Инквизитор и Ведьма. Часть первая
Часть первая
Утреннее солнце поднималось из-за горизонта. Макушки вечнозелёных деревьев вспыхивали в его лучах, облака кружевами сплетались на светлеющем небе. Звонкие трели птиц врывались в утреннюю тишину. Прекрасный мир, созданный природой, очаровывал своим величием, граничащим с естественностью и свежестью. Наблюдать за пробуждением всего живого с высоты птичьего полёта. Улыбаться и вдыхать влажный воздух, клубившийся рукавами молочного тумана. Радоваться и мечтать. Пока взгляд не наткнётся на уродливое пятно - старый город, гниющий рытвиной, искажающий окружающее совершенство. Грубые дома, сколоченные вокруг древнего замка, стены которого покрылись мхом и плесенью. Глубокие сточные каналы, заполненные отходами и отравляющие своим гниющим запахом. Под слоями жидкой грязи не было видно улиц, вымощенных серым камнем. Вот кто-то рано проснувшийся выплеснул ведро с отходами прямо на мостовую. Грязно и отвратительно. Грубо и уродливо. Ненадёжные хибары. Снующие крысы. Запахи испражнений и мусора. Скоро шум и гам заполнят рыночную площадь. Простая челядь отправится по своим делам. Никто не обратит внимания на уродство собственного города. Сами жители подобны своему дому. Даже высокородные лорды и рыцари мало чем отличались от общего уродства. Единственным привлекающим внимание произведением архитектуры был собор. Цветные витражи изображали сцены молитв и покаяний. Шпили его вздымались высоко в небо. Гранитные колонны были покрыты грубыми узорами. Величественный и ужасающий. Храм Отца Божьего. Это строение вселяло трепетный страх и ужас. Не было спасительной доброты и всепрощения. Время требовало от людей слепой веры. Благоговенья и поклонения. Церковь была властью. Церковь была государством. Церковь диктовала законы и порядки. Неугодные ей обвинялись в колдовстве.
***
Утреннее солнце коснулось лучами уродливых стен и крыш. Покрыть золотым сиянием, хоть как-то скрыть уродство этого города. Тёплые лучи проникли сквозь цветную мозаику церковных окон. Разноцветные всполохи и узоры радостно заиграли в величественной полутьме собора. Возникшую красоту не заметил единственный послушник, находившийся в столь раннее время перед алтарём Отца Небесного. Сгорбленная фигура, преклонившая колени, читала молитву. Шепот слов разносился по пустому залу. Догорали последние свечи.
Когда город ожил, а небесное светило больше не скрывало свой лик за полосой лесов и гор, послушник окончил ночное бдение. Встав с колен, он почувствовал ноющую боль. Ноги затекли, можно было с уверенностью рассчитывать на появление новых синяков поверх тех, что он получил на прошлом воскресном бдении. Перед началом каждой новой недели мужчина целую ночь читал молитвы и песнопения из Евангелия. Но боль физическую он считал очищением, она не шла ни в какое сравнение с возможностью быть прощенным Богом.
Выходя из собора, мужчина кивал приветствующим его послушникам и священникам. Каждый в этом городе испытывал перед ним страх и благоговейный восторг. О нём знали все. Верующие называли его мечом Божьим. Его власти не смели перечить даже епископы. Простой же люд, верящий из страха своего, дал ему имя пса Господня. У него не было ни прошлого, ни семьи. Никто не знал его настоящего имени. Он был правосудием.
В те времена судьи-инквизиторы имели неограниченные полномочия. Они были богаты и знатны. Имущество обвинённых доставалось святому трибуналу. Алчность и жадность. В инквизиторах не было человечности. К еретикам и колдунам причисляли политических вольнодумцев и передовых ученых. Выгода и власть. Но самыми опасными являлись не жаждущие богатства. Верующие. Слепцы и фанатики. Им не нужно было ничего, кроме правосудия и божественного прощения.
***
Холодная келья была его домом. Стены и пол из серого камня. Жесткая деревянная кровать, которую покрывало колючее шерстяное бельё. Стул и стол, на котором стояла свеча из свиного жира. Грубо сколоченный сундук, в котором хранилась одежда. Единственным примечательным здесь были книги о религии. Молитвы, написанные на латыни. Святые Учения. Комната была слишком велика для столь скудной обстановки. Но ему этого хватало. Словно нищий и нуждающийся. Он разительно отличался от инквизиторов, живших в роскоши.
Сбросив с себя шерстяную монашескую рясу, Хидан удовлетворённо посмотрел на синие кровоподтёки. Прошептав короткое вознесение, он омыл своё лицо студёной водой. Начался новый день. Работа не заставит себя ждать. Стук в дверь был сему подтверждением.
- Вам прислали новый донос. Еретики, пойманные вчера, ждут суда. – Послышались удаляющиеся шаги. Каждый день начинался так же. Кто-то из послушников стучал в дверь. Говорил о грядущем суде и уходил.
Хидан облачился в черную рясу с глубоким капюшоном. Просторная хламида скрывала сильное тело, испещрённое ссадинами и шрамами. Бледная кожа ярко контрастировала с чернотой одеяния. Его внешний вид вселял страх, как и положено инквизитору. Неестественно светлые волосы были зачёсаны назад. Глаза, горящие рубиновым блеском, заставляли вздрагивать. Его можно было бы обвинить в поклонении дьяволу лишь за один внешний вид. Но ревностное служение и пост инквизитора объясняли необычный внешний вид знаком, ниспосланным с небес.
***
В казематах, находящихся под городом, было очень холодно. Вода, текущая в недрах земли, находила лазейки, просачиваясь сквозь щели между каменными плитами, оставляла темные лужицы. Зимой они обычно замерзали, покрываясь корочкой скользкого льда. Лабиринт из закрытых карцеров и пыточных комнат приводил в ужас любого, кто ступал сюда первый раз. Обычно только вид пыточной развязывал языки обвиняемым. Находились и те, кто сопротивлялся, но не выдерживал и пятнадцати минут испытаний Божьих. Именно так здесь назывались пытки. Счастливчикам удавалось умереть во время процесса. Прочие же доживали до суда, после которого следовала жестокая кара.
В одной из самых больших пыточных стоял грубо стёсанный стол. Во главе сидел Инквизитор. Кресло было высечено из цельного дуба с высокой спинкой и жесткими подлокотниками. Сейчас на нём сидел Хидан, равнодушно осматривая трёх обвиняемых, закованных в кандалы. По правую руку от него восседал священник - пузатый мужчина с обвислым подбородком. Слева сидел писарь, который фиксировал признания жертв.
- Первый обвиняемый - Узумаки Наруто. На него был прислан донос, в котором говорится о пособничестве тёмным силам и воровстве, - высокий присяжный важно зачитал текст обвинения. В течение последующих пятнадцати минут он зачитывал обвинения, касающиеся остальных подсудимых.
- Признаёт ли кто-нибудь из вас грех совершенный? – Холодный голос главного инквизитора звучал подобно стали.
- Это всё ложь! Я ничего не крал и тем более не помогал никаким тёмным силам! – Светловолосый молодой человек оказался самым упорным. По виду он походил на ремесленника или зажиточного крестьянина. – Донос был ложным! – Молчаливый кивок дал знак тюремщикам. Парня схватили и поволокли к дыбе. Лязгающий звук фиксирующих стержней заставил оставшихся подсудимых затрястись от страха.
Палач начал медленно крутить ручное колесо. Агрегат со скрипом задвигался. Цепи, закреплённые к конечностям, натянулись, послышался сдавленный стон жертвы.
- Признаёшь ли ты свою вину? Можешь ли назвать пособников и прочих слуг дьявола? - Колесо продолжало крутиться. Стоны становились всё громче и громче.
- Нет! Это всё ложь! Ложь! - Голос блондина сорвался в новом приступе боли, перейдя в бессвязный хрип.
Хидан медленно встал. Маленькая жилка на его шее учащённо забилась. Грешник сопротивлялся. Силы ему давало темное колдовство. Кровь инквизитора закипала. Равнодушное лицо исказилось злобой. Тень от его возвышающейся фигуры упала на Узумаки. Схватившись за ручное колесо, он резко дернул его. Невыносимый крик, в котором слышались боль и страдания, разнёсся по каменному подземелью.
- Как смеешь ты лгать слуге Божьему? - Безжалостный рывок, и жертва издала новый вопль. - Имена пособников, с которыми ты творил свои грехи! - Рука продолжала крутить колесо. Сейчас Хидан чувствовал, как сила наполняет его тело. Грудь разрывалась от хохота, который рвался наружу. Ему так и хотелось завопить. Сказать этому преступнику, что зло будет казнено, что сопротивляться бесполезно. В глазах горел бешеный огонёк. Губы дрожали, начиная искривляться в хищной улыбке. Присутствующие, не скрывая страха, смотрели на инквизитора, который преобразился. Палачи и священник знали, каким становился судья, когда дело касалось грешников. Жестокость и злоба были ниспосланы ему с небес. Однако остальные могли лишь мысленно молиться и жмуриться. Подсудимые мечтали о смерти. Лишь бы не видеть этого демона, лишь бы его святая кара не коснулась их.
- Сознайся в преступлениях своих. Покайся перед Богом и будешь вознаграждён! - Пленник больше не произносил слов. Вся его речь влилась в единый бессвязный поток воплей и криков. Казалось, что, даже сидя в противоположном конце комнаты, можно услышать, как медленно разрываются мышцы и сухожилия. Для Хидана его крики слились в прекрасную молитву. Закрыв глаза, он мог бы увидеть светлоликих ангелов, которые спускаются с небес и даруют ему силы на борьбу с дьяволопоклонниками. Кровь бешено неслась по венам. Власть приносила невероятное удовольствие вкупе с возбуждением и знанием того, что он ещё может сделать.
Допрос закончился в полдень. Каждый из подсудимых сознался в своих грехах и назвал новые имена пособников дьявола. Светловолосый юноша держался дольше всех. Но злое колдовство перестало давать ему силы и мужество, как только мышцы, натянутые подобно струнам, лопнули вместе с кожей. Оставшиеся узники сразу сознались в своих грехах. Но их словами руководил страх, а не вера во имя очищения. Их ждала та же самая пытка.
Хидан сидел в общей трапезной, когда к нему подошел служитель с новым донесением и делами на предстоящий вечер. Инквизитор вспоминал сладостные ощущения, которые ему доставили утренние пытки. Правда, тело его было всё ещё слабо и поддалось злостному пороку. Грешная плоть не выдержала силы, переполнявшей его, и откликнулась на зов похоти. В подобных случаях просторная сутана, безусловно, была плюсом. Доев жидкую похлёбку из бобов и желтой репы, инквизитор отправился на предстоящую казнь. Зарождающееся ощущение предвкушения ласковой волной разливалось внутри.
Публичные казни являлись излюбленным занятием челяди. Ярмарки и традиционные праздники проходили не так часто. Единственный способ отвлечься от повседневной серости и рутины - это поглазеть на всевозможные кары Господни. Особенное удовольствие получали люди, когда им дозволялось участвовать в процессе. И взрослые, и дети были не прочь даже покидать гнилые кочаны капусты в простых лицедеев, нарушавших закон и прикованных колодками к позорному столбу. Сделать это каждый считал своим долгом. Издевательства над слабыми были единственной возможностью для простого люда почувствовать себя значимыми, стоящими выше кого-либо. Поэтому изобретательность и изощрённость общественных поругательств превосходила все мнимые границы.
Казалось, что почти весь город собрался на то, чтобы стать свидетелями очищения ведьмы, которую после изощрённых пыток признали виновной. В клетке подобно зверю сидела некогда миловидная девушка. Белокурые локоны сбились в грязный колтун. Тело её кровоточило под грубой хламидой. Короткие рукава не могли скрыть ожогов от металлических прутьев и игл. Два расплывшихся кровавых пятна говорили о том, что эта грешница за прелюбодеяния была наказана мучительной пыткой в виде «Ведьминых зажимов». Металлические тиски изуродовали некогда прекрасную грудь. Превратив розовые соски в кровавое месиво, а округлые полушария - в синеющие обрывки.
Сегодня не было сожжения. Для разнообразия суд решил провести испытание водой. Именно поэтому процессия во главе с инквизитором и послушниками, за которыми тащилась телега с клеткой, неторопливо и торжественно шла через весь город. Поток людей становился больше с каждым новым шагом палачей. Горожане были возбуждены и несогласованно роптали. Уже давно никто не устраивал испытаний водой в их местности.
Когда волнующаяся колонна достигла озера за городской стеной, все, будто по волшебству, замолчали. Взор каждого был прикован к Инквизитору и ведьме.
- Ведьма! - Голос Хидана, обращённый к девушке в клетке, звучал величественно и грозно. Рокочущая волна его эха достигла даже самых дальних слушателей. - Перед лицом правосудия и мирных граждан ты была признана пособницей дьявола. Тебя обвиняют в прелюбодеянии и сношении с существами демоническими. Ты повинна в смерти трёх младенцев, чью кровь принесла в жертву демону. Двое свидетелей видели тебя на шабаше. – Инквизитор замолчал, наслаждаясь напряжением, повисшим в воздухе. – Но Отец наш Небесный милостив. Тебе дан шанс пройти испытание в воде освященной и очищенной его гласом. – Величественный кивок привёл в движение исполнителей. Послышался лязг цепей. Девушку выволокли из клетки, бросив её на колени перед инквизитором. - Цепь эта будет говорить о связи твоей с дьяволом. - Металлические кандалы обвились вокруг ступней, тонких и бледных. – Камень этот говорит о грехе твоём. - Тяжелый булыжник был вынесен тремя мужчинами. Его обвили цепью, скреплённой со ступнями девушки. - Скажи же слова покаяния перед битвой грядущей. - Ведьму подняли на ноги и поволокли к длинному деревянному причалу, тянувшемуся к центру озеро. Помост был отстроен специально для таких представлений.
Шатаясь на невидимом ветру, осуждённая подняла взор к небесам. В голубых глазах отразились серые тучи, скрывшие солнце. Губы её двигались в неслышном шепоте. Медленно покачиваясь на ветру, она казалась хрупкой и тоненькой.
- Вознеси же прощение Господу! - Хидан раздраженно хмурился. Его глаза не видели слабую и истощенную муками девушку. Перед ними стояла лишь ведьма, читающая грязное проклятье, погруженная в греховный транс. Однако каждому грешнику давалась возможность попросить прощение у Господа.
Губы замерли. Голубые глаза медленно закрылись. Пленница повернулась к своим мучителям. Волна боли заставила её лицо исказиться в ужасной гримасе. Этот порыв лишил её последних крупиц здравого рассудка. Угловатые плечи часто затряслись от беззвучного смеха. Вскоре тихие смешки переросли в кричащий хохот. Голубая бездна глаз потемнела. Затянувшиеся слабой корочкой раны открылись.
- Бросите меня в пруд? Утону - значит прощена и невиновна. А если сил хватит и выплыву? Пособница дьявола! – Некогда мелодичный голос сейчас походил на треск сухих веток. - Нет выхода. Всё равно умирать. Глупцы! - Хриплый хохот заставил челядь перекреститься и отступить на пару шагов. Лишь бы проклятия не долетели. - Трясётесь, как стадо баранов. Перед кем? Кого вы боитесь. Инквизитора? Церкви? Лжете и клевещете! Каждый из вас богохульник, продавший душу дьяволу. За жизни свои боитесь. В Бога-то и не верите! Просто боитесь! - Сильный удар заставил ведьму замолчать. Ослабевшие ноги не выдержали. Покачнувшись, она оступилась. Тяжелый камень уволок сопротивляющееся тело в черную глубину.
Хидан раздраженно следил за пузырьками воздуха, плавающими на поверхности водной глади. Слабая рябь убегала к опоясывающим берегам. Будь его воля, он бы ещё помучил эту грешницу. Больно остра она была на язык. Не иначе устами демона глаголила. Раздражение усиливала шепчущаяся толпа. Слабые и бренные. Их тела, умы, души… Они подчинены пороку и богохульству. Истинно верующих среди них единицы. Лица крестьян искажались. Хидан видел, будто они раздуваются. Черные рога прорастают сквозь немытые волосы. Длинные клыки пробиваются через стиснутые рты. Руки инквизитора сжались. Сердце бешено колотилось. Одна-единственная мысль освещала его сознание: «Виновны!»
Вечером Хидан отдал распоряжение оповестить всех жителей города, что в течение ближайших трёх месяцев каждый должен будет пройти слушание перед лицом совета, судий и монахов. Заподозренные в заговоре со злом буду переданы в руки Святой Инквизиции. Ближайшие недели обещали быть насыщенными и плодотворными. Немало ведьм и колдунов откроют свою личину.
Посетив вечернюю молитву, инквизитор вернулся в свою келью. В памяти ещё были свежи воспоминания от утренней пытки и казни. Упав на колени перед распятием, висевшим в его комнате, Хидан помолился о прощении тела его. За слабость и похоть, вызванную Божественной силой. Мужчина достал грубые вериги, сплетённые из жесткой и колючей веревки. Два идентичные полосы, связанные между собой, были надеты на бедра и туго затянуты. Безжалостные нити впились в кожу. Ноги инквизитора покрывало большое количество синяков, оставленных веригами. Хидан считал, что самоистязание - единственный верный способ прощения. Боль приведёт его к Господу. Он полностью был погружен в мир аскетизма и веры.
***
Как только солнце показывало свои первые лучи, Хидан просыпался. Время быстро струилось сквозь утреннюю обыденность и дела. Молитвы. Скромный завтрак. Снова молитвы. Очередной послушник, оповестивший о начале допросов. Радостное возбуждение перед столь любимым процессом.
Сегодня всё было как обычно. Слушанья по вторникам проводились на улице. На одной из церковных площадей. Детишки прибегали поглазеть на заключенных. Обычно особенно подозрительных личностей в этот же день подвергали первому этапу допросов. Под данную категорию попадали девять человек из десяти.
Солнце всё ещё пряталось за занавесом вчерашних туч. Хидан нетерпеливо ждал начала оглашения списка новых подозреваемых. Наконец герольд взял свёрнутый манускрипт и начал зачитывать перечень обвиняемых. Почему-то сегодня Хидана охватила некая апатия. Он отстраненно следил за происходящим. Его цепкий взгляд скользил по лицам людей. Инквизитор подмечал всё. Очередь из предполагаемых колдунов и ведьм подходила к концу. Но его чутьё молчало. Внутренний голос не давал ему знаков и подсказок. Нахмурившись, мужчина попытался отогнать непонятное наваждение.
Голос герольда монотонно зачитывал всё новые и новые обвинения. Где-то закричал осёл, везший к рынку тележку. Две собаки сцепились за брошенную кем-то голую кость. Веревочные вериги, всё ещё обматывающие бёдра инквизитора, безжалостно впивались в кожу при каждом движении. Хидан специально вызывал волны боли, чтобы отогнать прочь монотонную скуку. Всё было как всегда. Ни новых интересных лиц. Ни стоящих обвинений.
Герольд огласил пару новых обвиняемых. Бросив мимолётный взгляд на подсудимых, Хидан замер. Он не слышал имён, названных ранее. Окружающий мир разом померк и расплылся. Сильные руки безжалостно сжали дубовые подлокотники кресла. Ещё бы чуть чуть, и на полированной поверхности могли бы появиться трескающиеся вмятины. Боль от впивающейся верёвки исчезла. Сознание прояснилось, откинув всё лишние. В нём не осталось ничего. Только пустота.
- Боже… - С тонких губ инквизитора сорвался благоговейный стон.
Фанфик добавлен 04.08.2013 |
2540
0
