Стань моей душою, птица. Глава 12
Глава 12
Хатаке Какаши распахнул глаза и как обычно увидел перед собой мир в миниатюре только одним левым – половина потолка больницы, где-то подёрнувшегося паутиной, где-то с отлетевшей штукатуркой – и сразу же захлопнул его обратно, провожая остатки сна, где горели дальняя звезда и близкий костёр под шум прибоя. Распахнулось окно, всё это время рисковавшее отвалиться от порывистого натиска взбушевавшегося ветра. Джонин поднялся, подойдя к подоконнику, опустил на него подрагивающие перевязанные пальцы, вдыхая свежий дождливый воздух, полный запахов сырой травы и опавших листьев. Снаружи оживлённо забегали, суетливо переговариваясь, и в любой другой раз он бы с интересом выглянул наружу, может, даже и спросил, что несколько десятков шиноби Листа в форме все разом забыли на улице, но было ветрено, мокро и откровенно наплевать на всё происходящее с тех самых пор, как мелькнул порез сумеречной улыбки, и тонкие руки, не раз спасавшие людей, в последний раз махнули ему. Он судорожно выдохнул и поспешно вышел, спустился по лестнице, отмечая про себя, что сегодня обязательно что-то должно произойти, что-то случиться из рук вон выходящее - чья-то нелепая смерть, например, его. Он сам не понимал, с чего вдруг стал так в этом уверен, но терять было нечего. Всё, что было потеряно, засело глубоко во времени или исчезло вчера вечером. Он остановил пробегавшего мимо Ямато, не припоминая, что его уже освободили из заточения.
- Эй, командир, что происходит? Война уже объявлена? Ну они и время подходящее выбрали...
- Не шутили бы вы с войной. - Ямато остановился, перебегая глазами по его забинтованным рукам и туловищу. - Странные вещи творятся. Я слышал, Шикамару сбежал из тюрьмы.
- Да ладно?
- Да... не без помощи Хинаты. И оба сейчас мертвы.
- Понеслась... Когда они успели?
- Их наши остановили, они хотели скрыться.
- Кто приказ такой отдал: в своих на поражение стрелять?
- Цунаде-сама...
- Что-то я не совсем понимаю... - Какаши устало протер ладонями глаза. - Сейчас я пойду посплю, и весь этот ад кончится. Точно, так и сделаю.
- В вашем критическом положении только этим и положено заниматься.
- Нет, я передумал. Я всё-таки проверю. Где они, говоришь, сейчас находятся?
- В Зоне №44... Вы же еле на ногах стоите, это не самая лучшая идея...
Он уже не слушал, выходя под ливень и пытаясь отмести от себя образ некогда существовавшей Сакуры, теперь мягко улыбающейся ему, и думать о том, как бы сейчас пригодился зонт. Он поглубже запахнулся в зелёную жилетку, пытаясь сохранить равновесие и идти вперёд, несмотря на головокружение, вызванное, как он тщетно пытался себя убедить, внезапными криками и сменой погоды. Около проплывали или проносились бешеными огнями чьи-то тени, руки. Голоса с молниеносной скоростью отбывали к местам назначения, а адресаты пересылали их обратно, ещё больше жестикулируя, проделывая определённые комбинации техник. Какаши покачивался из стороны в сторону, цепляясь из последних сил за ветки деревьев, срывая на себя целый поток дождевой воды, добрался да леса. Шикамару нет. Хинаты нет. Кибы, наверное, тоже нет. Сакуры... Лучше бы её тоже не было вместе с вовремя подоспевшей надеждой, уже начавшей подтачивание изнутри. Обито и Рин давно нет. Минато-сенсея... Какаши посмотрел наверх, сузив единственный глаз, глядя на бескрайнее серое пространство. Теперь он не понимал Цунаде, её слова про усталость от потери людей. Уже не получается жить прошлым, за будущее страшно, и все теряются, уходя в ночь и не возвращаясь. Когда-то была хорошая память на имена, сейчас же бескрайнее серое небо навсегда натянулось над внутренним миром, до этого состоявшего сплошь из непрочитанных эротических романов и пройденных миссий. Какаши повернул голову, с удивлением обнаружив, что наткнулся на лежащие носилки, сверху покрытые белой простынёй, из-под которой выглядывала побледневшая рука. Послышались выкрики, в глазах снова всё перевернулось. Какаши схватился за голову, побрёл вперёд быстрее, глядя на вырывающуюся Хинату.
- Что происходит? Вы что делаете?
- Был приказ, никого не оставлять в живых...
- Что вы несёте? – Какаши ошарашенно огляделся.
Всё вроде бы было так же: те же смутные очертания знакомых шиноби, те же деревья, рвущиеся на ветру, та же проседь неба. Он убрал со второго глаза повязку, хмуро глядя перед собой.
- Как же я раньше не догадался. Сначала думал, это невозможно... Саске... ты же не мог всё это проделать в одиночку? Как же ты докатился до того, что поднял руку на своих товарищей?
Какаши повалился на спину, быстро поднимаясь, ощущая под собой уже не податливую, пропитанную дождём землю, а твёрдые глыбы камней прибрежной пещеры.
- А, Какаши-сенсей, вы догадались.
Стальной голос, которым в своё время восхищался Суйгецу, прозвучал совсем близко от уха джонина, заставив тем самым его круто повернуться и скрестить кунай с неравной ему по силе катаной. Какаши повалился, хватаясь за бок, и Саске выпрямился, полуприкрытыми глазами разглядывая бывшего учителя.
- Да... Кабуто тогда с вами слишком постарался.
- Так это всё иллюзия... и Лес, и люди...
- Нет, всё настоящее. Но вы уже далеко оттуда, оставшиеся техники Орочимару начинают действовать, перенос всего живого тоже сюда вошёл. Всё-таки она убивает уйму чакры. - Саске несколько раз рубанул катаной по воздуху и занёс её в ножны.
- Зачем тебе это всё нужно?
- Какая вам разница? – Он подставил волосы ветру, обжигающему лицо ледяным порывом с мелкими каплями дождя. - До встречи, Какаши-сенсей. Не знаю, что он собирается с вами делать.
Он поравнялся с джонином, проходя мимо, повернул в ущелье, собираясь выйти наружу, но остановился, повернув набок голову, вглядываясь в темноту.
- Сакура... ты ещё живая? Говорил тогда тебе идти домой и ни во что не вмешиваться.
- Какой ты заботливый, - она обессиленно улыбнулась, с трудом переставляя ноги, подошла к нему, глядя на любимые черты лица, - это же не ты был тогда. Не ты перенёс сюда Какаши-сенсея, у тебя отродясь таких техник не было, чтобы достичь такую, нужны по меньшей мере годы... Кто он, Саске? Почему ты скрываешь, защищаешь его? Неужели ты совсем погряз в этой тьме...
- Ты никогда меня не сможешь понять. - Он повернулся к ней, безразличными глазами оглядывая её трясущуюся тонкую фигуру. - Ты же всегда думала только о себе.
- Я и не отрицаю, всё было... но прошло так давно. Сейчас лучшее, что со мной могло приключиться, – это быть с тобой. Всегда быть с тобой, во всём тебе потакать, делать всё, что ты попросишь.
- Да ну? – Саске иронически улыбнулся, но взгляд глаз остался неизменным. - Ну тогда пошли со мной. Суйгецу постоянно пропадает в последнее время, а проку от тебя будет столько же, сколько от него. По крайней мере, отношения с Карин останутся прежние.
- Мне почему-то кажется... нет, я знаю, что ты вернёшься. Ты обязательно вернёшься, Саске.
- Снова пустые слова? А я же тебе почти поверил, что ты больше не живешь своими мечтами. - Он отступил назад, направляясь дальше, туда, где белел лучик света. - Вернись лучше к Какаши, а то будет совсем поздно. Ему, в отличие от тебя, противоядия никто не давал.
Сакура дёрнулась, сменив затуманенный застывший взгляд, обращенный к удаляющейся тёмной фигуре, на пронзительный и тревожный, быстро кинулась обратно, периодически падая из-за отказывающихся двигаться ног, подползла к учителю, хватая дрожащими руками его лицо. Его глаза расширились, округлись, и, приблизившись к ним, Сакура заметила, как в глубине зрачка его настоящего глаза мелькает живой огонь, а учитель её явно не слышит.
Костёр догорал. Последние обуглившиеся брёвна дымились, превращаясь в тихий извилистый дым, поднимающийся к звёздам. Была ночь. Какаши остановился как вкопанный, вспомнив, что впервые за многие дни не испытывает боли. Он подошёл ближе к огню, не переставая удивляться скованности своих движений, и увидел давние растрёпанные волосы, при огненных бликах становившиеся цвета золотистой ржи, некогда шелестевшей на раскалённом солнце. У джонина перехватило дыхание, что-то остриём толкнуло в грудь, когда Минато обернулся, озарённый мягкой улыбкой и светящимися глазами, в которых отражением выплясывали весёлые огоньки.
- Садись, я рад, что тебя встретил.
- Я... умер...
- Нет, нет. - Минато нагнулся, подбросив несколько новых поленьев, и огонь засиял с новоприобрётённой силой, ещё больше освещая неизменившееся улыбающееся лицо молодого Четвёртого Хокаге. - А ты вырос.
- Да, бывает... - Какаши опустился рядом, одним глазом поглядывая в сторону учителя, ощущая непривычную робость и страх, поймал себя на мысли, что ведёт себя, как раньше Хината при виде Наруто, и эта идея его бы рассмешила, произойди она с кем-то другим. - Прошло около шестнадцати лет.
- Не знаю, я тебя здесь давно жду. Здесь всегда тихо, ничего не происходит. Я сам такое место выбрал, ведь это твоё воображение. - Минато похлопал его по плечу, отчего у того прошли мурашки по телу, как никогда не происходило в обычной жизни. - Да ладно тебе. Неужели мы столько времени не виделись, и ты ничего не хочешь мне сказать?
- Да всё вроде по-старому... Многие навсегда уходят... многие совершенствуются. Всё как обычно. Наруто всё так же мечтает стать Хокаге, и ещё я, кажется, понял, почему ещё не умер. Ведь та техника могла полностью меня вырубить, но вы... вы тогда оставили часть чакры не только в своём сыне. Сенсей... спасибо...
- Да ерунда.
- Как вы догадались?
- Шиноби всегда смеялись на все голоса над людскими законами, думая, что их жизнь больше полна всяких опасных поворотов. Все рано или поздно прогнозируют себе смерть, а я как-то про себя забыл... Кто ж знал, что я вас так рано покину. - Минато откинулся назад. - Не хотелось, чтобы вы раньше времени уходили.
- Кто вас убил?
- Тот же, кто пытался и тебя, но у него не получилось. Я этому очень рад. - Он метнул взгляд на ученика, приподнимаясь. - Вот моё время заканчивается.
- Подождите... вы тут целую вечность находитесь, и, когда появляюсь я, всё резко обрывается? – Какаши стремительно поднялся на ноги, недоумённо разглядывая давно позабытое улыбающееся лицо, всегда дарившее ему спокойствие.
- Не путай, Какаши, здесь дело не во времени... Я тебя увидел, мне этого достаточно. Ты потом вряд ли вспомнишь, как мы ностальгировали о прошедшем. Зачем оно и ненужные пустые слова, когда я видел твои глаза? Они не изменились, твой мир не изменился. Просто помни... помни этот миг. У тебя, я вижу, ещё состоится подобная встреча...
- Встреча? С кем?
- Увидишь. А пока тебя там ещё ждут. - Минато подошёл к нему вплотную, протягивая к нему руки, обнял, и Какаши почувствовал, как огонь уже горит не на земле, а везде, повсюду во всей округе, а главное - в нём самом.
- Живи, Какаши. Ты ещё можешь и должен чувствовать.
- Подождите, не исчезайте, я столько ещё не успел сказать... - Какаши схватил его за локти, ощущая, как те всё равно исчезают, испаряются в ночном прохладном воздухе, а его высвобожденный крик стынет в пространстве, уносясь дальше. Какаши показалось, этим криком был он.
Уноситься туда, где нет всеобъемлющей боли и вечных страданий, превратившихся в обыденное стечение обстоятельств, из которых состоит этот мир. Нет борьбы за существование – единственной вещи, о которой можно сказать, что ею полностью владеем до поры до времени, пока неизвестно что спустится на глаза. Может, это будет темнота, как многие считают, может, птицей пронесётся вихрь, искажая душу в еще больших судорогах, как здесь, в подлунном мире. Хатаке поперхнулся, чувствуя, как что-то тяжёлое и вязкое подступает к горлу, рвётся, не даёт дышать. И он ни раз задумывался над этой судьбой, принимая жизнь как должное, мелькая на её разных страницах, бегло читая её бесконечные строки – людские реплики, шелест ветра, лязг катан и крики раненых. Он безошибочно научился определять каждое её проявление, каждый жест, небрежно брошенный в его сторону очередной смертью близкого, предугадывая дальнейший. Представлял её в другом ключе, разбирая чуждый шаринган, пропадал в черно-белой реальности, где не было дыхания ветра, ненавистной цветущей по весне сакуры и существа с таким же именем. Это был умиротворённый искусственный покой, давивший на покореженное сознание еще больше, заставляя трепетать в немом вопле ещё дольше. Какаши вернулся обратно, там, где история не сбавляла хода, начал заново изучать действительность. Ловить эту действительность в каждом блике света, промелькнувшего по осыпающимся ветхим стенам коноховских домов. Искать и находить в её сбивчивом дыхании, прислушиваясь к которому, он каждый раз рисковал быть повергнутым вражеским шиноби на совместной миссии, и в ветре, исчезающим в её волосах любимого цвета. В багряном закате, озаряющем небо всякий раз по-новому, разливаясь небывалой палитрой отступающих кровавых красок от нежно-розовых и сиреневых тонов. Не засыпая, растворяться в сумеречном воздухе этой самой действительности, касаясь её оголённого плеча, и не думать о возможных жарких ночах, описанных в романах Санина. Только чувствовать её далёкое, как во сне, дыхание рядом с собой и тяжесть весла в серебряных реках, когда нужно переправиться на другой берег на лодке из-за невозможности воспроизвести беготню по воде по случаю полностью израсходованной чакры. Уноситься туда, где скорые рассветы сменяются полуденным солнцем и кипящая жизнь набирает обороты, прячась и скрывая прекрасные моменты за нескончаемой чередой войн людей друг с другом, с самим собой. Тогда внезапно эти моменты становятся ненавистны и всё, что связывает с ними. Уноситься, разглядывая несущиеся мгновения, замедляющие свой ход только в воспоминаниях.
Непроизвольно проведя короткий экскурс по прожитому, Какаши вздрогнул, чувствуя, что земля, как качели, беспрестанно крутится назад и вперёд, не давая отдохнуть и свободно вдохнуть нужный воздух. Он стал вырываться, понимая, что опять проваливается в щемящую тьму, чувствуя, как чьи-то цепкие руки хватаются за его шею, плечи, выпирающие на исхудавшем теле ключицы. Какаши приоткрыл глаза, слепо озираясь, и замер, чувствуя, как каплями дождя ему на щеки падает солёная вода.
- Сакура, ты здесь?
- Да. Я с вами. Где вы были?
- Оттуда вроде как не возвращаются... Сакура, почему ты осталась? Я справлюсь. Брось меня, уходи.
- Я уже никуда не уйду. Вместе останемся.
- Послушай... - Какаши слабо улыбнулся, порадовавшись, что лицо скрыто маской. - Сейчас, наверное, не время философствовать и рассказывать тебе что-то... но здесь нет долга. Ты не сможешь мне помочь, и, если ты сейчас уйдёшь, а я отвлеку их, у меня теперь есть немного чакры, и ты сможешь...
- Замолчите, сенсей, - тихий и как никогда нежный голос прервал его. - Вы думаете, влюблённая девушка наплюёт на всё, пойдёт на все ради своего избранника? Погубит многие жизни, сама будет мучиться ради его любимых карих глаз и холодной улыбки, и в этом страдании будет счастлива, всю боль и горе взяв на себя? Да, будет, но... Я не знаю, как объяснить. Я об этом много лет мечтала. И вы правы, здесь дело не в долге. И не потому, что это правильно. Я остаюсь... я остаюсь в той жизни, где некогда был и он. Буду верить и ждать, что он в неё вернётся. Верить, несмотря ни на что, до последнего момента, который у нас вскоре наступит. Может, когда-нибудь, когда будут так же цвести сирень и ваша нелюбимая вишня, он покажется на горизонте, уже не обуреваемый ненавистью и презрением. - Она сощурила глаза, из последних сил пытаясь держать сложенные руки у учителя на глазах, пускающие зеленоватое свечение, начала тяжелее и судорожнее дышать, а добрая улыбка вопреки всему все твёрже обосновывалась на ее осунувшемся лице. - И, может, он вернётся уже не один. Не для меня придет весна. Разольются реки, Цунаде-сама будет просить уже не нас отправиться на работы по укреплению дамб и мостов. А он вернётся и заживёт той жизнью, которой я не успела дожить. А я буду с вами, сенсей... Вы меня прогнать не сможете. Не спрашивайте, почему я остаюсь. Я не знаю.
Она прервалась, откидываясь назад, обуреваемая мелкой дрожью, распространившейся по всему телу, не в силах поднять изумрудные, подёрнувшиеся дымкой глаза на подошедшего Кабуто, рассматривая силуэт его тени на камнях.
- Только вас и не хватает. Пошли, все заждались, без вас не начинаем, - он улыбнулся, растянув губы в сумасшедшей улыбке. - Не бойся, Сакура, больше ядов и опытов с лекарствами не будет. Всё закончилось.
Он направил в их сторону руку, из которой вырвалось несколько змей, подползших к ним вплотную. Сакура почувствовала скользкие тугие круги, замкнувшиеся на её шее, понимая, что многим обязана своей полной опустошенности, из-за которой не в состоянии воспринимать действительность, от которой в любом другом случае вывернулась бы наизнанку от жуткого страха. Её кинули рядом с неподвижной Хинатой и Ино, теперь находящейся в своём теле и пустыми глазами смотрящую на редкие отблески света в темнеющей пещере. Рядом лежали Киба и Неджи, давно находящиеся без сознания, и Шикамару, злобно выглядывавший, исподлобья разглядывая нечто змеевидное, теперь неотступно приближающееся к нему.
- Ну и сволочь же ты, Кабуто. - Шикамару поднялся, глядя на него прищуренными глазами.
- Ну, это самое последнее дело – оскорблять, когда сам не в силах пошевелиться. Только мне плевать на твоё мнение. Как же вы меня всегда бесили... со всей этой фальшивой любовью к друзьям, друг другу, к деревне... Орочимару-сама вас всех насквозь видел, лживые вы твари.
- Теперь ты тоже опустился со своими оскорблениями, - Шикамару усмехнулся, тяжело дыша.
- Ты же осуждаешь Саске-куна, что он хочет убить своего брата, который весь клан вырезал? А сам-то ты, Шикамару, когда Хидан прибил твоего учителя, что ты сделал? – Кабуто снисходительно улыбнулся, наступая ближе. - Все вы такие же мстительные, только прикрываетесь. И все эти ваши великие изречения насчёт всеобщего мира... Да не будет его. И вас не будет. Потом пойдёт вторая партия шиноби Листа, и я с ними так же разберусь, как и с вами.
- Как же ты нас контролировал? Я не понял, кто была та лежащая у озера вторая Хината, не ты ли?
- Нет, есть тот, кто может этим заниматься, у меня еще дела есть. Да вы его и не знаете, это один из бывших подопытных Орочимару-сама. Я дал ему полную свободу действий, только бы сбить вас с толку, чтоб вы понятия не имели, что происходит. Представляю, как сейчас Пятая недоумевает, почему вас всех приказала убить... ведь все думают, вы изменники. Ничего, следующей будет она. Так что сожалеть по вам никто не будет. Я всем остался доволен, ведь ты, Шикамару-кун, был шпионом, докладывавшим все сведенья про ту информацию о воскрешающих техниках и превращению людей во что-то страшное. Твоя подружка показала, где они лежат, а Хьюга сама отдала их в руки моего подчинённого, когда бежала к Мидзукаге. Тот с собакой и розововолосая стали первыми, на ком я их протестировал, вот не думал, что они ещё могут дышать. Видишь, как всё удачно складывается, теперь вас практически не существует, да и Конохи тоже. А пока... Где же он? Ну ладно, Дзюго, тогда ты... расставь их по порядку, сейчас заодно испробую на них мою новую технику, которую Орочимару-сама не успел доделать...
- Надо же, ты посмотри, как на расстрел ведёт. – Какаши выпрямился, пытаясь скрестить пальцы в высвобождающей технике, но почувствовав пронзительный укус змеи на запястье, поморщился. - Да... Минато-сенсей как всегда оригинален. Поговорив со мной две минуты, отправить меня пожить ещё столько же – была неплохая идея. Жаль, время как-то быстро закончилось.
- Да... такое ощущение, что это всё неправда и я сплю. Очевидно, плохой сон. Сейчас придет Ино, начнёт на меня орать. - Шикамару покачал головой, повернув её набок, увидел около себя напарницу, покачивающуюся в бессознательном состоянии. - А, нет. Повсюду проблемы... ладно, зато теперь буду вечно молодым, всегда мечтал.
- Не расстраивайся. Если так хочешь, будешь первым. – Кабуто протянул вперёд руку, нацеливаясь на Шикамару, лениво прикрывшего, а затем быстро распахнувшего глаза. Возведя зрачки наверх, он застыл и, выпустив из сжатой руки памятную зажигалку, упал навзничь. Резкий удар эхом разнёсся по пещере, гулом отдавая во внешний мир.
- Первый пошел. Кто следующий?
Какаши ступил вперёд, прикрывая собой оставшихся в живых. Последней его проносящейся мыслью было то, что всё-таки он не был романтиком. Не любил лепестки, осыпающиеся с сакуры весной, когда они заполоняли неприятным розовым цветом всю округу, а саму её просто ненавидел. А сейчас в глазах потемнело, и жизнь без сожаления отдаётся именно за неё.
Фанфик добавлен 06.11.2013 |
1111
Авторизируйтесь, чтобы добавить комментарий!