Один лишь взгляд...
Утро начиналось как обычно. Какаши встал и взглянул в окно. Утро? Вечер? Было пасмурно. Небо, все затянутое тучами, не давало представлений о времени. Мужчина взглянул на часы. Было довольно позднее утро, грозящее перейти в день. Вздохнув, мужчина поплелся в ванную, приводить себя в порядок. На душе было пусто и гадко. Опять паршивое настроение. Какаши томился и не находил себе места от какой-то внутренней тревоги. Делать было совершенно нечего. Наруто ушел с Джирайей, Саске сбежал к Орочимару, а Сакура стала ученицей Цунаде. Деревню восстановили, и жизнь вошла в свою обычную колею. Сложных миссий пока не было, и элитный ниндзя деревни скучал и маялся в одиночестве. Одиночество – вот что было страшно.
Какаши неторопливо собрался и, даже не позавтракав, вышел из дома. Он шел по деревне, весь погруженный в свои невеселые мысли. Моросил дождь. Приближалась осень. Все повторялось. Так, в задумчивости, можно сказать, на автопилоте, Какаши оказался у большого камня - там же, куда приходил каждый день. Рин, Обито – он стоял и мысленно разговаривал со своими ушедшими друзьями. Это уже вошло в привычку. Это все, что ему осталось в этой жизни. Он жил за них и вместе с ними. Одиночество.
Одиночество, так давившее на него в последнее время, вдруг исчезло. Он был не один в этом пустынном месте, под этим нудным плачущим дождем. Кто-то еще в этот пасмурный день пришел сюда скорбеть о потерях. Какаши спиной чувствовал присутствие человека, но стоял, не оборачиваясь, надеясь, что этот кто-то скоро уйдет. Время шло, человек не уходил. Подождав немного, Какаши решил вернуться домой. Дом неожиданно показался тихой гаванью, манившей своим теплом и подобием уюта. Развернувшись, мужчина медленно пошел обратно. Другой человек в задумчивости отошел от могилы Третьего и двинулся навстречу Какаши. Когда они чуть не столкнулись, тот, другой, очнувшись, поднял глаза. Связь, мимолетная и незаметная, пронзила обоих. Что это было? Что за тонкая нить связала их вместе? Тонкая? Эта нить была прочнее стали. Мимолетный взгляд, пойманный другими глазами. Что в них было? Боль? Тоска? Надежда? Одиночество! Взаимопонимание!
Мужчина чуть посторонился, отведя глаза. Каждый из них двинулся в свою сторону. Они разошлись, так и не нарушив молчания, так и не обернувшись. Разошлись, не желая нарушать скорбного уединения друг друга.
Разошлись, но эта тонкая нить растянулась, связывая их, разрушая одиночество окончательно и бесповоротно. Их было двое в этом мраке и непогоде. Двое, потерявшихся в тоске и опустошенности своих жизней. Они были каждый сам по себе и в то же время вдвоем. Разделенное одиночество переставало быть одиночеством. Что это было? Никто не хотел думать об этом. Просто приятно было осознавать, что есть еще кто-то рядом. Кто-то, кто понимает тебя.
На душе у Какаши стало теплее. Он решил навестить своих друзей, у которых давно не был. Быстрым шагом он пошел в деревню. Другой мужчина, постояв немного у неприметного камня, пошел по своим делам. Утро закончилось. Пора было возвращаться в Академию.
Прошло несколько дней, и вновь Какаши, навещая своих ушедших товарищей, столкнулся на кладбище со своим безмолвным другом. Опять на душе стало теплее. Опять друг помог разогнать одиночество, и опять не было сказано ни слова, только один лишь взгляд. Только взгляд - глаза в глаза – вот и все, что было между ними, но в этом взгляде было все, что нельзя выразить словами. Это было полное взаимопонимание: взаимная скорбь об ушедших, разделенное одиночество, надежды на будущее.
Ирука (а это был он) все чаще и чаще стремился к мемориалу, где его одиночество уходило прочь от одного лишь взгляда Какаши. Он не хотел, да и не пытался понять, почему его все больше и больше тянет в это место. Просто там, встречаясь глазами с открытым взглядом знаменитого сенсея, он чувствовал себя живым и… нужным. Он чувствовал, что быть там, вместе, вдвоем – правильно и необходимо. Необходимо не только ему, но и Какаши. И ради этого единственного взгляда он готов был…
Какаши привык встречаться взглядом с Ирукой, покидая мемориал, где ежедневно разговаривал со своими друзьями. Если же встречи не случалось, ему как будто начинало чего-то не хватать. День казался пасмурнее, на душе тоскливее, настроение портилось безвозвратно. Разбираться в своих ощущениях было лень. Просто без Ируки мемориал был не тот, что ли. Не было разделенного одиночества, не было общих чувств, не было даже надежды… Надежды на то, что все еще может быть хорошо, что друзья живы, пусть хотя бы только в его сердце. Не было ничего. Только пустота и холод, вечный холод замерзшей души.
С Ирукой все было иначе. Было единение душ, было чувство тепла и благодарности за то, что тот был рядом - всегда готовый подставить свое надежное плечо, всегда готовый разделить одиночество и облегчить тяжелую ношу. День наполнялся светом, птицы пели иначе. Душа оживала и оттаивала. Как хорошо, что он есть, этот Ирука…
Так, незаметно для обоих, эти встречи стали жизненно необходимы. Смысл жизни был сконцентрирован в этих мгновениях. Вся жизнь – только эти мгновения, а прочее время – лишь тягостный сон в ожидании жизни. Оба, не отдавая себе в том отчета, тянулись друг к другу всеми силами души, и оба даже не пытались попытаться докопаться до причин этой странной тяги, боясь нарушить хрупкое равновесие, столь дорогое и невесомое.
Все изменилось в один миг. Все, что составляло смысл жизни Ируки - последние несколько недель, вдруг перестало существовать. Вот уже неделю Какаши не приходил к мемориалу и не появлялся в городе. Он просто исчез из жизни Ируки, и не было от него вестей. Молодой человек понимал, что Какаши ушел на задание и когда вернется – неизвестно. Но отсутствие друга заставило Ируку чувствовать себя упавшим осенним листком. Он оторвался от своих корней и теперь падал в бездну. Жизнь утратила свой смысл. Он не мог есть, не мог пить. Нигде не мог найти себе покоя. Его поддерживала только необходимость работать и стремление скрыть от других то, что происходило с ним сейчас. Днем он механически улыбался детям в Академии, не обращая внимания на их шалости и мелкие пакости. Вечером он застывал над документами в штабе хокаге, уставившись в одну точку и оживая только тогда, когда кто-либо заглядывал по делам в кабинет. Так однажды, пытаясь поглубже заглянуть в себя, Ирука вдруг осознал, что он не может отпустить от себя образ светловолосого мужчины. Ему стало мало безмолвных встреч, хотелось быть все время рядом. Хотелось защитить друга, согреть его и растопить лед его души. Хотелось видеть его улыбку и слышать теплый смех. Хотелось делить с ним горе и радости. Ирука понял, что пропал… Он любит этого невозможного человека. Любит так сильно, что готов умереть, лишь бы тот был счастлив.
Осознание своей любви привело учителя в ужас. А вдруг кто-нибудь догадается? Вдруг кто-нибудь поймет, что с ним происходит. И самое главное, вдруг о его чувствах узнает Какаши? Он будет презирать его. Ирука был уверен в этом. Он боялся того, что может увидеть в глазах дорогого ему человека. А вдруг это будет презрение или насмешка? Или холодное равнодушие? Нет. Все, что угодно, только не это. Время тянулось и растягивалось, держа в напряжении и вытягивая все силы. Ирука был на грани срыва. Уже две недели не было вестей от Какаши. А вдруг он ранен, и некому ему помочь? А вдруг он убит? И Ирука больше никогда не увидит его? Сцены одна страшнее другой прокручивались в воспаленном мозгу молодого человека. Он стал нервным и рассеянным. Как-то раз он по своей, ставшей уже привычной, рассеянности, налетел в коридоре штаба на Пятую хокаге. Цунаде поразилась внешнему виду юноши. Прежде всегда улыбающийся и бодрый, теперь он напоминал свою высушенную тень. После этого столкновения, Ируке было приказано уйти в отпуск. Теперь он не мог отвлечься от своих мыслей даже ради работы. Как неприкаянный, он бродил вокруг деревни, пытаясь физическими нагрузками унять душевную боль. Все было тщетно. Он выматывался, пытаясь стереть образ дорогого человека, в надежде хотя бы ненадолго заснуть. Но и во сне не находил он покоя. Даже во сне он пытался защитить свою любовь и спрятать ее от всех. Страх стал его постоянным спутником. Страх разоблачения и всеобщего презрения. Наконец, его организм не выдержал, и Ирука свалился в беспамятстве где-то в лесу, недалеко от деревни.
Какаши, уставший, возвращался с задания. Его мысли невольно устремлялись к Ируке, к их встречам и чувству близости. Обрадуется ли их новой встрече его друг? Или он уже забыл о нем? Все в Какаши протестовало против таких мыслей, но они, все же, приходили ему в голову, и тогда на душе становилось пусто и одиноко, как было до той, совершенно случайной встречи. Он давно боялся признаться себе, что соскучился по Ируке. Что ему мало случайных встреч. Он хотел большего. Хотел и не смел. Он боялся обидеть своего друга, боялся разрушить ту хрупкую грань, которая отделяла дружбу от любви. Пока это была дружба – все было под контролем. Все было хорошо и спокойно. Но стоит лишь перейти эту хрупкую грань, и он может потерять все – доверие друга, его уважение и те мимолетные встречи, что стали смыслом его жизни.
С такими мыслями, Какаши бесшумно пробирался через лес. Уже близко родная деревня. Скоро он будет дома. Эта мысль грела и рождала надежду, что есть человек, который ждет его возвращения. Что им достаточно будет посмотреть друг другу в глаза – и они все поймут и прочитают друг у друга в душе, как в открытой книге. Так всегда было при их встречах. Так всегда будет. Они поймут и простят друг друга. Мужчина невольно ускорял шаг, стремясь побыстрее попасть домой, побыстрее увидеть друга и ощутить это родство душ, это счастье – видеть своего друга, свою любовь, читать в его глазах отражение собственных чувств.
Неожиданно от кустов впереди послышался какой-то шорох. Какаши замер. Опасность? Но опасности он не чувствовал. Наоборот, от кустов тянулась тонкая ниточка, что прочнее стали связала его с другим человеком. Ниточка слабо мерцала и становилась тоньше и тоньше. Какаши рванулся навстречу своей судьбе. Ирука, он был уверен, что за кустами Ирука, - ему нужна помощь. Скорее… пока еще можно успеть. За кустами действительно, лежало тело молодого мужчины. Какаши даже сразу не узнал своего друга – настолько тот изменился. Тело было неподвижным. Какаши склонился и дрожащей рукой попытался нащупать пульс. Пульс не прощупывался.
- Черт, надо успокоиться. Он попытался взять себя в руки. Наконец, пульс был найден. Мужчина облегченно вздохнул, подхватил обмякшее тело друга и поспешил в деревню. Все было не так. Не было взгляда, не было взаимопонимания, но осознание того, что Ирука рядом, Ирука жив – наполняло его радостью и покоем.
После обследования и необходимых процедур Ируку перевели, наконец, в палату. Он все еще был без сознания. Несколько успокоенный словами врача о состоянии друга, Какаши сидел у постели больного и смотрел на него. Как же он красив. Даже шрам на переносице не портит его лицо. Какаши вспоминал все их встречи, происходившие до того памятного дня у мемориала. Почему он не замечал раньше, как добр и заботлив Ирука? Ведь их первая стычка произошла тогда, когда Ирука беспокоился о Наруто. И как мило он покраснел, когда спрашивал у Какаши о Наруто после их возвращения из страны Волн. И как он переживал, что его бывший ученик еще не готов к экзамену на чуунина. Какаши вспомнил, как заботился Ирука о своих учениках в Академии, как старался помочь каждому, кто в нем нуждался. Все принимали это, как должное. Никто никогда не сказал Ируке, что он кому-то нужен. Помнили только детские проделки Ируки, когда он старался привлечь к себе внимание своим шутовским поведением. Но никто так и не обратил на него внимания. Никто не попытался понять его. Для всех в Конохе Ирука оставался неприметным учителем, мелким винтиком большой отлаженной машины. И только для Какаши он стал необходимым условием существования. Только для него он вмещал в себе целый мир.
Ирука слабо застонал и, произнеся что-то невнятное, заметался на кровати. Какаши показалось, что юноша произнес его имя. Надежда вновь вспыхнула в его сердце. Все еще будет хорошо. Какаши склонился к другу. Вот прядка волос, не сдерживаемая банданой, упала на лицо Ируки. Какаши не удержался и осторожно убрал ее со лба. Но рука не остановилась на этом. В забытьи Какаши стал осторожно перебирать разметавшиеся длинные прядки. Волосы оказались совсем не мягкими и послушными на ощупь. Они скорее были упрямы и пружинисты. Видимо поэтому Ирука и связывал их в хвост – чтобы не мешали. Больной окончательно затих. Дыхание его выровнялось. Какаши нагнулся к уху друга и прошептал: «Все будет хорошо. Спи, Ирука. Я всегда буду рядом». Ирука покраснел, но так и не пришел в себя. Какаши устроился на стуле, приготовившись провести здесь столько времени, сколько потребуется. Его взгляд упал на хрупкую руку товарища, лежавшую поверх одеяла. Повинуясь внезапному желанию, Какаши нежно провел своей рукой по голубым прожилкам вен, пробежался по тонкому запястью и переплел свои пальцы с пальцами друга. «Твоя рука в моей руке, как моя жизнь в твоей руке» - подумал Какаши незадолго до того, как его сморил сон.
Ирука услышал голос, который узнал бы из тысячи. Голос говорил ему, что все будет хорошо. Как хочется в это верить. Как хочется услышать его еще раз. Как хочется почувствовать теплое дыхание на своем ухе и теплые слова, которые согревают и придают смысл его существованию. Какаши… Ему опять снится Какаши? Опять несбыточные мечты. Но как же реален сон на этот раз. Как не хочется просыпаться. Может быть, если не открывать глаза, Какаши останется с ним в этом сне. Но было уже поздно. Глаза раскрылись сами собой. Свет заставил его окончательно проснуться. «Где я?» - подумал Ирука, глядя в белый потолок. Больничная белизна окончательно привела его в чувства. Он попытался вспомнить, как попал сюда. Какаши… Был ли это сон? Как всегда, когда он думал о Какаши, рука Ируки потянулась к переносице, потереть шрам. Но что-то мешало ей двигаться. Ирука взглянул на свою руку. Его пальцы были переплетены с пальцами… Его взгляд пробежал по чужой руке и… О Боже… Это был не сон? Какаши, уставший и живой, был рядом. Сердце Ируки забилось быстро и неровно, словно пытаясь вырваться из грудной клетки.
- Он на самом деле шептал мне те слова? Почему? Он действительно гладил мои волосы? Что случилось? Как он оказался здесь? Что я успел наговорить во сне? Это жалость? Только не это! Мне не нужна его жалость! - Мысли Ируки метались в голове. Он беспокойно дернулся и посмотрел на Какаши… Что тот успел заметить? Может быть, он еще спит? Но нет. Мужчина, успевший стянуть с лица свою маску, напряженно всматривался в его лицо. Что было в этом взгляде? Беззащитность? Что он хотел сказать, стянув свою маску?
Какаши действительно чувствовал себя беззащитным. Он хотел дать понять своему другу, что между ними не будет лжи и недоговоренности. Что вот он весь перед ним, такой, каким его не знает никто. Его жизнь принадлежит этому человеку. Он читал в глазах Ируки, как в открытой книге. Неуверенность резко сменилась неприязнью, потом хлынула радость, которую вскоре сменила хрупкая надежда. «Все будет хорошо? Я люблю тебя, а ты?» - спрашивали глаза Ируки. «Все будет хорошо. Я люблю тебя!» – отвечали глаза Какаши.
- Пора домой, – сказал Какаши, помогая Ируке подняться. - Пойдем. К кому идти – уже не имело значения. Они оба осознавали, что дом был там, где были они. Вдвоем. Больше им никто не был нужен. Только целый мир, вмещенный в один единственный взгляд – это взгляд глаза в глаза друг другу.
Фанфик добавлен 24.02.2011 |
6852
Авторизируйтесь, чтобы добавить комментарий!