Холод. I
I
Я ненавижу себя. Целиком и полностью. Вдоль и поперёк. Ненавижу это отвратительное тело, куда замурована не менее отвратительная душа. Ненавижу так сильно, что порой с остервенением начинаю царапать себя ненавистными длинными ногтями, будто пытаясь содрать кожу, вытащить внутренности, показать всем органы, подавляя желание схватить нож и проделать то же самое. Хочу быть тощей. Тощей, как эти напомаженные девицы с глянцевых страниц новомодных журналов. Хочу, чтобы у меня были такие же выпирающие ключицы, худые ноги и руки-ниточки. Наверное… Наверное, так я буду любить себя хоть чуточку больше. Вернее, тогда я вообще начну себя любить.
Ненавижу это глупое лицо: эти огромные, ничего не выражающие, не отражающие, безликие, серые глаза, этот нос, эти вечно поджатые губы, как будто желающие сказать что-то, но никак не решающиеся. Ненавижу свой слабый характер, не позволяющий нормально жить, общаться с людьми, заводить друзей. «Друзей»… Какое дурацкое слово, насквозь пропитанное фальшью, воняющее предательством. Да-да, именно воняющее. От него разит так сильно, что меня просто тошнит. Ненавижу. Ненавижу и это слово.
Ненавижу мерзкий огромный дом, что приходится называть своим. Ненавижу эту роскошь, которой отец обеспечил нас с сестрой, как будто сразу же обременяя и предупреждая: «Вам придётся всё вернуть. Вы будете работать днями, чтобы обеспечить мне такую же старость». Ненавижу и его — жалкого, пытающегося сделать вид, что я ему небезразлична, что не любит Ханаби больше меня; устраивающего глупые, никому не нужные званые ужины, обеды, завтраки, ланчи, перекусы. Такое чувство, что будь возможность проводить целые званые дни — он бы определённо её не упустил. Вся его жизнь — сплошной званый обед-ужин, где все только притворяются, по-идиотски улыбаются, пытаясь сделать вид, что им действительно нужен этот жалкий шведский стол, эта слишком тихая и доводящая до дремоты музыка, эти огромные платья в пол, высокие причёски, пустые разговоры и притворные волнения. Неужели он действительно думает, что этой широкой даме интересны мои школьные оценки? Да ей наплевать. Всем вокруг наплевать. Мне кажется, он знает об этом, но просто не желает принимать. Так и хочется подойти, тряхнуть его как следует и что есть мочи заорать: «Очнись, папа! Ты одинок и никому не нужен. Им не нужны твои проблемы, тем более мои или Ханаби. Мы никому не нужны! Все мы!». Но он лишь скажет, что я несу какую-то чушь, и заткнёт меня, прежде чем смогу возразить, дабы не опозорила его перед важными людьми. Да, папа, ты глупый. Ты слишком глупый.
Стоит ли говорить хоть что-то об этом городе, кишащем разбитыми, одинокими людьми? Стоит ли говорить о том, как я ненавижу и это место тоже? Я ненавижу всё, что меня окружает. Всех, кто меня окружает.
Не-на-ви-жу.
***
Старый знакомый
Старый знакомый
«Контрольная. Важная. Контрольная. Слишком. Важная. Контрольная», — мысли как по замкнутому кругу мелькали в голове Хинаты, что сейчас нервно перебирала конспекты всех занятий по истории, пытаясь найти нужную страницу и наконец-то всё-таки запомнить чёртову дату. Контрольные и итоговые работы, выносящие мозг тесты и другие виды проверки знаний как снег на голову свалились на всех школьников перед летними каникулами. А ведь так хочется побыстрее всё сдать, забросить подальше школьную сумку, учебники, тетради и прочую ерунду и просто наслаждаться солнышком и бездельем, но… для начала всё-таки придётся найти дурацкий лист и запомнить годы правления двадцать пятого правителя Японии.
— Ну? Ты готова? — как всегда не постучавшись, в комнату влетела Ханаби, уже собранная и готовая к новым подвигам сегодняшнего дня. Она всегда такая — бойкая, уверенная, кажется, будто никого на свете, кроме отца, конечно же, не боится, будто совершенно не знает таких слов, как «одиночество», «боль» и «предательство». Счастливая, как всегда думала старшая Хьюга.
— Да, да… Почти. — Хината всё-таки выдернула треклятую бумажку и, собрав всё в кучу, предварительно глянув на цифры, схватила сумку. — Идём!
Погода соответствовала концу июля: солнце, казалось, не щадило никого на своём пути, так и норовя озолотить белоснежную кожу только что вышедших на улицу девушек; тёплый, даже немного обжигающий ветер разгуливал по улицам, развевая собой волосы жителей, вороша спокойствие деревьев и расположившихся на них птичек, как будто подгоняя их к чему-то. Было всего лишь восемь утра, но жара стояла неимоверная. Хьюга заметно поёжилась, подумав о том, что ожидает её по пути домой.
Она ведь ненавидела жару, ненавидела эту гадкую, душную атмосферу, куда погружается этот и без того пыльный городок. В такие моменты ей казалось, что кто-то сверху накрыл весь мир невидимым куполом и потихоньку подогревает его, с каждой секундой медленно приближаясь к верхней отметке накаливания. Девушка иногда думала, что такая отметка существует и у неё: когда-нибудь, когда вся эта идиотская жизнь ей окончательно осточертеет, она сорвётся, всё бросит и просто уедет в место, где никто не найдёт её. Правда, сама тут же отмечала два пункта: никто не будет искать; никогда не решится.
Недовольно поглядывая по сторонам и перекидываясь какими-то незамысловатыми фразами с младшей сестрой, Хината шествовала к машине, готовой отвести их в школу. Она покосилась на человека в тёмном костюме, ожидавшего их и уже распахнувшего дверцу автомобиля. Как же она ненавидела это! Как же ненавидела эти дурацкие уважительные обращения, как будто не ему тридцать лет, а ей; ненавидела это нелепое прислуживание, ведь они с сестрой ничего такого не сделали, чтобы заслуживать такого ярко выраженного повиновения. Понятное дело, что всё это ради денег, которые отваливает этим людям их отец, но всё равно ей это жутко не нравилось. Естественно, что вот этот самый человек совершенно её не уважает, да он, чёрт возьми, понятия не имеет, кто она вообще такая, и в глубине души, может быть, даже ненавидит её за всю эту роскошь, которая незаслуженно ей досталась, когда он — этот самый человек — горбатится здесь, прислуживая девчонке, которая, собственно, даже имени его не знает. Когда он делает вид, что только относится к ней хорошо, — ну разве это не лицемерие? Хината была уверена, что оно самое.
— И, в общем, папа сказал, что мы можем сами выбрать место, куда поедем отдыхать в этом месяце, — продолжала весело щебетать Ханаби, уже заранее прикидывая в голове парочку примерчиков для хорошего отдыха.
Старшая сестра изучающее осмотрела её, искренне не понимая, почему эта девочка так радуется. Неужели всё, что ей нужно, — деньги отца и бессмысленное просиживание задницы в каком-то отеле? Может быть, всё потому, что ей всего пятнадцать и не хочется думать ни о чём, кроме отдыха? Да, наверное, младшая Хьюга каждый день не думает о том, каким же образом покончить с собой, не засовывает два пальца в рот после каждого приёма пищи, сидя перед унитазом и выталкивая из себя органы; не переживает по поводу своей внешности, своих оценок, друзей… Просто не переживает. Нормально живёт и радуется жизни.
Иногда Хината думала, что ей тоже стоит перестать вот так из-за всего волноваться, ведь всем, в принципе, наплевать на то, как она выглядит. Наплевать, сколько килограмм она сбросила или набрала, как накрасилась, что сделала с волосами, плохую или хорошую оценку получила. Всем, каждому человеку абсолютно всё равно, как она вообще живёт, чем дышит и занимается. Но потом снова смотрела на себя в зеркало и все мысли о нормальной жизни уходили на второй план.
— А куда ты хотела бы поехать? — Ханаби всё не отставала, уже садясь в машину. — Мне хочется на какой-нибудь остров, где ещё жарче, чем здесь, загорать, купаться, объедаться чем-то вроде крабов и спать до обеда. Ну скажи, разве не мечта?
Хината ухмыльнулась. Мечта — быть кем-то другим.
— Мечта, — кивнула, подвигаясь к окну и наблюдая за человеком, захлопывающим дверцу и дружелюбно улыбающимся. Фальшивая улыбка. Абсолютно фальшивая.
Младшая сестра заговорила с новой силой, уже переведя тему в сторону школы, уроков, экзаменов и другой ерунды, что сейчас буквально преследовала школьниц, а затем, когда автомобиль уже двинулся с места, указала в сторону дома, что пустовал уже несколько лет:
— Хината, смотри, у нас новые соседи.
Девушка бросила взгляд на кучу коробок, что оставила после себя только что отъехавшая машина, а затем обратила свой взор на троих человек, что стояли там же, оглядывая новое жилище.
Ничего необычного: мужчина, женщина и парень, наверное, возрастом такой же, как и она.
Парень.
Его спина была до боли знакома ей, отчего по коже пробежало немаленькое стадо противных мурашек. Нет-нет, не может быть.
— Ой, а он симпатичный, — хихикнула девчушка, но, заметив странное выражение на лице сестры, встревоженно потрясла её за плечо: — Хината?
Его внешность, кажется, врезалась ей в память на всю жизнь, пусть и была совершенно обычной: бледная кожа, тёмные волосы и ещё более тёмные глаза, что всё вместе составляло какой-то жуткий, отдающий сквозным холодом контраст, который приводил и без того напуганную девушку в полнейший ужас. Нет. Сейчас Хьюга готова была взмолиться любому богу, принести любую жертву, лишь бы этот человек не оказался тем, о ком она думала.
Но Хината осознала всю суть своего положения, когда восторженный голосок Ханаби оповестил её:
— Да он смотрит на тебя!
***
Сай.
Акеши. Сай.
Чёртов. Акеши. Сай.
Акеши. Сай.
Чёртов. Акеши. Сай.
Хьюга на секунду оторвалась от вырисовывания имени этого парня на листке, предназначенном для выполнения той самой контрольной работы по истории, и сосредоточенно вгляделась в написанный текст.
Казалось, что каждая буква прямо-таки кричала: «Беги!».
Он испортит ей жизнь.
Он совершенно точно её испортит.
Хотя, казалось, куда уж хуже.
— Хьюга, вы выполнили работу? — Учитель грозно нависал над задумавшейся девушкой, уставившись в листок, где единственным написанным текстом и было это странное имя.
— Я… Я почти закончила, — сглотнув подкатывающий комок волнения, пролепетала Хината, снова вперивая взгляд в бумагу.
Ей ведь действительно следовало бы сделать хоть что-нибудь, иначе хорошие оценки канут в лету, а об отдыхе вообще можно будет забыть. А действительно ли это так плохо? Можно будет отдохнуть от всех, кто постоянно находится в этом огромном доме, побыть одной, подумать, занявшись чем угодно и вправду наслаждаясь каникулами.
Поразмыслив над тем, что это отличная идея, девушка принялась выполнять работу.
Именно за это она и ненавидела себя: вечно боялась чего-то, сомневалась, постоянно мечтала о великих подвигах, а на самом деле и гроша не стоила. В этом была вся сущность Хьюги Хинаты — только воображать, но в реальности ничего не делать.
Только… мысли о новом соседе начисто вытеснили даты, которые она с таким усердием зубрила уже несколько дней.
Сай только прибыл, но уже определённо всё портит, в очередной раз подтверждая все её предположения.
***
День выдался довольно тяжёлым: мало того, что она абсолютно точно завалила такую важную контрольную, так умудрилась ещё и упасть в глазах учителя математики, не сумев решить даже элементарное квадратное уравнение. Отлично, Хината, просто отлично.
Жара с ещё большим усердием надавливала на уже разболевшуюся из-за переживаний голову, отчего девушке было явно нехорошо и она с трудом передвигала ноги по пути домой, но её определённо радовал тот факт, что за ней наконец-то никто не приехал и не потащил в ненавистный дом, дав хоть капельку свободы. Да, наверное, Хьюга доберётся до жилища с солнечным ударом, но зато своим ходом.
Вот уже завиднелся здоровенный особняк, который, как кажется девушке, знает каждый человек, живущий в этом тухлом городе. Все знают, что они безразмерно богаты, знают, что Хиаши отдаёт предпочтение младшей дочери и надеется передать ей семейное дело, знают, что Хината хуже неё во всём, пусть и старше. Все это знают, а отец надеется, что дочь не замечает. М-да, ну и кто здесь ещё хуже всех?
«Ох, ну и духота», — думала Хьюга, уже подходя к воротам дома, но остановилась, заметив странное шевеление во дворе.
Металлическая дверца отворилась, и оттуда прошествовала пара, а следом за ними — тот самый парень, которого сёстры видели утром. Наверное, они захотели познакомиться с новыми соседями.
Сердце девушки, казалось, готово было вот-вот станцевать чёчётку — так оно ухало, предварительно упав куда-то в пятки. Она с самым удивлённым выражением лица застыла на месте и тупо пялилась на выходящих людей, надеясь, что они её не заметят, не поздороваются, не поймут, что это та самая никчёмная дочь хозяина дома. Так и случилось. Почти.
Собрав последние силы своего спёкшегося на этой жаре разума, Хината отвернулась, дабы сделать вид, что вообще здесь не живёт, что ждёт какую-нибудь… подругу и вообще никого здесь не знает.
Но кое-кто определённо знает её.
Холодная рука опустилась на хрупкое плечо, заставляя девушку обернуться к её обладателю.
Ледяные глаза — ничего не выражающие, готовые буквально засосать в свою бездну, даже не моргнув.
Только улыбка… Самая фальшивая улыбка на свете. Самая притворная из всех, что девушке вообще доводилось когда-либо встречать. Теперь-то она ясно научилась их отличать.
— Привет, Хината. — Он продолжал улыбаться, заставляя её сердце колотиться в ещё более бешеном ритме. — Ты совсем не изменилась.
Фанфик добавлен 16.08.2015 |
801
Авторизируйтесь, чтобы добавить комментарий!