Дейдара понял: вырвет и не сморщится. – Смотри на меня. Смотри мне в глаза, с*чка моя. - Последнюю фразу он снова промурлыкал, выдыхая её на ухо своей беспомощной жертве.
- Я не!.. – попытался возмутиться парень, но его реплика потонула в неожиданно громком стоне, когда колено стало двигаться резко, вызывая нарастающее гигантскими скачками возбуждение пополам с тянущей болью. Он изо всех сил пытался не двигаться навстречу сумасводящей ласке, но чувствовал, что долго такого издевательства не выдержит.
- Именно так, - жарко прошептал вампир, ластясь к неподвижному телу и с видимым удовольствием крадя его тепло. – Ты пришёл ко мне, сказал мне такие слова и теперь рассчитываешь на милосердие? Клянусь, я буду милосерден, если ты как следует меня об этом попросишь, естественно…
- Пошёл ты! – задыхался от становящихся невыносимо медленными движений Дейдара. Он заалел, как маков цвет, до самых волос - спутавшиеся и взлохмаченные, они словно ластились к его телу, словно тоже желая довести до экстаза своего хозяина. Рубашка из батиста стала казаться невыносимо тонкой, а ткань скользила по телу, натирая отвердевшие соски, вызывая пьянящую дрожь. Парень сотрясался от пока ещё несильных спазмов и тоненько скулил, чувствуя сильные руки вампира, поглаживающие его бёдра.
- Скоро ты у меня по-другому запоёшь, - хмыкнул Сасори, царапая горло человека клыками, пока не кусая всерьёз. Он прекрасно знал, что для заведённого до предела Дейдары эта пытка куда мучительней. – Как ты будешь кричать, я уже сейчас слышу твои стоны, мольбы о пощаде... Тебе уже сейчас сложно сдерживаться, мне даже не нужно об этом догадываться. Очень скоро ты будешь вести себя, как с*чка во время течки, потеряешь над собой контроль…
- Не-ет… - из последних сил вытолкнул отрицание юноша. Ему не хотелось признаваться, что уже сейчас он благодарит богов за то, что путы держат его, не давая двигаться, иначе он давно потерял бы всякую гордость и подавался навстречу Сасори, признавая тем самым своё поражение.
- Да-а… - вторил вампир своей жертве, безжалостно разрывая на парне рубашку и в то же мгновение выпуская Дейдару из своих оков. Надо отдать юноше должное: он попытался оттолкнуть от себя Акасуну, как только почувствовал, что к нему вернулась способность двигаться. Правда, попытка вышла довольно вялой и вылилась в не совсем приятный для парня результат: кровать вдруг кончилась под ними и оба упали на ковёр. Его мягкости не хватило, чтобы облегчить удар, так что Дей, ударившийся затылком, на мгновение потерял возможность видеть.
- Сасори! – вскрикнул Дейдара, как только понял, что тьма не желает уходить: ему показалось, что он потерял зрение.
- Ш-ш-ш, всё хорошо, это всего лишь повязка. - Шёпот раздался откуда-то справа.
- Повя… - начал юноша и внезапно заорал, осознав, в чём дело: - Извращенец! Скоти… мф…
Поцелуй пролился на губы кипящим маслом: вампир без жалости терзал его губы, и юноше казалось, будто с них слезает кожа. Забыв о гордости, Дейдара стонал в рот своему мучителю, едва сдерживаясь, чтобы не потереться бёдрами. Вдруг жестокие губы исчезли, зато руки юноши сами поползли к пряжке брюк, неловко расстёгивая и стягивая пояс.
- Ты! – Блондин был не просто в шоке – в ужасе. – Я убью тебя! Задушу собственноручно! Я… а-а-а-ах… - Его руки, подчиняющиеся чужой воле, уже совсем оголили тело. Парень чувствовал собственные касания, и его передёргивало до сладостной дрожи – жгучий взгляд вампира чувствовался, не нужно было даже видеть его глаза.
И это… это заводило до безумия.
- Тогда почему ты не позволил Орочимару управлять тобой? – лениво поинтересовался Сасори. Похоже, он по-прежнему нависал над дрожащим от возбуждения юношей: шёпот - низкий, бархатный, доводящий до исступления не меньше, чем действия, - раздавался над правым ухом. – Почему не позволил ножу опуститься? Хотя, надо сказать, этим ты ничего бы не добился: вампира не так-то просто убить.
- Тогда зачем?..
- Наверное, хотел, чтобы я убил тебя, отчаявшись освободить из-под его власти. Не отвлекайся…
Парень дёрнулся, почувствовав, как граф сжал его запястье и потянул к себе. Кончиков пальцев коснулся влажный язык, пробежался по подушечкам, пуская щекочущие импульсы по всему телу.
«Зачем?» - мелькнуло в голове юноши.
Руки Дейдары скользнули между разведённых бёдер.
- Ненавижу тебя… тва-а-арь!
- Я знаю, хороший мой. Я знаю.
Девственное тело было горячим и узким. Юноша сотрясался в спазмах, захлёбывался стонами, лаская себя внизу, повинуясь воле господина. Едва заметные, дразнящие касания постепенно стали невыносимыми. Бёдра приподнимались, ноги самопроизвольно разводились шире, лишь бы ощутить сильнее, острее, глубже. Хотелось… хотелось больше.
"Умоляю".
- А-а… - Он насаживался на собственные пальцы, потеряв последние остатки разума.
- Да, вот так. Стони громче, Дей-да-ра, - ворковал Сасори, царапая клыками кожу на груди юноши. – Я могу контролировать своё тело. А вот ты… сильно сомневаюсь. Поддайся зову плоти, выпусти своего зверя из-под контроля. Кричи. Кричи для меня. Кричи только для меня.
И он кричал. До рыданий надсаживал голос.
"Прошу!"
Пальцы врывались в тело, но этого было недостаточно, нет… Хотелось его… Внутри себя. Сильного, властного хозяина, вольного свести с ума первым же движением, довести до безумия, заставить биться в своих руках и молить о милосердии. Громко, срывая голос, умоляя…
Из-за повязки на глазах остальные чувства обострились до невозможности, и это причиняло невыносимые мучения. Невыносимо сладкие мучения…
"Ну же, ещё немного…"
И вдруг господин заставил убрать руки. Жертва взвыла – тоскливо, едва не сойдя с ума от такой нечеловеческой жестокости.
- Я не слышал просьб. – Хозяин поднимается с него и садится на кровать, наслаждаясь беспомощностью человека. Тот выглядит одновременно и жалко, и притягательно: покрасневший от стыда и возбуждения, непроизвольно двигающийся вперёд, навстречу исчезнувшим пальцам. Его хочется брать до потери сознания, вжиматься в сотрясающееся в оргазме тело, впитывать в себя его громкие, жалобные стоны. Но пока рано. Сначала господин добьётся своего.
Раб своих желаний не видит хозяина, но находит по голосу. Едва ползёт в направлении к нему – каждое движение сопровождается болезненным удовольствием во всём теле, горячем, жаждущем принять своего повелителя…
- Умоляю. - Пересохшие, искусанные, окровавленные губы двигаются лишь слегка.
- Недостаточно.
- Заставь меня кричать! – Жертва обнимает колени своего мучителя, стонет, ощущая желанное тело под руками, трётся, чтобы хоть немного утолить дикое желание. – Сведи с ума, сделай своим! Что угодно, только избавь…
- Ты уже мой. Давным-давно. И навсегда.
Хозяин толкает его обратно на пол – бедняга весь горит, слыша шорох скидываемой одежды.
"Пожалуйста, скорее…"
Он с исступленной готовностью раздвигает ноги, недвусмысленно предлагая воспользоваться собой. Сейчас ему безразлично, что он выглядит, как продажная девка. Но понимает, что господин ещё не наигрался, когда кожу с внутренней стороны левого бедра прокалывают клыки.
Жертва снова кричит, восторженно, совсем обезумев от близости своего хозяина. Кровь стекает вниз, волнуя изголодавшееся по ласкам тело.
И вот он наконец чувствует своего мучителя, испускает жаждущий вопль, подаётся вперёд, но опять рано…
- Что мне с тобой сделать, Дей-да-ра? – Голос господина развратно мягок.
- Чёрт возьми, сделай это! – Крик вперемешку с рыданием, которого уже не может сдержать измученное ласками тело. - Глубже… - Пронзительный стон, когда истерзанный вход наконец принимает внутрь плоть хозяина. И сразу дикие, несдержанные движения. До боли, до разорванных до мяса губ, до глубоких кровавых борозд на спине. - Сильнее… - Хриплые стоны, потому что голос безнадёжно сорван. Экстаз от осознания, что он принадлежит господину весь, целиком, до конца. Спина болит, но это только делает процесс более ярким, более сладким. Болевой спазм, пронзающий позвоночник, вперемешку с пьянящим, воистину звериным удовольствием. Шею взрезает новая боль.
"Ещё немного… Ну же!!!"
Сасори стягивает повязку, и переполненные до краёв наслаждением глаза Дейдары ловят его взгляд – полный адского огня. На губах кровь юноши, ореол алых волос обрамляет фарфорово-белое лицо, почти совершенное, почти живое.
- Падший, - из последних сил стонет человек, боясь демонического взора, но не смея оторвать взгляда от чёрных, как бездна, зрачков. – Падший!
- Да. – Вампир тоже уже не контролирует себя. – Падший!
Он одним движением вскрывает себе вену на запястье и прикладывает к губам человека, одновременно делая особенно сильный толчок и издавая глухой, бархатный стон. Дейдара бьётся в оргазме, надрывается, глотает текущую в горло солоноватую влагу. Его тело ломают судороги, а разум окончательно помутился. Рот снова накрывают губы вампира, но теперь поцелуй успокаивающий, почти извиняющийся. Дейдара в последний раз выгибается и потом расслабленно обмякает в объятиях графа. Глаза юноши закатываются, а сознание покидает тело.
Сасори осторожно перекладывает его на кровать, зная, что проснётся тот только через сутки.
И за двадцать четыре часа узнает всё, блуждая по воспоминаниям своего создателя.
Фанфик добавлен 24.07.2012 |
2194
Авторизируйтесь, чтобы добавить комментарий!