Раз в крещенский вечерок (Глава 16, часть 1)
Глава 16.
Эпилог. «Два в крещенский вечерок…»
Эпилог. «Два в крещенский вечерок…»
В этом году они решили начать с проклятий. Что за детский сад – кидаться сапогами, если от них так легко можно забаррикадироваться?
Первым решили проклясть, конечно же, худшего из мужчин. Его. Продавца винного ларька, отказывающегося дать девушкам – постоянным клиенткам – оптовую скидку. И пусть кто-то считает, что джонинам с их уровнем зарплаты так торговаться неприлично – уломать супостата уже год как стало для их компании делом принципа. И сегодня был решающий бой!
Вначале все пятеро куноичи так замечательно выли в окошко для сдачи, что негодяй не выдержал и принял стратегическое решение закрыться. Но не тут-то было! На выходе его ждала вторая группа, устроившая там пляски с бубном. Причём в качестве бубна была его фотография, и били в него с видимым удовольствием. Когда враг осознал, что путь к отступлению отрезан, то решил жить в своей будочке. Всегда. Но не тут-то было! Сила Сакуры за прошедший год выросла так же, как и желание получить вожделенный дисконт. «Я твой дом труба шатал» было прекрасно.
И тогда, махнув рукой, продавец сдался. Окрестности Конохи огласил дружный победный рёв пяти глоток, рассказывающий простым обывателям о законе джунглей, праве сильного и просто хорошем настроении девушек, собравшихся продолжить начатую в прошлом году традицию.
В этот раз с ними была и Ханаби – но, учитывая целый год, проведённый рука об руку с таким человеком, как Сай, её зачислили в число моральных инвалидов без справки и медкомиссии.
- Начнём! – Сакура, всё так же на правах хозяйки многострадальной квартиры, объявила старт.
Всё так же гудел за окном ветер, всё так же выл в кладовке неунывающий Куки, возмущённый происходящим и явно готовый порвать на куски и гостей-людей, и гостей-духов. Ведь он-то не дух, он – бывалый! Пустите!
Но девушки, медитируя над второй (пока что!) бутылкой, собирались выяснить правду окончательно. В этом году вопросы были намного серьёзнее, чем в предыдущем. Ответ на извечное «почему все мужики козлы» уже давно был найден каждой из них в отдельности и уже не был актуален. Ну козлы. И что с того? «Кто мой суженый?» - тоже потускнело и пожухло. Когда рядом с тобой человек любимый и желанный, в основном интересует: «Когда он купит это чёртово кольцо? И вообще, купит или нет? А?» Особенно этот вопрос становится острым, когда отношения длятся достаточно долго или родители неожиданно начинают многозначительно заглядывать в твои и его глаза, как бы намекая: «Пора, брат, пора!»
В общем, девушки были настроены решительно. Обе Хьюги были очень задумчивыми и немного мрачными. Они сидели в углу, молча пили вино и выглядели как две Белоснежки, собирающиеся начистить рыло семерым гномам. Сакура, то и дело почёсывающая сбитые на правой костяшки, тоже была аристократична. Она размышляла о высоком. То есть, об Учихе.
Уже год она то и дела о нём размышляла. Смысла в этом не было никакого, но мечтательное выражение на её моське здорово злило обожательниц её парня. Да-да, когда они стали появляться вместе то тут, то там, сомнения отпали: это были самые настоящие прогулки-свидания, а никак не обсуждения прошедшей миссии за проходным раменом. Засосы на шеях у обоих не оставляли сомнений. Не жабы-сосунцы же их атакуют по кустам, в самом деле? На вопли из-за угла: «Ке пассо, мущщина?», идол, как ему и полагается, не вёлся. Зато волна народного гнева неизбежно докатилась до Харуно. Стёкла в доме вставляли раз пять. Мать молча терпела, а потом лично поймала и отлупила хулиганок. Куки мстительно обоссал их туфельки. После этого наезды на родительский дом прекратились. Зато начались попытки подсунуть Сакуре какую-нибудь отраву. Эпоха фаст-фуда в её жизни подошла к концу. Только домашнее, только проверенное. Впрочем, желудок, измученный тяжёлым графиком, ликовал. Мать тоже. Глядя на старания возле плиты, она смахивала суровую женскую слезу, вздыхая: и двадцати лет не прошло, а доча уже выросла! И когда успела?
Впрочем, на сами отношения между Саске и Сакурой это не повлияло. Оба делали вид, что ничего не происходит, относясь к подобным происшествиям как к досадным мелочам и неизбежной плате за возможность быть вместе. Они никогда не болтали, как другие пары – обо всём и ни о чём, но зато оба научились ценить молчание, разделенное на двоих. Постепенно Учиха научился доверять ей свои проблемы, свои интересы и заботы – не глобальные, а текущие. И пусть это были «однодневки», но ведь живём мы тоже сегодня. Правда, чем дольше они были вместе, тем проще у него получалось вспоминать свою предыдущую жизнь – после ухода и до возвращения. Харуно слушала и не перебивала. А ещё она кормила его. А он чинил крышу в её доме, и даже суровые пенсионерские мордашки высунулись из своих норок, чтобы посмотреть на потного, обнажённого по пояс красавца с молотком в руках. Впрочем, сама девушка могла поклясться – ещё один восторженно-возбуждённый «ох!» за спиной у нервного джонина – и он начнёт метать кунаи на звук.
Они учились быть вместе так, чтобы обоим не было обидно за бесцельно потраченное время. Хотя его в любом случае было мало и не хватало почти ни на что. Иногда гуляли – просто прогуливались по парку, дыша свежим воздухом вместо запаха медикаментов и неизбежного на тренировках пота. Любовались закатом, наслаждались лёгким вечерним ветерком и ощущением спокойствия от того, что рядом тот, кто и должен. Иногда шли куда-то, забиваясь в самый тёмный уголок кафе с бокалом любимого напитка, слушали приехавшую буквально на один вечер джаз-диву, и всё вообще было понятно без слов. Иногда тренировались вместе, рождая на стыке его скорости и её силы новые, абсолютно невозможные дзютсу. Ходили на миссии – совместные и нет, доставали друг друга, спорили, орали до хрипоты, мирясь самым простым и приятным для них способом. Но главное – плевать хотели на то, как остальные смотрят на их отношения. Возможно, они и не вписывались в чьи-то понятия об идеально правильной паре, но так уж сложилась жизнь, что слишком неправильные были они оба. И, несмотря на это, Саске был ей верен. Харуно была уверена: сарафанное радио в случае такого прокола мигом бы обзавелось рупором и начало вещать на всю Коноху из засады: «Он снова свободен! Ликуйте, народы!» Но вместо этого Учиха со спокойным лицом посылал в нокаут подкатывающих к ней парней, она – подкатывающих к нему обожательниц, и они оба – общественно мнение, считавшее, что «раз любишь – женись».
Всё чаще и чаще Харуно ловила себя на мысли, что, предложи он ей нечто подобное, она не будет знать, что ответить. Всё было слишком сложно: и он, и она, и их прошлое, и их настоящее… Да и зачем, хорошо ведь и так? Или нет? Девушка не знала. Именно поэтому на сегодняшние гадания она принесла гадальную доску с буквами, но Ёлопукки, словно чувствуя, что его будут пытать до тех пор, пока он не выдаст как минимум «Войну и мир», и всю посвящённую их с Саске перспективам, не спешил показываться.
Ино была спокойна. Почти. Не так давно они с Кибой сняли домик и стали жить вместе. После тяжёлой миссии, которая стоила Яманако седой пряди в светлой чёлке и плохого сна на долгие-долгие месяцы, она решила, что больше не боится казаться глупой, равно как и оказаться отвергнутой. А может, просто настал в жизни решающий момент, когда надо определить, что такое эти ваши отношения: приятное времяпрепровождение без каких бы то ни было обязательств или всё же нечто, способное стать опорой в жизни. Она доверяла своему избраннику. Потому что видела, как он ждал её у ворот в тот раз, и страх в его глазах был слишком явным, чтобы не обращать на него внимания. Помнила, как тащил в госпиталь, как сжимал кулаки, видя её на больничной койке – бледную, некрасивую. Чувствовала, как он тоже просыпается от её ночных криков в те редкие ночи, что им удавалось провести вместе, гладит её по голове и долго смотрит в потолок, думая о чём-то своём. Как шепчет ей в затылок: «Я люблю тебя, дурочка рискованная, люблю. Береги себя. Пожалуйста, береги», - думая, что она не слышит. И шептала в ответ так же тихо: «Я люблю тебя, Киба. Я буду осторожней. И ты тоже будь. Для меня».
В итоге ключевой вопрос задала именно Ино. Не дожидаясь, пока кто-то купит кольцо и станет на одно колено, за очередным завтраком, который он приволок ей в кровать, она сказала:
- Инудзука, а выходи за меня, а? – и откусила бутерброд.
- То есть? – непонимающе заморгал Киба.
- Ну, женись, в смысле, - прошамкала она с набитым ртом и, наблюдая за его обалделой реакцией, добавила: - Что, страшно?
- Неожиданно, - растерянно признался он, почёсывая в затылке. – Давай я, как приличная девушка, до завтра подумаю, а?
- Спросишь благословения у родителей? – улыбнулась она. – Или сразу в монастырь, подальше от бесовского искуса?
- Спрошу совета у здравого смысла, - он чмокнул её в нос, - или сразу на лоботомию.
Девушка согласилась. Ждала чего угодно: и рассуждений о том, что любовь любовью, но тапки врозь, и арии «Я так молод, не губите, у меня же ещё сто нетраханных тёлок впереди». Были даже подозрения на спектакль-монолог «Как страшно мне не быть холостяком» и нудный трёп о том, что лучше оставить всё как есть, и время покажет. Но на следующий вечер он принёс ответное предложение: давай поживём вместе. Год. И решим, может ли их персональная сказка стать лучше вымышленной. Если спустя это время ещё будет хотеться жить вместе не из соображений мазохизма, а чтобы радоваться существованию, то они так и поступят. Сыграют любую свадьбу, какую она захочет – хоть традиционную, где нужно целый день изображать из себя статую, обмотанную одеялом [в традиционных японских свадьбах женщины под кимоно наматывают нечто вроде одеяла, чтобы был ровный силуэт. Сидеть в этом можно только ровно, и то неудобно – прим. авт.], хоть новомодную, с пышным платьем и репрезентативным вальсом. Да хоть народную, с кучей выпивки и мордами, уснувшими за их счастье в салате. Полный «совет да любовь»!
С этим решением они пошли к родителям. Отец Ино долго стоял с каменным лицом, видимо, решая, не оскорбит ли это решение памяти и чести каких-нибудь далёких е*учих предков. В его глазах явно читалось: «Моя маленькая девочка! Не будет! Жить в гражданском браке! То есть, не замужем! С мужчиной!» Но потом взгляд Иноичи скользнул по ранней седине дочери, по их крепко сплетённым с Кибой пальцам, и мужчина коротко бросил: «Ладно». А мама просто поцеловала дочь, шепнув на ухо, чтоб не ходила по дому в той пижаме, не качала права и готовила повкуснее. И всё будет хорошо.
С родителями Кибы всё было ещё проще: Ино и так слишком часто оставалась у них на ночь, чтобы можно было предположить платоническую любовь. Но они заняли мудрую позицию: пусть лучше дома, в тепле, чистоте и добре, чем где-то на левых квартирах и по кустам. Так или иначе, их сын был молодым, нормальным мужчиной, большим достижением для которого было решение заниматься сексом только с тем, кто действительно нравится. А уж с любимой девушкой…
- Наконец-то ты слезешь с моей шеи, - мечтательно произнесла будущая свекровь и, хлопнув Ино по плечу так, что та почти вошла в пол, пожелала: - Ну, удачи!
Потом, довольно хихикая, ушла кормить своего пса, бормоча что-то о том, что «товар обмену и возврату не подлежит», «видели глаза, что брали» и «добровольно влезла, сама, никто за язык не тянул! Ну и дура! Почти как я…»
Что касается Акамару, то Яманако с самого начала понимала, что он не чихуахуа в кармашке, тявкающий на прохожих потому, что ничего больше он не может. Не «пуська», и даже не «няшка». Это полноценный член семьи, друг и собрат по оружию её мужчины. Это то самое существо, которое прикрывает ему спину, превращается в него во время атаки и защищает во сне. Тот, кто знает и чувствует его настроения и проблемы намного лучше неё. Акамару может быть только другом – если повезёт. Если не повезёт… Об этом не хотелось думать. Скорее всего, вся затея с совместным проживанием пойдёт прахом. Но она очень старалась. Столько такта, сколько она проявила, пытаясь подружиться с этой собакой, она не «выдавала на гора», даже знакомясь с родителями своего парня. И пёс оценил это. Он хотел, чтобы его хозяин (Друг? Напарник? Особенный человек?) был счастлив. А для этого надо иметь рядом человека-самку, способную не только удовлетворить его, но и ждущую дома. Ту, для которой он – единственный. Так же, как и для него, но по-другому. Он принял Ино.
Так что всё двигалось в нужном направлении, и будущая госпожа Инудзука уже потихоньку начинала засматриваться на витрины свадебных салонов, медитировать возле ювелирного и даже взяла телефон одного ресторана – очень приличного, но недорогого. Так, на всякий случай.
Хотя случай, конечно, может преподнести сюрпризы. Именно этого и побаивалась храбрая блондинка, плюющая на липовые сказки и афиши кинотеатров. Именно поэтому в этот день она была здесь, пила вино и ожидала появления духа, постукивая по доске наманикюренными ногтями.
- Ино, перестань, - взмолилась Сакура на третьей минуте этого нервного постукивания. – Дух боится когтей, считая тебя гарпией. Зачем ты их вообще нарастила?
Вместо ответа блондинка подошла к подруге и, хитро улыбнувшись, провела ей ногтями по голове. По лицу Харуно расплылась блаженная улыбка. Ещё немного, и она бы замурлыкала, но Яманако решила, что хватит на сегодня юри, и снова села на своё место.
- Ещё вопросы по поводу ногтей будут? – обвела она взглядом собравшихся.
- Ино… - робко протянула Хината. – А где ты такие сделала?
- В салоне за углом, - призналась блондинка. – А тебе зачем? Мне-то ладно, у меня фармакология и телепатия, но у тебя же в основном контактные бои. Тренироваться в тайдзютсу с ними крайне неудобно…
- Это… Наруто-куну бы понравилось, - покраснела старшая Хьюга.
Младшая только вздохнула, угрюмо взглянув на свои руки. Вероятнее всего, Саю это бы тоже пришлось по вкусу, но её маленькая проблема никуда не делась. Руки по-прежнему были для неё запретным, самым сладким лакомством. Хотя, как знать, если грызть акрил – может, попустит. Ничего натурального ведь, сплошная химия! А если бы началась изжога… О-о-о! Хоть бы она началась!
- Ерунда это всё, - грустно сказала Тен-Тен. – Свадебный маникюр быстро-быстро слазит. Мытьё посуды, стирка, глажка… Куча обязанностей, которые ты, как примерная хозяйка, должна выполнять с улыбкой на лице и мыслями, как же хорошо ты заботишься о своём обожаемом супруге. А на деле трёшь и думаешь: какого фига этот муж сам не постирал и не помыл за собой? Кто сказал, что это должна делать жена? Где это написано? В моём брачном договоре такой строчки не было! – она вздохнула, обвела взглядом присутствующих девчонок, притихших перед вспышкой гнева «бывалой», но, решив добить их чем-то покрупнее, чем вульгарная «бытовуха», выдала: - Но всё это мелочи. Потом вы в одно прекрасное утро предложите ему поменять шторы в зальной комнате, и начнётся ОН!
- Конец света? – пискнула Хината.
- Ремонт! – ответила её невестка. Впрочем, для неё теперь это были практически тождественные явления.
Все вздохнули, неожиданно осознавая, почему новоявленная миссис Хьюга медитировала над бокалом вина и гадательной доской с мантрой: «Ёлопукки, Ёлопукки, переставь нам с жопы руки!»
Замена шторы повлекла за собой смену обоев, а смена обоев, в свою очередь, потребовала другого напольного покрытия. И началось! Едва отгремела их с Неджи свадьба, как в маленький (зато собственный!) домик на окраине территории клана пришло новое стихийное бедствие. Теперь при слове «перепланировка» девушка начинала кусаться, а обычно сдержанный Хьюга цедил сквозь зубы на редкость циничные ругательства.
Как выяснилось, убивать и ломать кости они умеют здорово, а вот шпаклевать, класть кирпич, белить и клеить обои… Тут гениальность клана Хьюга давала сбой, причём конкретный. Увы, трудолюбие – альтернативный метод их дорогого товарища – тоже не спасало, и испорченные материалы доказывали это своей печальной кучкой. Каждый раз, когда она на них смотрела, в глазах мелькали значки потерянных денег и тайные слёзы. Обращаться к дяде Неджи не хотел, тот сразу бы сказал, что ему нужно вернуться в дом главной семьи и прекратить заниматься глупостями. Денег на наём рабочих было мало. Пришлось самим. А ремонт – он такой ремонт… Кто не делал, тот не поймёт. Они с мужем долго держались, стараясь не унывать и искать во всём светлые стороны, но в итоге всё равно поругались. Ибо в реальной жопе, в которую превратилась их жизнь на третий месяц «перестроя», света не было и быть не могло.
Клейстер – это опасный противник. Неджи понял это сразу, как только со стремянки на него опрокинулось ведро с ним, обдав с ног до головы малоприятным содержимым. Он постоял с минуту, как восковая статуя падших на поле трудовых свершений, не смог обтечь и начал потихоньку впитывать. И во время этого процесса высказал жене всё, что думает о её ловкости, об этом ремонте и о ней самой. И было в этих словах столько всего разного и накопившегося, что Тен-Тен в первый раз сбежала к маме и вот уже неделю там жила, с досадой вспоминая, что мириться и извиняться Неджи умеет очень фигово. Ровно год назад она это выяснила.
К тому же, ситуацию ухудшило то, что супруг, поглощённый мрачными мыслями о коварстве женщин и клейстеров, не сумел самостоятельно отмыть свои длиннющие космы. Так и пошёл спать с раздраем в душе и полотенцем на голове. А наутро все панки Конохи бежали за ним, плача от зависти, и просили выдать марку средства для укладки. Дело закончилось ударами: небес – по пристающим, апоплексическим – у Хиаши, когда он увидел племянника. Но обошлось, вроде бы. Зато теперь Тен-Тен стала виноватой во всём окончательно.
- Давайте я первая, - буркнула она, погружённая в невесёлые мысли.
- Снова на правах морального инвалида? – ехидно поинтересовалась Яманако.
Ответом ей стала улыбка «бывалой»: мол, не ходите, девки, замуж, замужем невесело. А если и весело, то ржут в основном с вас.
- Ладно, - смилостивилась Ино, серьёзных вопросов для духа, увы, не заготовившая.
- Значит, так! – бывшая Такахаши подсела к доске, размышляя о том, стоит ли ей стать Такахаши в настоящем. – Хочу знать, помиримся ли мы с Неджи на этот раз или мы, как два последних идиота, разбежимся.
- Из-за грёбаного клея? – не выдержала Сакура. – Да перестань!
Тен-Тен только горько хмыкнула.
- Сакура, вот если бы такое случилось с Учихой, что бы он сделал?
- Облил бы меня в ответ, - не задумываясь, ответила та. – Мы бы расхерачили весь ремонт, а потом плюнули на это побоище и завалились бы в онсен, где долго-долго мыли бы друг другу волосы, нежно обзываясь дебилоидами. Ну и прочий разврат по списку прилагается.
- А если он бы при этом рассказал бы тебе…
- Тен-Тен, всё правильно. Я бы ушла. Но – раз! – Учиха всегда предпочтёт сделать, чем сказать, ибо месть – дело тонкое, два – он всё равно объявится на моём пороге через пару дней. Или тогда, когда захочет. И мы оба сделаем вид, что ничего не было.
Девушка угрюмо уставилась на доску. Дух молчал. Муж, увы, тоже.
- Неджи, хоть и гений, не такой. Слишком много заморочек. Дядя с его добрососедским Бьякуганом и вечным утренним «У вас опять проблемы, детки? Переезжайте к нам!»… Чувство ответственности: он должен быть примерным мужем! Он должен быть лучшим во всём! Как же мне это остохорошело! Почему он не может просто любить меня так же, как раньше?
Хината и Ханаби переглянулись.
- Он любит тебя точно так же, - мягко произнесла старшая.
- Любит, любит, - подтвердила младшая. – Знаешь, как он меня сегодня на тренировке отделал? Аж синяки оставил! Сай так подозрительно на них смотрел вчера вечером…
- Надеюсь, у вас из-за этого не было проблем? Наши тёрки с твоим братиком – это только наши заботы. У вас и без этого проблем хватает…
- Да ничего, - улыбнулась Ханаби. – Долго размышлял, рисовать их на очередном моём портрете или нет, потом начал расспрашивать о происхождении моей пятнистой шкурки – в маму, в папу, в соседского леопарда? Узнав правду, облегчённо вздохнул: он-то уж подумал, что я стала на кривую дорожку неверности и садо-мазохизма. Хотя, в принципе, он не возражает. Мол, если чо – обращайся, Ханаби. Организуем в лучшем виде! И неверность, и садо-мазохизм.
- Блин, и даже не приревновал, - мечтательно вздохнула Харуно, - вот это парень!
Ханаби слегка покраснела: Сай не то чтобы совсем не приревновал, но секс, случившийся между ними в тот вечер, был каким-то уж очень… Доказательным, что ли. Или профилактическим: что больше ни на кого, ни под каким предлогом…
- И даже не поссорились, - с досадой сказала Тен-Тен. – Девчонки, вот как вы мирились бы в моём случае?
Ино, сидящая ближе всех, пожала плечами:
- Пришла бы домой, приготовила ужин. И всё. Если бы он по-прежнему дулся и хотел выяснять отношения, отправила бы его пожить в родные пенаты месяцок-другой.
- Тебе легко говорить, - сказала Сакура. – Мать Кибы так радовалась, что нашёлся человек, на которого она может скинуть заботу об этом охламоне! Мозги ему вставит моментально. Самой и делать ничего не придётся.
Яманако улыбнулась и пожала плечами. С будущей свекровью ей явно повезло. Она этого не скрывала, называя её уникальной и мудрой женщиной. А себя – хитрой подхалимкой.
- А ты, Сакура?
Харуно только хмыкнула, став в этот момент так похожей на своего парня, что окружающие улыбнулись. Она сама не заметила, как переняла его привычки, но ей это удивительно шло.
- Заявилась бы к нему домой в одном белье. Чулки, подвязки и прочие бантики в неожиданных местах. И спросила бы в лоб – хочет он мириться, или мне пойти обратно в таком вот виде?
Ино хихикнула.
- А если бы он сказал «уходи»?
Сакура пожала плечами.
- Ну и пошла бы. Заодно и замена нашлась бы. Ведь никто ничего никому не должен, не так ли?
Тен-Тен снова вздохнула. Точка зрения её благоверного на вопросы долга резко отличалась от Учиховской.
- А ты, Хината?
Старшая Хьюга слегка покраснела.
- Ано… Ну, мы с Наруто-куном поссорились всего один раз… Он был сильно занят, устал, нагрубил мне… Я обиделась, ушла домой. А ночью проснулась от стука в окно.
- И был секс, бессмысленный и беспощадный? – подмигнув, предположила Сакура.
- Нет, - ещё больше покраснела Хината, - он стоял в проёме с большим букетом роз. Я открыла окно и…
- Он осыпал ими тебя, как принцессу из сказки? – мечтательно предположила Ино.
Девушка стала совсем уж пунцовой.
- Нет. Он упал в открытое окно, подмяв букет под себя. Наруто-кун был сильно пьян. Он захрапел прямо там, обнимая букет и извиняясь перед ним за все смертные грехи человечества. Но что он с ним при этом делал, я рассказывать не буду.
- Узнаю старого доброго Удзумаки, - засмеялась Харуно. – Что ж, хорошо, что не на новый год поссорились. А то припёрся бы с ёлкой, было бы хуже.
- Зато приятно было объясняться поутру с Хиаши, - мрачно вспомнила Ханаби.
- Да уж, - вздохнула её сестра, - бедный папа.
- Он после той драки сам не свой ещё месяц ходил, - напомнила младшая. – Точнее, хромал.
- А Наруто? – поинтересовалась ученица Пятой. – Вроде в госпиталь не поступал…
- Наруто обделался лёгким испугом и, как вы уже знаете, обещанием женитьбы. На следующий день после выборов в Хокаге ему светит дорога дальняя и казённый дом. В смысле, ранний подъём и визит в загс. Или в морг – Хиаши обещал обеспечить чёткость развилки лично. А вообще, в то утро от неминуемой смерти Удзумаки спас только перегар и следы от шипов на помятой лисьей морде – неопровержимые доказательства того, что наследница семейства спала от него в глубокой отдельности и берегла клановую честь смолоду.
Хината покраснела совсем уж сильно. Вспомнила, как они с будущим мужем отметили «помолвку». И чем больше подробностей всплывало в памяти, тем краснее становились щеки. Клановая честь тоже застеснялась и отошла в сторонку.
- Зато теперь, чтобы приблизить счастливый момент свадьбы, папа сам тренирует Удзумаки на дальнем полигоне в тайдзютсу, - поспешно добавила она.
- И он ходит? – удивлённо вскинула брови Сакура.
- А куда он от Бьякугана денется? – философски заметила Ханаби, допивая бокал.
Все задумчиво кивнули, соглашаясь с тем, что наследный геном – это, конечно, вещь в хозяйстве необходимая.
- Эх, молодёжь, молодёжь, - вздохнула Тен-Тен, - взрывных печатей не нюхали. Вот поженитесь, и тогда…
- И тогда по Конохе будет ходить ещё четыре панка, отбивающихся от неформальных девиц, желающих познакомиться с новым идолом модного готического движения, - предположила Сакура.
- А деревня наполнится слезами жён, вернувшихся к матерям, - предположила Ино. – И жадный продавец вина в ларьке обогатится, наживаясь на чужом горе, уедет в жаркие страны и начнёт торговать нефтью и гадальными досками.
- И древние лица Хокаге треснут, не выдержав этого безобразия, - завершила Ханаби. – И даже Ёлопукки не поможет нам.
- Кстати, о Ёлопукки! – взбодрилась Тен-Тен. – Дух, ты здесь, ответь нам!
Стрелка дёрнулась так неожиданно, что все взвизгнули.
- Прикинь! – загорелись от восторга глаза Харуно. – Он здесь!
- Ага, - замерла от восторга её заклятая подруга. – Ёлопукки рулит! И делает это треугольником-указателем!
Хьюги же только переглянулись и слегка пожали плечами. Ханаби принципиально ничего не боялась, а Хината уже была год как с этим духом знакома, но в безобразиях явление всё ещё замечено не было.
- Дух, скажи мне, муж у меня идиот или как? Нет, лучше не это. Скажи, мне купить то бельё для примирения из торгового центра или тупо раздеться? А, ладно, не надо! Лучше скажи, помиримся мы с Неджи или всё бесполезно?
Стрелка задвигалась. Вначале пошёл неразборчивый поток букв. Дух, видимо, не знал, на какой из вопросов отвечать. Но потом всё же выдал короткое: «Жди».
- Ждать, пока дух подумает ещё или ждать, пока Неджи снова накурится и украдёт меня из моей старой комнаты?
Но дух, как и Цунаде с похмелья, пояснений не давал.
- Не густо, - сказала Сакура, недовольно поджимая губы. – Тогда давай я попробую.
Она подсела к столу и положила руки на треугольник. Закрыла глаза, сосредотачиваясь.
- Скажи мне, Ёлопукки, великий и ужасный… Переезжать мне к Учихе или нет?
Компания дружно пискнула в ответ. Все понимали, что Саске, очень осторожно пускающий людей на своё жизненное пространство, не стал бы предлагать такое ни в шутку, ни под кайфом, ни даже после выемки мозга целиком. Конечно, между этим предложением и вожделенным колечком лежала большая и глубокая пропасть, но для человека, рядом с которым ни одна девушка не задерживалась больше пары-тройки дней, это был гигантский прогресс. Больше он просто не смог бы.
- Ну наконец-то он сделал это, - пробормотала Тен-Тен, радуясь, что не только она и Ино будут находиться в статусе замужних или почти замужних.
Харуно, чуть прикрыв глаза, кивнула. Вспомнилось: Новый Год, красиво украшенное поместье Учих, ворчащий Саске, утверждающий, что вся эта мишура только раздражает… Но увидев свою мрачную гостиную, преобразившуюся после долгих и упорных трудов Сакуры, он замер на пороге и долго молчал. Потом растопил камин, и они вдвоём встречали Новый Год, устроившись на большой пушистой шкуре возле огня. Пили вино и смотрели, как пламя весело пляшет по поленьям. А потом он занялся с ней любовью. Не сексом. Сказать по-другому она не могла, ибо происходящее было так не похоже на обычного, резкого и страстного Учиху, что поначалу девушка даже растерялась. Нежные, томные прикосновения. Осторожные, неторопливые ласки. В этот раз он не утверждал своё право на неё – он брал своё, но не как завоеватель, а как хозяин. Сакура поняла – это ей подарок за старания. За то, что в этот дом на один вечер вернулся уют. За то, что здесь снова была жизнь – почти такая, какой он её запомнил из детства. А ещё через пару дней Саске предложил ей переехать к нему. Харуно долго прятала глаза, потом обещала подумать.
- Мам, что мне делать? – спросила она совета у родительницы, не решаясь рассказать о предложении даже Ино.
- Вы уже почти год как вместе, - пробурчала мать, - и не надо мне рассказывать о платонической любви в вашем возрасте. Когда он по ночам пробирается в твою спальню через окно, ваша духовность на весь дом скрипит. Но раз так, то… Все серьёзно, доченька? На этот раз – более чем. Да?
- Да, мам.
- Тогда чего ты боишься, Сакура?
- Что без поддержки родимых стен я стану слишком… податливой, что ли. Здесь я хотя бы на своей территории. Как в окопе. Саске… он очень властный. Боюсь, что если игра будет вестись на его земле и по его правилам, то я сдамся, сдуюсь и стану просто неинтересна ему. Сама знаешь – псих он тот ещё.
- Ну и ты не лучше, - вздохнула Харука. – Сколько лет ты морочишь им свою головушку? Десять? Пятнадцать?
- Шестнадцать, - вздохнула она.
- И ты не сделаешь следующий шаг только потому, что всё станет слишком серьёзно? Доченька, это ведь уже не битва. Это прекращение боевых действий. И боишься ты совсем не потерять себя под силой его авторитета – ты у меня сама личность такой мощности и накала, что от твоей ауры батарейки подзаряжать можно. Боишься ты, что тебе слишком понравится и обратная дорога будет слишком проблематичной. Что правило «не нравится – уходи» перестанет работать: будет слишком больно уходить.
Девушка усмехнулась. Мать всегда хорошо понимала её.
- И этого тоже, мам. Но переезд… Ты ведь никогда не была у него. Мрачно, холодно. Тёмный дом, в котором так и витают призраки смерти. Отмытая кровь никуда не пропала, она впиталась в стены дома и глядит оттуда на его жильцов. И критикует, с*ка...
- Страшно?
- Неуютно.
Женщина обняла её за плечи.
- Ну тогда поставь условие – вначале ты там всё делаешь так, как тебе хочется, а потом – переезд. Вот увидишь, даже если что-то пойдёт не так, получишь массу удовольствия, наблюдая его перекошенное лицо при виде розовых стен и кашпо с флоксами по углам. Да и потом, если поссоритесь, и тебе придётся вернуться домой – я всегда рада буду тебя видеть. Но в этом случае на твоего красавца изо всех углов будет смотреть твоя мордашка. Твои дела. Твои мелочи, забытые по углам. Это, поверь мне, очень давит на психику, и, уверена, Учиха это осознаёт. Если он решился предложить тебе такое, то, поверь, долго думал над этим.
Сакура проворчала, что не уверена в наличии головного мозга у этого существа, но слова матери глубоко запали в душу. В конце концов, что она теряет? Себя? Хрен себя потеряешь. Иногда хочется – и чтобы непременно быть мягкой, доброй и пушистой, как Хината, а не такой драчливой язвой, не умеющей сдерживать вовремя ни язык, ни кулаки. Но вот хрен. Сиди и думай, Харуно.
За те две недели, что прошли после предложения, девушка уже издумала себя вдоль и попрёк, заставляя самого Учиху мрачнеть с каждым днём ожидания всё сильнее. Когда нервы уже были на пределе, настал он. Тот самый вечер, когда всё началось. И, веря в благосклонность духов, ученица Пятой отринула научную картину мира, природную недоверчивость и здравый смысл и взялась за треугольник. Вопрос был задан. А она, пока Ёлопукки обрабатывал входящие данные, терпела реплики заклятой подруги.
- Он и вправду предложил тебе такое? – блестели глаза у Ино. – Лобастая, теперь тебя точно отравят! А давай сразу, как дух ответит, ты завещание накрапаешь? Оставь мне свои чёрные лаковые туфли. И ту шляпу с полями. И духи из золотистого флакона, если ещё останутся. И конспекты по изменению свойств структуры клетки, а то я много пропустила…
Но пришедший в движение треугольник положил конец нескончаемому потоку вожделения Яманако. Все уставились на результат, но сегодня дух был краток.
«Жди».
Харуно собрала губы в куриную попку и подняла брови.
- Подождать с переездом или подождать, пока он не притащит меня туда силой и запрёт в чулане, чтоб привыкала?
Следующий ответ был ещё информативнее: «Да», - и всё. Больше по этому вопросу из вредного духа не удалось вытянуть ни буквы.
- Вроде приличное потустороннее существо, а отвечает совсем как Свинина на подпитии, - пробурчала Сакура.
Ино, гневно возразив, что она на подпитии намного более многословна, согнала подругу со стула и положила руки на треугольник. Сосредоточилась. Сконцентрировалась на образе Кибы. Благодаря выпитому картинка плыла и неприлично хихикала, подмигивая. Но Яманако это не остановило.
- Дух, скажи мне, если у нас с Кибой получится жить дружно, он сдержит слово?
Дух долго молчал. Видимо, пытался навести фокус и найти кого-то, похожего на Инудзуку хотя бы в плане подмигивания. Но людей с нервным тиком правого глаза в Конохе, увы, не так-то много. А может, он проводил среди Инудзуки воспитательную работу – а то поручишься за негодяя, а тот в кусты. Наверное, отчаявшись выполнить эти два запроса одновременно, дух выдал очередное «жди» и затих.
- А он реальный пацан, этот ваш дух, - скептически произнесла Ханаби, усаживаясь за стул. – За базар отвечает, но чувак не балаболка.
- Зато, в отличие от большинства вызываемых, и замочить в сортире никого не пробует, – сказала Харуно и кивнула девушке на треугольник. – Ну, спрашивай, жертва испарений токсичной краски. Тебе можно вперёд сестры. У неё-то всё более-менее определённо…
- Ну… - неопределённо пошевелили бровями обе сестры.
Хозяйка квартиры нахмурилась.
- Вот только не говори мне, что Удзумаки пошёл на попятную. Он же по всей деревне носился с радостными воплями о том, что вы скоро поженитесь.
- Ага, - неожиданно хлюпнула носом Хината. – Когда он станет Шестым Хокаге. Но этого ещё ждать так долго-о-о…
Сакура обнадёживающе хлопнула расчувствовавшуюся Белоснежку по плечу.
- Не так уж и долго. Год-другой… Скорее даже год. Цунаде как-то обмолвилась, что хочет перестать просыпаться от кошмаров, в которых деревню атакуют, а она не справляется. Говорит, что ещё немного продержится и будет сдавать дела. А вообще она как-то в последнее время обросла личной жизнью и охладела к работе.
- Ты о том, что её видели на свидании вместе с тем мужиком из Суны?
Харуно невнятно промычала что-то в ответ, не соглашаясь и не отрицая. Вовремя вспомнила: никто кроме неё не видел, что тот посол из Суны зашёл в комнату к Какаши-сенсею, снял «хенге» и стал привычным учителем, уставшим от притворства, но явно довольным хорошо проведённым временем.
Но пока Сакура неопределённо мычала и изображала интеллектуальное коровье косоглазие, пытаясь не выдать заклятой подруге эту тайну, Ханаби села за столик и закрыла глаза. Она знала – у сестры всё сложится хорошо. Отец благословил, любимый боготворит… А ожидание – это мелочи. Если бы она могла сказать, что время сможет исправить их с Саем ситуацию, то согласилась бы ждать столько, сколько потребуется.
Фанфик добавлен 22.05.2012 |
2862
0
