Инквизитор и Ведьма. Часть третья
Часть третья
Новый день настал незаметно. Казалось, что ночь и не приходила. Небо всё так же было затянуто серыми тучами. Пасмурно и душно. Сложно уследить за временем. Выглядываешь в окно – серость. Выходишь на улицу – серость. Редкие солнечные лучи слепящей дорожкой пробиваются сквозь завесу.
- Скорей бы уже дождь пошел. - Один из послушников ровнял грядки в монастырском саду. Капельки пота стекали по его лбу.
Его желание не было исключением. Жители грязного города чувствовали себя неуютно. Словно чья-то невидимая рука занесла меч для удара. Духота и влажность изводили челядь. Даже скотина в стойлах и на пастбищах вела себя беспокойно. Все чего-то ждали, ощущая, что вот-вот что-то должно случиться. Что именно - никто не знал.
Серость неба докучала не только простым людям. Служители собора и монастыря словно погрузились в сон наяву. Холодность храма наводила на грустные и слезливые раздумья. В солнечную погоду витражи преображали это скучное и пугающее место. Но сейчас красота собора слилась с мрачностью всего окружающего. Словно ушла на задний план. Став обыденной и скучной.
Инквизитор, нервничая, снова спускался в казематы. Он почти не спал этой ночью. Спина, замотанная холщовыми тряпицами, почти постоянно кровоточила. Каждое движение отдавалось болью. Он выглядел угрюмее обычного. Чёрные круги, залегшие под глазами, выделялись на бледной коже. Взгляд казался безжизненным. В нём светились только холод и какой-то маниакальный огонёк, подобный тому, что плясал в его глазах во время молитвы или песнопения.
Небо было таким же, как и вчера. Может, ему померещилось? Ведьмы ещё не прошли через первые пытки. Он не спускался посреди ночи в темницу. Не было греховного желания. Может, это лишь минутное наваждение? Однако новый приступ боли, пронзивший тело, когда он сел на своё обычное место в зале для святого дознания, был ярким подтверждением ночного самоистязания. Что значило, что ничего ему не приснилось и не померещилось. Его разум и его плоть поддались искушению. Если боль от плети помогла вернуть рассудок и контролировать тело, она была не властна над душою, которая продолжала метаться в неизвестности и сомнениях. Из-за ран он не мог шевелиться. Но сон прогонял постоянно всплывающий образ девушки, стоило ему лишь закрыть глаза. Истязать себя ещё больше было уже невозможно. Он и так поступил неразумно, настолько изувечив собственное тело.
- Ваша Светлость, вчера шестеро заключённых добровольно признались и покаялись в сношении с тьмой. Как обычно, их приковали к позорным столбам. Четверо не дожили до утра. Господь помиловал их и принял на небеса. Двое снова отправлены в камеры. - Это не Всевышний пожалел тех грешников. Это толпа закидала их камнями. Хотя подобный конец определённо легче живого сожжения на костре. Двум выжившим предстоит общая казнь после завершения основного дела.
Инквизитор отработанным жестом приказал тюремщикам ввести вчерашних ведьм. Немигающим взглядом, следя за входом, откуда приводили обвиняемых, Хидан натянулся подобно струне. Он чувствовал, как полотняные повязки пропитываются свежей кровью. Вот показались тюремщики. За ним в оковах шли две женщины. Зеленоглазая ведьма опиралась на руки Хинаты, которая заботливо поддерживала её. Каждый новый шаг Сакуры оставлял кровавое пятно на холодном камне. Босые ступни всё ещё кровоточили. Сквозняк донёс до судей запах начавшей подгнивать плоти. Однако во взгляде колдуньи всё ещё читалась непокорность. Тяжелая ночь высосала из неё почти всё. Но нечистый не хотел оставлять свою любимицу и придавал ей новые силы. Присутствующие служители недовольно покачали головами. Хидан же не обратил на строптивицу никакого внимания. Он смотрел только на брюнетку, волосы которой снова были убраны в тугую косу. На шее красовался красный след от жесткого обруча. Такие же охватывали запястья и лодыжки. Мужчина чувствовал, как с каждым новым ударом сердца пульсирующая волна боли пронзает спину, как новый поток теплой крови орошает покрасневшие повязки. Он правильно поступил, надев черную сутану: проступившая кровь будет не так заметна.
За двумя ведьмами вышла ещё одна женщина. Инквизитор недовольно нахмурился. Среди вчерашних обвиняемых её не было. Светло-русые волосы собраны в странную причёску. Спину она держала прямо, становясь ещё выше, чем есть. Статная и надменная. Хидан заметил, как зло сощурила она глаза, увидев сидевшего рядом с ним Святого Отца.
- Кто это? - В голосе мужчины слышалось раздражение. Сейчас ему не было дел до новой грешницы. Он и так погряз в вопросах и решениях.
- Моё имя Темари но Собаку. Жена трактирщика из блошиного конца. Моя соседке обвинила меня в колдовстве и убийстве её ребёнка. – Герольд ошарашенно посмотрел на женщину. Видимо, эта дама собиралась отстаивать свою жизнь своим собственным голосом.
- Эта та самая ведьма, о которой я говорил вам вчера. - Отвислый подбородок священника противно заколыхался. Инквизитор смерил мужчину презрительным взглядом.
- Разве я не говорил вам, что это дело будет рассматриваться на следующей неделе?
- Я по собственному желанию вызвалась сегодня прийти на дознание. Зачем тянуть кота за хвост? - Инквизитор изумлённо посмотрел на красноречивую гордячку.
- Подлая ведьма! Как ты смеешь говорить без позволения Судьи Божьего? - Голос Святого Отца был похож на крысиное попискивание. – Где это видано, чтобы кто-то по собственному желанию спешил на дознание? Еретичка! Ты хочешь влить нам в уши яд. - Раньше Хидан никогда не замечал подобной прыти за этим тучным служителем. Чего это он так активен сегодня?
- Влить вам в уши яд? Как же! Я пришла с обвинением. Этот человек. - Темари указала на Святого Отца. - Пытался изнасиловать меня. Он запугивал мою семью пытками и доносами в колдовстве. Что могут сделать простые граждане против Святого Отца? Приходилось терпеть. - Разъяренный мужчина вскочил со своего места. Лицо его налилось краской. Он стал похож не перезревший томат, готовый лопнуть в любой момент.
- Как ты посмела оклеветать слугу Господа?
- Не больно-то ты помнил о своём сане, когда лез ко мне под юбку. Я не лгунья. Вся моя семья - свидетели. Но они, конечно, заинтересованные лица. Однако старый мясник, что живёт рядом с площадью, в один из вечеров, когда Святой Отец навестил меня, стал свидетелем его… кхм… лобзаний. В этот день муж как раз закупал колбасы и потроха. Не знаю почему, но любовничек решил прийти пораньше, - Темари зло усмехнулась.
- Храбрости тебе, конечно, не занимать. - Инквизитор с любопытством посмотрел на преподобного. Собственно,не он один заинтересовался всем происходящим. Даже Сакура вслушивалась в каждое сказанное слово. Её сил хватило и на язвительную усмешку в адрес Святого Отца.
Картина представлялась до нелепости абсурдной. Все словно и забыли, зачем они здесь собрались. Ужасающие орудия пыток не привлекали к себе внимания. Даже подсудимые перестали представлять собой интерес. Каждый был сосредоточен на сцене, разыгравшейся на их глазах.
- Что вы скажете в своё оправдание? - Хидан не смог подавить усмешки. Боль в теле отошла на задний план. Предвкушение от возможности прищучить докучавшего Святого Отца подняло настроение.
- Это всё проклятые чары. Она пользовалась силой Дьявола! - Крупная дрожь пробила мужчину. - Я верный слуга Господа! - Никаких разумных аргументов не слетело с языка. Преподобный был настолько жалок, что даже не мог составить весомых обвинений в связи с Сатаной. Простых благочестивых криков было мало. Куда делись его помпезность и важность?
- Зачем тебе это? Сейчас ты призналась в прелюбодеянии. Пусть оно и было совершено принудительно и с согласия твоей семьи. Как бы ни абсурдно это звучало, однако ты обвиняешься в убийстве.
- Я никого не убивала. И уж тем более жертв приносить кому бы то ни было не собиралась. Но эти мои слова ничего не значат. Вы начнёте пытать меня, ссылаясь на правосудие небес. Рано или поздно я сломаюсь и признаюсь в чём угодно. Пока преподобный развлекался со мной, моей семье ничего не угрожало. Но был написан донос. Этот старый болван перестал быть гарантией спокойствия. Раз уж мне всё равно умирать, то я отыграюсь на плешивом святоше.
- Месть - основная причина? – Инквизитор разочарованно хмыкнул.
- Все в городе знают, что наш Инквизитор - человек истинной веры. Настоящий служитель Господа не станет терпеть в святом чертоге грешников, прячущихся за титулами. Я указала вам на одного из неверных. Вы же в благодарность позволите моему мужу и братьям покинуть город без последствий.
- Самопожертвование? - Хидан холодно взглянул на женщину. Она полностью покорилась грядущей судьбе, но остальных не собиралась тащить за собой. Она решилась умереть ради спасения остальных. - Готова ли ты покаяться перед лицом Господа? - Этот вопрос вызвал ажиотаж и волнение среди послушников. Неужели инквизитор решил уступить наглой трактирщице?
- Я признаю свою вину. Я готова раскаяться и очистить свою душу. – Темари согласно кивнула.
- Уведите её. Она будет сожжена вместе с теми покаявшимися, кого минуло Божье милосердие.
- Вы не можете! Эта ведьма околдовала всех! Из уст её сочится яд! - Святой Отец в припадке страха и безумия попытался выбежать из зала. Ноги его запутались в длинной рясе, и он упал на каменные плиты перед двумя ведьмами, держащимися друг за друга. Взгляд его маленьких глаз остановился на ошарашенной Хинате. Лицо исказила злоба.
- Ты сам неверный! Не смей меня судить! Якшаешься с ведьмой! – Преподобный безумно уставился на инквизитора. Подбородок его всё так же противно колыхался. – Я всё знаю! Да… Я знаю! Больно мягок Меч Господа! С чего такое милосердие? - безумный крик вырывался из горла мужчины. В глазах читался страх. Он видел, как потемнело лицо инквизитора, как заиграли желваки на холодном лице, но остановиться не мог. Слова потоком лились из него. - Я вижу, как ты на неё смотришь! Такое тело грех увечить! - Крупные капли пота текли по круглому любу.
- Отрежьте ему язык! Он обезумел. Его слова оскорбляют священное место и слуг его, - Хидан зло выплюнул указание. Ему хотелось лично лишить этого слизня языка, но боль в теле не позволяла даже встать. Сердце бешено колотилось. Второй раз он познал страх. Но теперь его вызвало не чувство нахлынувшего желания. Откуда он знает? Как догадался? Кто-то ещё мог заметить? Мужчина не стал перед собой отрицать того факта, что священник был прав. Желание. Жалость. Её прекрасное тело. Мысли крутились лишь вокруг одного: догадались ли другие? Инквизитор не сразу понял и то, что уже как должное воспринимал своё помешательство и влечение. Хидан не сразу осознал, что не думал о Господе или защите чистоты слуг его. Корысть двигала его приказом. Не во благо Отца Небесного, а ради самого себя. Понимание этого пришло вместе с воплем и потоком крови, в котором Святой Отец чуть не захлебнулся. Окровавленный язык священника был выброшен в кадку с помоями. Новая волна боли пронзила тело. Инквизитор задохнулся от собственной беспомощности. Снова. Он снова согрешил. Меч Господа не должен действовать себе во благо. Меч Господа всегда чист и благочестив. Руки беспомощно сжались. Он должен помолиться. Выпросить прощение у Всевышнего! Но ещё рано. День только начался. Ведьмы ждут дознания.
Хидана передёрнуло. Он встретился взглядом с бездной серостью глаз, и гнев охватил его сознание. Во всём виновата ведьма! Его тело болит и кровоточит из-за неё! Он согрешил из-за неё! Во всём виноваты чары. Да, да… именно они. Всё произошедшее не иначе как злое колдовство! Он должен изгнать дьявола из грешницы. Он должен снова стать безжалостным инквизитором.
***
- Продолжим дознание. Приготовьте «Колыбель Иуды». Раздеть их. Темненькую снова подвесьте. Подготовьте жаровню и все необходимые инструменты. Сегодня я лично буду их судить. – Хината вздрогнула от холода, сквозившего в глазах инквизитора. Раньше девушка видела в них усталость и замешательство, сейчас они превратились в безжизненные осколки льда. Безжалостный и безумный взгляд.
- Хидан… - брюнетка почти неслышно прошептала его имя. Он подошел так близко. Он должен был услышать. Однако ни один мускул не дрогнул на бесстрастном лице. Инквизитор с ненавистью смотрел на девушку. Всё замерло под сталью его взгляда. Жестокость и безумие. Он словно не знает её. Сейчас Хинате стало по-настоящему страшно. Она уже не думала о подруге и о милосердии. Только его взгляд и страх.
Брюнетка съёжилась от крика Сакуры. Чудесный голос подруги оставался таким же прекрасным и в огне боли. Чего нельзя было сказать об изувеченном теле. Каждый новый крик заставлял Хинату вздрагивать. Беспомощно повиснув между потолком и полом, она могла лишь наблюдать, как крепкие верёвки натягиваются, а по бедру Сакуры течёт густой кровавый ручеёк. Она не видела обнаженной спины и исколотых рук подруги. Но ей было достаточно взгляда на остро заточенный кол, что проникал в тело женщины, разрывая мягкую плоть, чтобы мечтать о сиюминутной смерти. Вот тюремщики взяли зеленоглазую под руки, резко дёрнули вверх. Чавкающий звук слился с истошным криком. Кровь текла по заточенной поверхности. Кровь заливала промежность и внутреннюю сторону бёдер. Кровь зловеще блестела в свете факелов. Её запах заставлял задыхаться. Хината не видела ничего, кроме крови. Вот мужчины снова отпускают Сакуру. Слышится рвущий сердце крик. Кол погружается ещё глубже. Хочется закрыть глаза и не видеть. Но грубые пальцы крепко держат девушку за подбородок. Инквизитор следит за процессом дознания с благочестивой улыбкой. Взгляд всё так же холоден. Он хочет, чтобы она смотрела, чтобы она боялась. Её черёд ещё не пришел. Стоит Хинате дёрнуть подбородком, как хватка усиливается, мужчина пронзает её устрашающим взглядом, полным ненависти, который обещает многое.
Девушка перестала обращать внимание на крики подруги, как только почувствовала жар, исходящий от накалённого добела металлического прута, оканчивающегося крестом. Хината не могла видеть. На голову ей надели полотняный мешок. Брюнетке с трудом удавалось дышать.
Не видеть оказалось намного страшнее. Она могла лишь чувствовать. Пока Сакура кричала, девушка ощущала себя в относительной безопасности. Однако жар, опаляющий кожу, развеял это заблуждение. Сердце словно остановилось, ожидая мучительного прикосновения горящей стали к коже. Хината вздрогнула от неожиданности, когда чьи-то горячие пальцы коснулись рубцов на её спине. Сердце снова учащенно забилось. Кто-то сковырнул корочку с ран - она сдавленно застонала. Девушка почувствовала, как липкие капли крови стекают между лопаток. Кто-то размазал их. Те же горячие пальцы. Такие же горячие, как и у него.
Брюнетка не смогла сдержать крика боли, когда раскалённый металл с силой вжался поверх кровоточащих рубцов. Жар пальцев по сравнению с обжигающей сталью казался холодным ветерком. Хината почувствовала запах собственной палёной плоти. Ей показалось, что она слышит, как шипит её кровь под натиском тепла. Боль немного утихла, когда Инквизитор наконец разомкнул объятия плоти и металла. Крестообразный ожог пульсировал и кровоточил. И снова чьи-то прикосновения. Теперь пальцы скользят по ранам поперёк талии. Хината задрожала, когда жар снова мягкой волной коснулся её тела. Она знала, что боль вскоре последует, но не смогла подготовиться к ней. Мягкая кожа плавилась под натиском горящей стали. Вздувшиеся пузыри лопались, и тягучая сукровица вытекала из ран. Весь мир Хинаты сузился до боли и запаха горелой плоти. Вокруг не было ничего, кроме прикосновений, чьих-то пальцев и поцелуев раскалённого прута.
Один из тюремщиков грубо стащил мешок с головы Хинаты. Девушка закрыла глаза от света, который показался ей невыносимо ярким. Пусть это и было лишь слабое трепещущее свечение факелов. Открыв глаза, брюнетка не увидела Сакуру и её «постамент». Перед ней стоял инквизитор. Другие послушники сидели на своих местах. Присутствующие молчали. Но их полные страха глаза говорили сами за себя. Никто не смотрел на Хинату. Все следили только за инквизитором. Они были напуганы. Пса Господня служители боялись больше всего на свете. Кого-то просто охватил ужас. Кто-то испытывал презрение и ненависть. Никто не стал бы плакать или вспоминать о нём после его кончины. Хината неуверенно взглянула на инквизитора. Лицо мужчины исказилось в уродливой гримасе торжества и удовольствия от боли, которую испытывала жертва. Глаза зажглись фанатичным огнём безумия и веры. Это было лучше той холодности, что заставляла кровь в жилах стынуть. Погруженный в сумасшествие и религиозный экстаз, он казался ещё более одиноким. Как тогда на площади. Вокруг него были люди, но он словно не замечал их. Между ним и окружающими стояла невидимая стена. Сейчас Хината видела причину этого одиночества. Верящий безумец. Глупец, одинокий в своих исканиях. Жалость, затопившая сердце, почти заставила забыть о боли.
- Готова ты сознаться в прегрешениях? - В его голосе столько торжества. Он верит в собственное могущество.
- Я прощаю тебя. – Инквизитор вздрогнул. Улыбка слетела с его лица.
На этот раз никто не стал надевать мешок ей на голову. Хината собственными глазами видела, как раскалённый крестообразный наконечник приближается к её телу. Жар опалил грудь. Девушка не смогла закрыть глаза. Она видела, как мгновенно покраснела кожа на груди. Она кричала и смотрела на то, как темнеет плоть вокруг клейма. Поджаривается и покрывается хрустящей корочкой. Прут отрывается вместе с куском розовой кровоточащей плоти.
- Готова ли ты покаяться? - Хината тяжело дышала. Она не чувствовала затёкших рук, зато каждый ожог на её теле был отдельным островком боли.
- Если бы ты мог сложить с себя обеты и оковы, я бы показала тебе мир за стенами этого зала. Излечила бы тебя травами. Спела бы тебе предания о силе и чудесах. – Голос её звучал хрипло. Мягкость превратилась в сухой скрип от боли и мучений. - Ты слишком много взвалил на себя. Все вы слишком высокого мнения о вашей вере! Вы заблуждаетесь в своей жестокости! Я ведьма, раз не похожа на вас! Я ведьма, раз верю по-другому! Я прощаю каждого из вас. - Хриплый смех и улыбка не исказили нежные черты. Она увидела приближающийся раскалённый прут. Она заметила проблеск узнавания в его глазах. Она вымученно улыбнулась, прежде чем новый огненный поцелуй окунул её в беспамятство.
***
- Святая Дева, исцели мой дух. Пошли мне сил. Молю тебя, освободи мой разум, - неразборчивый шепот слетал с бледных губ инквизитора. Колени его затекли. Спина, покрытая коркой засохшей крови, кровоточила в местах, где рана лопалась. Вечерний собор был пуст и угрюм. Все сейчас собрались в тёплой зале для поздней трапезы. Послушники обсуждали сегодняшнее дознание. Главной новостью был обезумевший Святой Отец. Но шепотом передавалась и странная новость о привязанности инквизитора к одной из заключенных. Хотя разве такая жестокость может быть обращена в сторону дорогого человека? Солнце так и не показалось из-за туч.
Хидан обессилено смотрел на мраморный постамент Матери Господа. Он пытался услышать ответ, который бы спокойствием и теплом разился в сердце. Но статуя упрямо молчала. Инквизитор никогда не вид храм таким мрачным. Даже лик Девы казался ему озлобленным. Витражи превратились в серые стёкла, они умерли и погасли из-за пелены туч, не пропускающих живительного солнца. Свет от горящих свечей был скуден и слаб. В каждом углу собора собралась темнота. Хидан поддался неясному порыву и оглянулся. Зала была пуста. Но темнота в углах выглядела густой и живой. Она текла подобно льющейся воде. Снова взглянув на лик Девы, инквизитор вздрогнул и съёжился. Тени добрались и до мраморного лица, придав ему угрюмое выражение.
- За что ты сердишься на меня? Скажи же, в чём я ошибся. Направь на путь истинный. - Тишину нарушал лишь глухой стук его собственного сердца. Немигающим внимательным взглядом Хидан всматривался в лицо статуи. Он издал сдавленный стон, увидев, как черные тени ползут по лицу Мадонны. Неужели Всепрощающая Матерь зла на него?
- Ты так жестока со мной из-за ведьмы? Но ведь она околдовала меня! Она заставила меня совершать грехи! - Только сердце билось в тишине. – Она ведь сказала мне, что прощает. Почему ты тогда столь сурова со мной? - Сердце болезненно сжалось. Молитвы и песнопения вылетели из головы. Впервые мужчина чувствовал себя так, словно к его мольбам оставались глухи. Столько лет он беседовал с образом Мадонны. Он раньше чувствовал, что она слышит его. Но сейчас вокруг только темнота.
- Я запутался и не знаю, что мне делать дальше. - Стиснув зубы от боли, Хидан поднялся с колен и подошел к статуе настолько близко, что мог различить прожилки в глади мрамора. Пальцы неосознанно коснулись холодного камня.
- Такая же холодная, словно её кожа. - Тихий шепот был интимно-личным и сокровенным. Он помнил холод и белизну её кожи. Взяв одну из свечей в высоком подсвечнике, инквизитор приблизил слабый огонёк к каменному лику. Тёплый свет заставил часть темных щупалец, покрывших статую, исчезнуть. Взору открылись знакомые мягкие черты. Он видел знакомое лицо. Это была не благочестивая Мадонна с покрытыми волосами. Почему-то статуя ожила. Черные волосы змеями заструились по обнаженным плечам. В глазах засветился серебряный блеск.
- Я должен увидеть её. - Не обратив внимания на брошенную на пол погасшую свечу, Хидан, погрузившись во тьму, снова отправился в холодные казематы.
***
Тюремщики спали за тем же дубовым столом в компании опустевших кувшинов с вином. Видимо, рабочий день их настолько изматывает, что они спят на службе и ничто не способно их разбудить. Знакомая фигура в балахоне, не обратив внимания на утомившихся работничков, проскользнула вглубь казематов. Знакомый коридор встретил его темнотой. Только одинокий факел, зажженный напротив нужной ему камеры, был свидетелем приближающегося черного силуэта.
Достигнув своей цели, инквизитор заглянул в камеру. Однако темнота поглотила пространство полностью. Он не мог разглядеть девушку. Древко факела удобно легло в руку, тихий скрежет замка могла услышать разве что крыса, пробежавшая под ногами. Шагнув в камеру, инквизитор прикрыл за собой решетчатую дверь. Он прошел мимо стены, на которой весел пустой металлический крест, ещё вчера сковывающий и жестоко обнимающий молодое тело. Хидан услышал слабый шорох, доносившийся из дальнего угла. Когда он приблизился, свет факела отразился в широко распахнутых серых глазах. Она снова не спала. Неужели ждала его?
- Зачем ты снова пришел? - Мужчина не услышал мягкого шепота - лишь сухой шелест. Вопрос привёл его в смятение. Действительно, зачем он пришел?
Хидан ничего не ответил. Воткнув факел в ржавое «гнездо» на стене, он опустился на колени перед девушкой. Его руки легонько подрагивали, протягивая бурдюк с тёплым вином. На этот раз он захватил с собой краюху ещё теплого хлеба и пару вареных картофелин. Надеялся на романтичный ужин?
- Ты настоящий? - Вино вернуло голосу бархатистость.
- Что ты имеешь в виду? - Хидан не пытался скрыть ни волнения, ни удивления. Зачем ему притворяться перед ней?
- Сейчас ты снова растерян, словно маленький ребёнок. Такой же человечный, как и вчера, когда ты в первый раз пришел ко мне. Но сегодня я имела честь общаться лишь с жестоким палачом. - Лёгкая ухмылка тронула её искусанные губы. - Кто из них настоящий?
- Сегодня. Я должен был. Ты ведьма. Всё это колдовство. Даже сейчас ты продолжаешь насылать на меня чары. Но Мадонна… Она отвернулась от меня. Это из-за тебя. Из-за того, что я сегодня сделал. Я плохо помню. Когда Господь дарует мне силу… Всё как в тумане. – Голос инквизитора дрожал, глаза лихорадочно блестели. - Ты грешница, но Святая Дева на твоей стороне. Я не хочу этого. Ты не должна быть ведьмой. Но желание… Я могу думать лишь о грехах! Ты ведь вызываешь образы своего обнаженного тела! Ты насылаешь на меня сны, из-за которых я боюсь закрыть глаза. – Бесстрастное лицо сейчас сменяет маски с эмоциями подобно опадающим листьям. Страх. Ненависть. Печаль. Боль. Желание. Смущение. - Ты мученица… Да, верно. Твоё тело должно испытать на себе все земные грехи. Но душа чистая. Когда ты умрёшь, она освободится. Да. Я знаю, тогда Мадонна снова услышит меня, - сбивчивая речь звучала быстро и приглушенно. Инквизитор словно сходил с ума, разрываясь между разными взглядами на сложившуюся ситуацию. Нотки паники тревожили слух.
Хидан вздрогнул, когда брюнетка подалась вперёд, приблизившись. Инквизитор замолчал, как только оказался в кольце её рук. Девушка сдавленно застонала из-за боли, пронзившей её тело, но объятий не разомкнула. Тонкие пальцы зарылись в короткие волосы мужчины, перебирая гладкие пряди. Хидан чувствовал, как билось её сердце. Ритм был размеренным и глубоким - не чета его собственному: быстрому и сбивчивому. Он слышал, как она что-то напевала себе под нос. Неужели пытается его успокоить? Какая глупость! Но так тепло и приятно. Вот только лёгкий запах крови и палёного тревожит обоняние.
- Я хочу посмотреть. - Похоже, неспособность остановить собственные необдуманные фразы становилась привычкой. – Как я… На твоё тело. - Мужчина сглотнул. Он зябко поёжился, потеряв тепло объятий.
Хината задумчиво улыбалась. Синяки стали ещё заметнее, но даже они не могли скрыть красоту мягкого овала лица и изгиба губ. Она повернулась спиной к мужчине. Снять с себя бесформенную грязную тряпку не составило труда. Грубое полотно опустилось до талии, обнажив изувеченную спину. Горький вздох сорвался с губ мужчины.
- Прости меня. Я не знал, что творю… Словно в тумане. Я не хотел. - Мужчина чувствовал, как гнев на самого себя закипает где-то в глубине. Его действия не поддавались никакой логике. Сейчас он сокрушается над деянием собственных рук. Красные кресты, покрытые свежей корочкой, усеивали спину девушки, сплетаясь в замысловатый узор. Более тёмные борозды от плети виднелись за сеточкой ожогов. Дрожащей рукой он коснулся одной из ран, почувствовав, как вздрогнуло тело девушки под его пальцами.
- Больно? - Глупый вопрос, который не стоило даже задавать.
- Да. Но ведь тебе тоже? - Хината показала ему ладонь, покрытую свежей кровью. – Твоя ряса на спине полностью пропиталась кровью.
- Повернись. Я хочу взглянуть.
- На последнюю отметину, после которой моё тело не выдержало и окунулось в небытие? - Инквизитор смутился. Девушка повернулась к нему лицом, откинув почти распустившуюся косу за спину, полностью обнажая грудь. Серые глаза внимательно следили за мужчиной.
На правом полушарии груди красовался выжженный крест. Поверхность его тоже была покрыта тонкой корочкой. Плоть вокруг огрубела. Однако жар не коснулся крупного темного соска, дерзко торчащего и заставившего Хидана смутиться ещё больше. Он неуверенно обвёл пальцем контур креста, почувствовав, как сквозь корочку просочилась тёплая кровь, измазав пальцы ярким багрянцем. Инквизитор завороженно смотрел на своё детище. Часть его сокрушалась из-за собственной глупости и жестокости. Как он мог изувечить это тело? Другая его половина, охваченная огнём безумного желания, удовлетворённо смотрела на знак, оставленный им. Инквизитор не заметил, как пальцы очертили тяжелое полушарие, оставив кровавую дорожку. Хидан очнулся, лишь когда услышал сдавленный стон брюнетки. Его грубые пальцы стиснули затвердевший сосок. Он был полностью переполнен неведомыми ему ощущениями.
- Прости. Я снова причинил тебе боль. - Мужчина нехотя разомкнул пальцы, стыдясь собственных желаний.
- Ты никогда не видел обнаженных женщин? - Лёгкая усмешка.
- На допросах я видел ведьм и без кожи. – Инквизитор отодвинулся от девушки как можно дальше.
- Что со мной завтра будет? - Мужчина слышал, как дрожит голос девушки. Он отвернулся, чтобы не видеть страх в её глазах.
- Общее сожжение. Тебя и ещё четверых заключённых предадут священному очищению огнём. Так будет правильно. Ты ведь ведьма.
- Почему же тогда инквизитор, который должен меня ненавидеть, сейчас сидит здесь? - Мягкий голос остался таким же. Ни капельки сарказма не было в этом бархатистом звучании.
- Я ненавижу. – Хидан нахмурился. - Ненавижу ту ведьму, в теле которой селится твоя душа. Если избавиться от оболочки, то ты освободишься. Соединишься с Господом. А потом и я поднимусь туда, когда умру. Нужно будет лишь подождать. - В его глазах снова начал разгораться фанатичный огонёк. Хината слабо улыбнулась.
- Я боюсь тебя, - девушка говорила серьёзно. Она заметила, как напрягся инквизитор. - Ты жесток и получаешь удовольствие от страданий других. Ты безумен в своей вере и слепо следуешь диким законам, выдуманным этим временем. Мне страшно умирать. Гореть - это невыносимо больно. Сегодня я на себе это почувствовала. Но мне всё так же жалко тебя. Я испытываю к тебе симпатию. - Брюнетка, не обращая внимания на свою частичную наготу, приблизилась к мужчине. - Ты брошен всеми. Маленький и потерянный. Возможно, когда я буду гореть на костре, я прокляну себя за странную привязанность к «калеке», которого, так или иначе, отвергает мир. - Мягкая девичья рука коснулась горячей щеки инквизитора. Мужчина снова почувствовал то приятное ощущение, которого он испугался вчера.
- Ты можешь коснуться меня, – лёгкий шепоток прозвучал подобно охотничьему рогу, протрубившему и разрушившему тишину леса. Капелька пота скатилась по виску. Женские губы, приоткрытые и влажные от выпитого вина, приковывали к себе внимание. – Не бойся. Мадонна простит тебя. - Хината улыбнулась ему так тепло, что крохи сомнения были сметены невидимой рукой. Она сама подалась ему навстречу, взяв его грубую ладонь в свою, мягкую и гладкую, притянула её к груди, на которой красовался крестообразный ожег. Серые глаза были прикрыты. Инквизитор видел, как дрожали ресницы, отбрасывая неровную тень на порозовевшие щеки. Мягкость женской груди снова поразила его. Он ощущал тяжесть, с которой та легла в его раскрытую ладонь. Словно она была создана именно для этого. Его дыхание участилось вместе с дробью, отбиваемой сердцем.
Чего может пожелать человек, обречённый на верную гибель? Возможно, немножечко тепла и ласки. Хината с нескрываемым удовольствием принимала все те неуверенные и неумелые ласки, что ей дарил инквизитор. У него никогда не было женщины. Он не знает, как можно доставить удовольствие, но усердие, с которым он изучал каждый миллиметр её обнаженной кожи, приносило невероятное блаженство. Он не пытался прикоснуться губами к соску или нежной коже на груди. Он просто не знал, что подобное допустимо и желательно. Только шершавые пальцы исследовали изгибы молодого тела. Так неумело и так возбуждающе. Хинате хотелось, чтобы он овладел ею, ей хотелось в последний раз познать те животные страсти и эмоции, что могут быть доступны во время соития. Но любое резкое движение могло бы спугнуть мужчину, словно дикого зверька. В своём незнании он казался чистым и невинным.
Хидан никогда не думал о том, что когда-нибудь ему удастся ощутить нечто настолько греховное и приятное. Женское тело завораживало его. Ему хотелось бы вечно прикасаться к коже, вдыхать слабый аромат пота, цветов и крови. Стоны, срывавшиеся с приоткрытых губ, ласкали его слух. Но вот давящее желание закручивалось всё сильнее и сильнее. Оно начинало приносить острую боль. Ему хотелось прикоснуться к себе и облегчить свои сладостные мучения, однако он боялся, что может напугать Хинату. Вдруг его действия покажутся ей странными и отвратительными?
Мужчина замер, ощутив, как девушка ещё ближе придвигается к нему. Её грудь тёрлась о грубую ткань сутаны. Хидан не смог сдержать гортанного стона, когда женская рука легла на пульсирующее болью и желанием мужское естество. Он удивлённо посмотрел на брюнетку. Что она делает? Зачем? Последовавшие мягкие массирующие движения и поглаживания оказались настолько приятными, что вместо слов из горла вылетали лишь приглушенные стоны. Он не мог пошевелить телом, скованным сладостной истомой. Замер подобно статуе, ловя каждое движение. Инквизитор снова вздрогнул, когда её холодная рука проскользнула в складки сутаны и коснулась разгоряченной кожи внизу живота.
- Стой… - Безвольный хрип не был убедительным аргументом. Хината лишь снова улыбнулась, прошептав ему на ухо что-то приятное и успокоительное. Он не разобрал её слов, только горячий шепот приятно щекотал чувствительную ушную раковину. Последние мысли вылетели из опустевшего сознания, когда тонкие пальчики сомкнулись вокруг пульсирующей головки. Издав некий звероподобный рык, Хидан уткнулся в округлое плечико, глубоко вдыхая аромат женского тела.
Невыносимая пытка ласками сводила его с ума. Пальцы, оттягивающие нежную кожу, смыкающиеся и скользящие, дарящие легчайшие прикосновения и чувствительные грубые толчки. Руки инквизитора обрели собственную жизнь, продолжая ласкать тело девушки. Неосознанно он подстроился под ритм брюнетки, стоило ей с силой его сжать, как мужские пальцы больно впивались в мягкую грудь, вырывая протяжные стоны. Инквизитор не обратил внимания на то, как, поддавшись порыву, он прикусил мягкую кожу над бьющейся на шее жилкой. Осмелев, он коснулся губами ожога на груди, прикусил тёмный сосок и, услышав удовлетворённый стон, продолжил.
Время словно остановилось в тёмной каменной камере. На улице начал накрапывать дождь. Холод пробирался в казематы, но двум увлечённым грехом людям было невыносимо жарко. Хината так и не осмелилась перейти ту тонкую грань, когда мужчина и женщина сливаются в едином порыве. Она с удовольствием следила за тем, как откровенно он реагировал на её ласки.
- Когда? - Девушка натянула на себя грязную хламиду. Она вытерла липкие губы о прогнившую соломенную подстилку.
- В полдень. - Инквизитор отрешенно перебирал порядком свалявшиеся длинные пряди её волос. - Не бойся. Тебе не будет больно. – Он стёр пальцем грязное пятно на её щеке. – Попроси о праве на последнее желание. Сладкое вино. Потребуй его. – Хидан взглянул на соблазнительный изгиб девичьих губ. Он так и не поцеловал её. Он никогда не целовался. Брюнетка ласково погладила инквизитора по щеке.
- Спасибо тебе. – Она почти невесомо коснулась губами его лба. Поцелуй был тёплым, не сравнится с холодом её кожи.
Инквизитор только кивнул. Он молча встал и, бросив последний взгляд на сидевшую в углу фигуру, запер темницу.
Холодный дождь усилился. За его пеленой почти ничего не было видно. Холодные капли ощутимо били по плечам и спине; розовыми ручейками стекала высохшая кровь. Спина невыносимо ныла. Но сейчас инквизитор чувствовал себя как никогда свободным. Подставленное под струи дождя лицо озарялось умиротворённой улыбкой.
Фанфик добавлен 11.08.2013 |
1817
0
Но, чёрт возьми, в этой работе так и нужно) Я только читала и умилялась. 
