Не слушайте никого
За окном была густая темнота – вязкая, точно кисель, плотная, непроницаемая. Небо распухло от низких серых туч, которые ночью становились тёмно-фиолетовыми. Метель завывала в щелях между окнами, гнала по земле снежные вихри и гнула голые ветви деревьев. На улице было тихо и пусто. Редкие желтые фонари не рассеивали чернильную темноту, в ближайших домах не горел свет.
Глядя в окно, можно было решить, что весь город умер. Но на самом деле все просто уже давно спали. Все, кроме Гаары. Он так и не научился спать дольше двух-трех часов, поэтому, не зная чем себя занять, стоял у окна своего гостиничного номера и смотрел на пустую улицу.
Если бы в Стране Железа не было так холодно, он бы вышел прогуляться или хотя бы посидеть на крыше, как он обычно делал, если ему не спалось. Но Гааре было достаточно одного взгляда на сугробы за окном, как у него пропало всякое желание куда-либо выходить из относительно тёплого номера.
В Суне ночи были совсем не такие. Деревня никогда не засыпала: то и дело можно было встретить влюблённые парочки, подвыпившую компанию, идущую из бара; шиноби, возвращавшихся с миссии или отправлявшихся в дозор, или просто случайных прохожих, которые по какой-то причине припозднились домой. В этом городе всё было не так. Здесь с наступлением ночи всё замирало, жизнь останавливалась, чтобы вновь начаться утром. Наверное, это было связано с суровым климатом Страны Железа – едва ли кому-то хотелось бродить необычайно тёмной ночью по улицам в метель.
Гаара отошёл от окна и упал на кровать. В Суну он в ближайшее время точно не вернётся. Слишком много нерешённых вопросов оставалось перед Каге, слишком много требовалось сделать, прежде чем они смогут вернуться в свои деревни.
Как долго продлится мир между деревнями? Отец Гаары был Казекаге, а теперь он сам занимал этот пост и прекрасно знал, насколько вероломны могут быть союзники. Каждому из нынешних Каге Гаара доверял. Но что будет потом, когда Каге сменятся? Сам он молод и по возможности будет править ещё очень долго. То же касается и Мей – она не покинет свой пост в ближайшие десять-пятнадцать лет. Но кто займет место Ооноки, например? Гаара практически ничего не знал о шиноби Камня, и ему оставалось только надеяться, что приемник Тсучикаге будет продолжать мирную политику.
Но даже если представить, что в ближайшие десять-двадцать лет мир между деревнями сохранится, то что будет через поколение-два? Гаара знал, что они не смогут решить судьбу мира раз и навсегда. Знал, но… Но всё равно чувствовал свою ответственность за будущее. Он боялся ошибиться, боялся принять не то решение, боялся, что не сможет предотвратить новые войны. Он понимал, что все зависит не только от него, но почему-то это совсем не успокаивало.
Не зная, чем себя занять, Гаара вышел в коридор. В гостинице было настолько тихо, точно он был один во всем здании. В звенящей тишине его дыхание, наверное, можно было услышать в другом конце коридора.
Он пришёл в небольшой холл, где вокруг журнального столика стояли диван и несколько кресел. Гаара сел в одно из них и закинул ноги на стол – всё равно никто не видит. Он посмотрел в большое окно, которое начиналось едва ли не от пола и заканчивалось под самым потолком. Окно выходило во внутренний дворик, где было всего три скамейки, утопавших в снегу, и несколько фонарей. Расчищенные дорожки замело снегом, и брусчатка едва виднелась. Зачем вообще здесь этот дворик? Неужели там правда кто-то сидит на скамейках? Хотя наверняка местных жителей не пугает такой холод, как его самого не пугает палящее солнце пустыни.
На столе лежали журналы, и Гаара взял тот, который был ближе всего к нему и до которого он мог дотянуться, не убирая ног со стола. Это было что-то вроде каталога женской одежды, и Гаара стал машинально его листать. Там были платья, юбки, блузки и совсем не было тёплой одежды, хотя Гаара не понимал, как здесь можно ходить в чём-то легче шубы.
Он просмотрел журнал почти до середины, когда в коридоре послышались шаги, и Гаара быстро убрал ноги со стола. Журнал он отложил как можно дальше, чтобы никто не подумал, будто бы он только что его листал. Он сложил руки на груди и сделал вид, что смотрит в окно.
В холл вошла Мей. Она была в длинном синем халате с золотистой вязью и в белых гостиничных тапочках. На её плечи был накинут тёмно-коричневый плед, в который она зябко куталась. Точно такой же плед был и у Гаары в номере.
— Вам не спится? – спросил Гаара, разглядывая узор на её халате.
— Тут так холодно, что я не могу никак заснуть. Я укрылась одеялом, укрылась пледом, но всё равно замерзла, — пожаловалась она.
Мей подошла к дивану и, скинув с ног тапочки, легла, положив под голову диванную подушку. Она поворочалась, устраиваясь поудобнее, и повернулась на бок. Её халат немного распахнулся, открывая ноги чуть повыше колен.
— Да, скверная погода, — сказал Гаара.
— В Тумане зимой тоже не жарко – промозгло довольно, сыро, слякотно. Но тут просто адский холод. Может, стоило провести совет в Облаке? Там хоть нос на улице не отмерзает.
Гаара едва её слушал, скользя взглядом по её ногам. На правой, чуть повыше лодыжки, была почти зарубцевавшаяся рана, а на колене — тонкий красноватый шрам. Он думал, что у Мей очень красивые колени – ничуть не угловатые, какие часто бывают у стройных женщин. Гаара тут же поймал себя на мысли, что это нелепо, любуясь красивой женщиной, смотреть не на лицо, не на грудь или талию, а на колени.
— Хотя вам, должно быть, ещё тяжелее, — сказала Мей. – Вы же из Суны, там наверняка всегда жарко, — добавила она.
— Мне непривычен снег — зимы у нас сухие и холодные. Но по большей части – да, у нас очень жарко и ветрено.
Мей кокетливо улыбнулась и чуть прищурилась.
— Я слышала, что мужчины из Суны так же горячи, как и пустыня. Это правда?
Она любила флиртовать с ним, и Гаара находил это довольно забавным. Насколько она его старше? Лет на десять как минимум, но разница в возрасте почему-то не ощущалась. Возможно, потому что никто из них не вел себя на свой возраст.
— Боюсь, я не знаю мужчин нашей деревни настолько хорошо. Вам лучше спросить об этом наших куноичи, — усмехнулся Гаара.
Мей засмеялась, тряхнув головой, чтобы огненно-рыжая чёлка не лезла в глаза. Она вновь заворочалась на диване, приподнимая подушку чуть выше. Гаара по-прежнему смотрел на её ноги – он заметил, что её ногти были накрашены светлым, едва различимым лаком.
— Расскажите, а каково жить в пустыне? – вдруг спросила она. – Наверное, у вас всегда проблемы с водой, да?
Гаара замялся – очень сложно было описать, как ему живётся в Суне. Он привык, что под ногами всегда песок, который часто забивается в обувь, привык, что всегда дует горячий ветер, что воздух рябит от жара, что, когда приходит песчаная буря, небо темнеет, а разглядеть что-то дальше трёх-четырёх метров просто невозможно. Привык он и к желтоватым ящерицам, которые порой встречались и в самой деревне, и к следу змеи на песке; к сухой траве, хрустящей под ногами, и к мелким, но ярким цветам, распускающимся весной. Всё это — крошечные кусочки, частички его жизни, и это невозможно было объяснить. Это не описать парой слов, а Мей едва ли хотела услышать длинный и подробный рассказ.
— Нет, с водой у нас нет проблем, — наконец сказал он. – Мы используем глубокие колодцы в местах залегания грунтовых вод, а шиноби с элементом воды… — Гаара замолчал. Еще немного, и он бы действительно стал объяснять систему водоснабжения в Суне. – В общем, проблем у нас с этим нет. У нас мало плодородных земель – вот это наша главная беда.
— Да, понимаю. У нас тоже с этим трудности – кругом реки, озера, болота. А что на болотах вырастишь?
Сельское хозяйство. В три часа ночи они сидели в холле и говорили о сельском хозяйстве. Гааре захотелось рассмеяться, но он сдержался. Что дальше? Кулинария и садоводство?
— Зато у нас много рыбы, — точно прочитав его мысли, сказала Мей. – У нас почти все национальные блюда из рыбы.
Ну вот, пожалуйста. Зря он об этом подумал. Надо было срочно менять тему, пока разговор не ушёл куда-нибудь совсем не туда.
Гаара хотел бы спросить Мей о чём-нибудь личном. Он хорошо знал её как шиноби, но совершено не знал её как человека. О чем говорят едва знакомые друг с другом люди, чтобы в их разговоре не было неловкой паузы? О хобби и увлечениях? О погоде и последних новостях? О литературе и музыке?
Подобно многим другим замкнутым и необщительным людям, Гаара слегка терялся в таких ситуациях. Он чувствовал, что должен поддержать разговор, что молчать нетактично. Но обычно желания разговаривать у него не было. Его не интересовали подробности жизни других людей, исключая разве что близких. Дело было не в том, что ему безразличны люди или что он смотрит на них свысока. Просто, узнай он, например, что человек любит читать, Гаара бы только пожал плечами. Любит – ну и пускай любит, его это не касается. К тому же он привык говорить коротко и по делу. Показная учтивость и вежливость тяготили его, утомляли. Он предпочитал молчать, чем завязывать бесполезную беседу, цель которой – соблюсти приличия.
Но все же о Мей ему хотелось узнать больше. О чем вообще будет уместно спросить её? Гаара боялся показаться навязчивым и не хотел совать нос не в свои дела.
— Кстати, я всё хотела вас спросить: где же ваш загар? Вы такой бледный, точно не живёте постоянно под жарким солнцем.
Мей заправила за ухо прядь волос, смотря на Гаару, а он думал, что ей ответить. Ему и в голову не приходило, что он выглядит бледным. Может, дело в том, что большую часть дня он так или иначе проводил за рабочим столом, а гулять и тренироваться он предпочитал ночью или поздним вечером.
— Я просто нечасто выхожу на улицу, — сказал он, решив не углубляться в подробности.
Мей понимающе кивнула – видимо, она тоже редко покидала пределы кабинета.
Она взяла со стола журнал – тот самый, который только что листал Гаара, – и открыла его посередине. Гаара смотрел на её руки. Они были покрасневшие, сухие и слегка шелушились – наверное, обветрились. Но ногти у Мей были длинные, ухоженные – и когда она только успевает? А ещё у неё были узкие запястья и острые костяшки пальцев. Гааре хотелось к ним прикоснуться.
— Как думаете, какое бы платье мне подошло? – Мей развернула журнал к нему. – Вот это, - она ткнула пальцем во что-то голубое, — или это? – На этот раз она указала на черное.
Гаара мало того, что не считал себя экспертом в женской одежде, так он даже особо и не разглядел, что за платья показывала ему Мей.
— Думаю, в каждом из них вы бы смотрелись великолепно, — осторожно ответил он.
Мей недоверчиво посмотрела на него, а потом расхохоталась. Громко, заливисто. Журнал трясся в её руках, а широкие и длинные рукава халата задрались до локтей.
— Это правильный ответ, — сказала она, отсмеявшись.
— Правильный?
— Да. Выбери вы что-нибудь одно, я бы стала вас расспрашивать, почему именно это и почему другое мне не идёт. И под конец обвинила бы вас в том, что вы считаете, будто бы я в чем-то могу выглядеть дурно!
Гаара склонил голову набок и внимательно посмотрел на неё. Мей всё ещё улыбалась, царапая ногтём обложку журнала.
— Вы хотите казаться глупой, ветреной и несерьёзной. Почему? – сказал он после короткого молчания.
Улыбка пропала с лица Мей, и она бросила журнал на стол. Гаара растерялся: не стоило говорить так прямо, наверняка это прозвучало грубо.
— Потому что я хочу быть легкомысленной женщиной, которая думает о платьях и мужчинах, — ответила она, глядя в окно.
— Вы не такая.
— Но я хочу быть такой.
Обычно люди хотят казаться сильнее, чем они есть. Умнее, увереннее, независимее, решительнее, хладнокровнее. Иногда они хотят создать видимость тех качеств, которых у них нет. Иногда просто произвести впечатление. Но никто и никогда не хочет быть ранимым, глубоко переживающим, чувствующим, искренним и открытым.
— А разве вам никогда не хотелось? – тихо спросила Мей.
— Не хотелось чего?
— Сделать глупость, ничего не решать, позволить кому-то другому позаботиться о себе…
— Я не думал об этом, — признался Гаара.
Она все ещё смотрела в окно, её черты лица совершенно неожиданно стали резче, жестче. И это был первый раз, когда Гаара понял, что Мей действительно старше него, мудрее в чем-то, умнее, опытнее. Что она знает то, что Гааре только предстоит узнать.
— Никогда не позволяйте кому-то решать, как вам жить и что делать, — сказала она. – Не слушайте, что говорят старейшины, советники, не слушайте никого! Не принимайте те решения, которые не хотите принимать, не делайте того, чего не хотите делать. Не заключайте союзы с теми, кого ненавидите и презираете, не женитесь из-за политической выгоды. Найдите себе достойную женщину, которая будет вас любить, которую будете любить вы. И не слушайте никого!
Гаара хотел сказать, что эта достойная женщина сейчас перед ним. Но так и не сказал.
Фанфик добавлен 30.01.2014 |
999
Авторизируйтесь, чтобы добавить комментарий!