Фан НарутоФанфики ← Романтика

Бабочка. Глава 24 - 26



Глава 24.


Наруто жил скромно: он не возводил огромные замки и стены, его маленький обветшавший дом возвышался на вершине холма. Весной под крышей ласточки вили гнезда, высиживали и вскармливали своих птенцов. Узумаки любил наблюдать за сказочной картиной. Ранним весенним утром, пытаясь спародировать щебет этих прекрасных птиц, он выходил на скрипучее крыльцо, вдыхал полной грудью и благодарил Богов за новый день.
Средств на восстановление деревни после вековой клановой борьбы было не так уж много, большинство плодородных угодий было сожжено. Гуляя по имению, можно было увидеть сгоревшие деревья, и на обуглившейся коре иногда вылезали зеленые побеги. Новая жизнь забила ключом, одно поколение сменилось другим. Жители всеми силами восстанавливали свои дома, сеяли рис и выращивали лен, но следы войны давали о себе знать. Кровь, пролитая на земле, глубоко впиталась в ее недра; прах, развеянный по ветру, навсегда пропитался в воздухе; скорбь по усопшим навеки останется в сердцах людей.
- Доброе утро, - поздоровался молодой хозяин с крестьянином, который трудился на рассвете.
- И вам доброе, хозяин, - добродушно ответил пожилой человек, продолжая возделывать землю.
Узумаки не свойственно было высокомерие: с вассалами он общался по-свойски, мог вместе с жителями сеять рис и собирать урожай. Люди любили добродушного хозяина, готового помочь им в любую минуту, и платили той же монетой. Когда Саске приезжал к нему, то удивлялся тому спокойствию и гармонии, которые царили в имении Наруто.
Умывшись холодной водой, они, как в былые времена, сели на коней и поскакали по лесу. Остановившись у небольшого каменистого холмика, покрытого зеленым мхом, они отпустили коней, которые поскакали в поле, а сами легли на промерзшую серую землю.
- У тебя дышится иначе, - закрыв глаза и закинув руки за голову, прошептал Саске.
В лесу стояла невероятная тишина. Лучи солнца просачивались сквозь голые деревья, на которых только появлялись почки. По камням бегали маленькие лоснящиеся коричневые ящерицы, которые при каждом шорохе прятались в каменные щели. Где-то был слышен шум ручья и пение одинокой птицы.
- Я много думал вчера над твоими словами и пришел к выводу, что вы с ней похожи, - сказал Саске, приподнимаясь.
Он подпер локтем бледное лицо и устремил свой взор на Наруто.
- И чем же? - улыбаясь, спросил он.
- Вы умеете прощать. - Он сел и продолжил разговор, взяв маленькие камни в ладонь и нервно перебирая их. - Она простила отца, ты простил убийц своих родителей; она смирилась со своей участью, и ты смирился со своей. Вам достаточно того, что вы имеете. Вы сильнее меня, вы умеете жить.
- Что тебе мешает? - спросил Наруто, удивляясь откровенности друга.
- Я не знаю, - выдохнул он. - Я не умею так жить. - Учиха выкинул камни, встал, подошел к дереву и дотронулся до него рукой, словно хотел найти ответ. – Я запутался. Словно стою на распутье и не знаю, что выбрать.
- А что говорит сердце?
- Оно стучит, - шутя сказал Саске, - но я его не понимаю.
- Любое твое решение будет правильным, никто не даст лучшего совета, чем ты сам. Теперь я спокоен за тебя, и твоя душа не погибнет после всего. Ведь она нашла то, что давно искала, главное - не потеряй.
- О чем ты? - недоуменно задал вопрос Учиха.
- Однажды ты поймешь. Ты слышал новость о Гааре?
- Нет.
- Он взял обычную девушку в жены, кажется, ее звали Ино.
- Неужели?!
- Она хотела сброситься с горы, но, задумавшись об участи своего отца, не совершила этого. Бедная девушка и бедный Гаара. Хотелось бы верить, что она сможет заполнить пустоту в его сердце.
Наруто свистнул - и кони прискакали к своим хозяевам.
- Нам пора, - похлопав по спине друга, произнес Узумаки.
- Мне нужно отправиться к Гааре, желательно сегодня.
- Я с тобой! - радостно сказал Наруто, пришпорив коня.
Два друга неслись, пересекая просторы родных краев. Два разных характера, сведенные судьбой. Сейчас в их сердцах бушевали новые страсти. Скача верхом навстречу ветру, лелея надежды на будущее, не оглядываясь назад, никто из них не подозревал, что одному из них не суждено будет вернуться.

Глава 25.


Пейн сломал веточку сакуры и протянул ее Хинате. В этом обычном жесте было столько доброжелательности, что она, понурив голову, приняла скромный подарок.
- Что вам рассказывали обо мне? - приглушенно спросил он, сделав шаг вперед.
Он бесцеремонно разглядывал девушку, иногда прищуриваясь. Ее образ напомнил ему о чем-то забытом, только Пейн никак не мог вспомнить. От нее веяло невероятным спокойствием и теплом, и это дурманило.
- Ничего, - почти шепотом произнесла она, теребя веточку.
- Вы лукавите. Обо мне не могут не говорить, а если и говорят, то не совсем лестно. И по вашей реакции было заметно, что вы меня испугались.
- Мне наказали избегать вас, - честно сказала она.
- И все? - удивился Пейн.
На его грозном лице появилась легкая тень улыбки. В ответ Хината лишь кивнула головой.
- С одной стороны, правильно, а с другой - обидно. Неужели вам не рассказывали, какой я злой и бесстрашный, как я развращаю все вокруг и несу смерть, куда бы ни пришел?! - холодно говорил он, с каждым словом повышая тон, пытаясь придать грозности. - Не бойтесь, я совсем не страшен по отношению к женщинам, тем более таким, как вы. Я не хочу, чтобы у вас сложилось обо мне неправильное мнение. Не хотите ли пройтись со мной до площади? В это время она особенно красива.
- Извините, но я не хочу нарушать обещание, данное мужу.
- Забыл предупредить, что отказы не принимаются.
По неизвестной причине на Хинату мужчина произвел хорошее впечатление. Да, выглядел он немного устрашающе и был выше на две головы, но она прониклась к нему симпатией. Поэтому через несколько минут двое покинули особняк и направились к центральной площади. Легкий ветерок развевал полы кимоно и кружил на мощеной дороге розовые лепестки. В столь ранний час на площади не было никого, и прилавки, которые через несколько часов будут усыпаны товарами торговцев, сиротливо ждали хозяев.
- Вы счастливы? – неожиданно прервав молчание, спросил он, присев на срубленное дерево, которое служило скамьей для зрителей уличных выступлений.
- Я... - замешкалась девушка, не зная, что ответить. - Я счастлива. А вы?
- А я несчастен, - печально произнес он, пожимая плечами.
- Почему?
- Женщины похожи в своем любопытстве. Вам, наверное, странно слышать это от человека, который обладают большой властью.
- Нет. Отчего-то все, кто обладают властью, несчастны, - изрекла Хината, поправляя прическу.
- Я несчастен, потому что не могу обрести покой. Такое ощущение, что внутри меня ничего нет. Чтобы заполнить пустоту, я кидаюсь на все без разбору, будь то война или женщины. Я жесток, не отрицаю. Многих убил, искалечил судьбы. Но в нашем мире нельзя быть мягким. Возможно, однажды настанет время, когда о наших поступках будут вспоминать с ужасом, а сейчас это единственный способ выжить. Не смотрите на меня таким взглядом. В том, что я такой, виноват не я, а время. Это беспощадное время порождает безжалостных людей.
- Почему бы не начать жить иначе, постараться измениться к лучшему?
- Вы ничего не понимаете. Как вы можете об этом говорить?! Женщины... Вы - те, кто не имеют даже права голоса. Вас выдают замуж, не спрашивая, хотите вы или нет. Вы ублажаете нелюбимого мужчину, рожаете ему наследников, но даже воспитывать их вам не разрешено.
- Как?
- Разве вы не знаете о законах великих кланов? Мать не принимает участия в воспитании детей, она лишь изредка навещает их; кормит детей не мать, а кормилица. Жестоко, правда? Вы только продолжаете род, ничего больше.
Хината с замиранием сердца слушала его рассказ, надеясь, что Саске так не поступит - кто-то же должен разорвать этот круг.
- У себя я забираю у женщин детей. Если девочка, то она становится гейшей. Если мальчик, то воином.
- Зачем вы это делаете? - с наступающими слезами спрашивает девушка, испытывая на себе всю ту боль, которую чувствуют матери.
- Чтобы не тешились иллюзиями. Мне нужны воины, а воины должны быть бессердечными. Лучше с самого рождения не знать, что такое чувства, чем потом страдать.
- Вы думаете, они не чувствуют? Вы же не знаете о них ничего.
- Чувствуют, конечно, но не так остро. Я тоже раньше чувствовал, но обстоятельства меняют характер. Я и сейчас могу сочувствовать, переживать, но сердце больше не сжимается, как в первый раз. Когда на твоих глазах умирают родители, друзья, когда тебя предают, у вас словно постепенно все каменеет, там, внутри, становится слишком холодно, и вы уже не чувствуете боли, вам становится все равно. А за этим чувством появляется ненависть, а за ненавистью пустота, которая однажды поглотит. В вашей жизни такого не было, и я не хочу, чтобы это произошло. Вы счастливы, живя в неведении.
Слушая исповедь сильного мужчины, в душе Хинаты зарождалось теплое чувство к этому человеку. Он был несчастен и казался потерянным, и ей хотелось поделиться с ним частичкой доброты. За этим свирепым человеком скрывался истерзанный, ищущий пристанища ребенок, который потерялся на обломках прошлого. Она с сочувствием посмотрела на него.
- Вам нужно просто отдохнуть, - протянув хрупкую руку, сказала она, нежно улыбаясь.

Глава 26.


Сакура ходила из угла в угол, не зная, как начать. Она озиралась по сторонам, выглядывала из комнаты, прижималась к стене. После внезапного отъезда Пейна у нее наконец-то появилась возможность серьезно поговорить с Итачи. Все это время ее терзала случайно услышанная новость; она вынашивала план, размышляла, не спала. Учиху стало раздражать ее поведение, не выдержав метания жены, он встал с пола и хотел было уйти, но Сакура преградила ему путь.
- О чем ты хотела поговорить? Я теряю время. Говори, или я ухожу.
- Ты заметил, что отец больше благоволит Саске? - начала она, призрачно улыбаясь.
- Откуда в твоей голове такие мысли? - зло ответил он.
- Ты хоть иногда задумывался, что однажды право власти может достаться ему?
- По законам клана это невозможно. Власть передается по старшинству.
- Законы… Законы! - повышала голос жена, размахивая руками. - Думаешь, законы пишут Боги?! Законы создают старейшины, и в любой момент они могут пересмотреть их.
- Я не понимаю, к чему ты клонишь? - непонимающе спросил Итачи.
Он серьезно посмотрел на нее и отошел в сторону. Такой он Сакуру не видел никогда: зрачки бешено дергались, глаза словно налились кровью, волосы были спутаны, руки тряслись, голос варьировал между шепотом и диким криком. На миг ему показалось, что перед ним предстала ведьма из детских рассказов.
- Итачи, посмотрим правде в глаза. У нас нет наследников. Я знаю, что даже на стороне у тебя не получилось их завести. А значит, род Учих под угрозой. Нет наследников - нет будущего! Если Хината родит наследника, как бы твой отец ни старался от нее избавиться, он признает и примет это дитя, ведь у него не будет выбора. И тогда, Итачи, бойся! Ты сойдешь с пьедестала. А если Саске придет к власти, жизнь для нас превратится в ад. Он не столь лоялен, как ты, он будет громить и уничтожать. Ты должен воспользоваться его отсутствием и прийти к власти.
- Пока отец жив, я бессилен!
- Твой отец болен, его дни сочтены. Помоги ему обрести покой. Это не будет грехом, ты просто избавишь его от страданий, Итачи.
- Нет! Сумасшедшая! Я не собираюсь пачкать руки! Уйди! Прочь! Ты сама понимаешь, о чем говоришь?!
- Итачи! Когда же ты поймешь?! Это же во благо нашего будущего и будущего наших детей! Ты думаешь, Саске пощадит наших детей? Нет, он уничтожит всех ради будущего своего ребенка. Это всего лишь маленькая жертва во имя большого дела. Если ты ничего не предпримешь сейчас, то сильно пожалеешь потом, но будет слишком поздно. Прошу, пойми меня правильно. Я понимаю, тебе тяжело принять все, что я сказала. Если ты ничего не предпримешь, то я пойму. Я всего лишь забочусь о нашем будущем и не хочу, чтобы наши дети подвергались опасности или служили Саске. Я не требую от тебя немедленного решения, ты должен сам все обдумать и принять его.
Итачи выбежал из дома, оставив Сакуру одну. Она вздрогнула от стука двери и улыбнулась. Все шло по ее коварному плану. Муж не воспримет ее слова, разозлится, возможно, даже ударит, но в глубине его души она посеет зерно страха, которое будет расти с каждым прожитым днем. Однажды он решится на самое ужасное преступление в своей жизни, которое будет пожирать его изнутри. А когда оно поглотит его, она посмеется. Это будет ее собственной местью роду, который она искренне ненавидит.
Итачи отрешенно побрел к лесу. В свой маленький укромный уголок. Солнце, возвышаясь над ним, грело молодые кроны тысячелетних деревьев. Здесь всегда было тихо и свежо, стрекотали насекомые, порхали с ветки на ветку серенькие птички. Дойдя до любимого места - небольшой поляны, поросшей свежей, сочно-зеленой травой, - он присел на прохладную землю, спиной прислоняясь к мощному стволу дуба, кора которого потрескалась, и тысячи желтых муравьев разъедали ее, вскармливая свое потомство. Закрыв глаза, слушая тишину, перед глазами возникала картина давно минувших лет, где они с Саске беззаботно бегали по тропинке неподалеку и ловили букашек. Даже сейчас был слышен задорный детский смех, проносящийся словно вихрь, наполняя бесшумное пространство. Ему на минуту захотелось вернуться в прошлое, побыть тем самым ребенком, когда мать гладила его нежно по головке. Пожалуй, он знал мать лучше, чем отца. Она редко проводила с ним время: в короткие часы посещения, не проронив ни слова, гладила его по голове и уходила, вздыхая и улыбаясь. Для него она так и осталась родной-чужой матерью. Итачи не знал, как вести себя с этой женщиной. Ему говорили: "Чти мать свою", - и он почитал. Он считал, что она была красива, иначе быть не могло. Для него мать была недосягаема. Это была женщина с холодными черными глазами, с гордо поднятой головой, прямой осанкой. Это была женщина, которая выходила из комнаты и шла почти бесшумно, изредка шурша подолом кимоно. Это была женщина, чья прямая спина изгибалась дугой перед отцом, делая поклон. Это была необыкновенная женщина, но прежде всего - его холодная мать. С появлением Саске жизнь поменялась и приобрела новые краски. Ему сказали, что у него теперь есть брат, он должен о нем заботиться, и он заботился. Исподтишка он наблюдал, как кормилица кормила грудью брата, а тот довольно почмокивал, сжимая розовую кожу своими крохотными ручонками. Он видел его первый шаг, уверенный и твердый, слышал первое слово. А главное - Итачи хорошо помнил мать, которая смотрела на брата с теплотой. Грудь от этого горела, и к горлу подступал ком. Он помнил ее смерть. Ему не было больно: она ушла, как уходила до этого, просто уже не вернулась. Учиха не понимал, почему Саске плачет и плачет по ночам, зовя мать. Тогда он хотел его успокоить, но отец запрещал, а если отец говорит - значит, так нужно. Ему оставалось только сидеть у закрытой двери и слушать раздирающие душу крики под завывания ледяного ветра. В какой-то момент Итачи заменил брату мать, и тот смотрел на него с восхищением жадно-яркими глазами. Он помнил, как вырос его брат, став взрослым и красивым мужчиной, умеющим постоять за себя. И он искренне радовался этому, ведь это была его частичка, его кровинушка. Увы, он не помнил одну важную вещь: когда они потеряли друг друга и стали настолько чужими, что готовы в любой момент убить друг друга?
По щекам катились скупые мужские слезы. Он вцепился в землю руками и простонал:
- Отец…
Отца он уважал. Для него это был сильный человек с железной волей. Он всегда где-то воевал, возвращался израненный, но бодрый. Итачи боялся отца, потому что все вокруг трепетали от страха, и восхищался, потому что все смотрели на него с восхищением. Однажды этот могучий человек со шрамами на теле вызвал его на бой и похвалил, сказав: "Достойный". И он старался всю жизнь быть достойным сыном своего отца, а сейчас ему предстояло убить того, на кого ровнялся, которого уважал, боялся и по-своему любил. Ради чего? Ради призрачного будущего.
- Прости меня, отец, - провыл Итачи, ударяясь головой о землю. – Пожалуйста, прости… Почему все стало настолько сложно?.. Почему?




Авторизируйтесь, чтобы добавить комментарий!