Как будет угодно графу. Глава 14
Глава четырнадцатая
Дейдара молчал, сверля взглядом узорчатый потолок. Зрачки, уменьшившиеся до размеров точки, шныряли туда-сюда, следя за изгибами стеблей фантастических растений, контурами животных, порождённых безумной фантазией неведомого архитектора: вот раскрыла клювик крошечная птичка рядом с хищной пастью цветка, ощерившейся зубами-кольями, вот блестят бусинки глаз существа, отдалённо напоминающего кошку…
В углу комнаты шебуршела обалдевшая от весны мышь. Судя по хрусту, она пробовала на вкус край ковра.
В ставнях тихонько посвистывал ветер. По стеклу за занавесями что-то негромко стучало. Тянуло сыростью.
Юноша медленно поднял руки перед собой. Шрамики на тыльной стороне ладоней выделялись тёмными зашитыми ротиками. Кожа как будто стала на тон бледнее… Он осторожно прижал ладони к глазам, словно боясь, что они сейчас лопнут.
Веки нещадно жгло, как будто слёзы то и дело накипали в уголках глаз, но так и не проливались влагой. Происходящее воспринималось так туго, что казалось нереальным.
Если бы не перекинутая через его грудь рука Сасори, Дейдара вообще подумал бы, что всё это ему приснилось. Парень покосился на графа: тот спал как младенец, разве что не сопел во сне. Рот приоткрыт, словно во вздохе, ресницы немного не доходят до нижнего века, и от этого чуть видна коричневая радужка.
«И вот это наимилейшее существо, которое сейчас выглядит младше меня, изгалялось надо мной всё последнее время? Это точно он… со мной… А?!!»
Вампир успел открыть глаза за то время, когда Дей отвлёкся на свои мысли. Сейчас он уставился на юношу своими стеклянными глазами, в которых снова невозможно было что-либо прочесть. Парень на мгновение чисто по привычке сжался, ожидая чего угодно – от вопля до поцелуя с его стороны, – но ничего не произошло. Холодок страха, неизбежно возникавший при контакте с графом, сейчас не желал посылать мурашки по спине, не наполнял водой вены и артерии. И Сасори молчал, не спуская с него какого-то выжидающего взгляда.
- Не смотри на меня, – ляпнул Дейдара первое, что пришло в голову. – Или смотри в другую сторону.
- С днём рождения.
- А? – Акасуна подался вперёд, затыкая поток междометий необычным, но действенным способом. Потом отстранился, провёл большим пальцем по нижней губе юноши и усмехнулся:
- Пора просыпаться. Ты и так валялся целые сутки. Зубки уже прорезались… - Он снова попытался поцеловать Дейдару, но тот, неожиданно для самого себя, резко оттолкнул вампира. По-настоящему оттолкнул – раньше попытки ударить Сасори заканчивались собственными отбитыми ладонями. Колотить его было всё равно что бить каменную стену: ноль результата, в итоге больно только тебе.
Парень сейчас не заметил сего факта – он отполз на край кровати, подтянув к себе одеяло и завернувшись в него забавным рулончиком. Вот только «рулончику» было совсем не до забав: он ощупывал клыки, ставшие острее и длиннее человеческих, с непередаваемым шоком на лице. Как только юноша понял, что стал чуть более саблезубым, чем раньше, его руки задрожали.
- А чего ты хотел, собственно? – Сасори, в отличие от парня, даже не подумал прикрыть наготу. – Теперь ты вампир. Чудовище, монстр, тварь, противоречащая всем законам природы… Как ты там меня ещё называл?
- Зачем?
- Что?
- Зачем ты сейчас мне это говоришь? Зачем, - Дейдара вытянул перед собой трясущиеся руки, глядя на хозяина сквозь пальцы, - ты мне показал всё это? Это же… это…
- Кошмарно, знаю. – Сасори пожал плечами. Сейчас он был предельно спокоен или хотел таким казаться. Но каким-то шестым чувством, а может, обострившимся чутьём юный вампир понял, что Акасуна только старается таким выглядеть. Это равнодушное пожатие плечами вышло каким-то наигранным… - Некоторые подробности я всё же опустил. Вряд ли тебе было бы в радость смотреть, как именно я убил свою первую жертву. Самую первую, я имею в виду.
«А… Та маленькая девочка».
По мнению Дея, Сасори даже сейчас вёл себя чуточку неадекватно. Если бы сам юноша излил кому-то свою душу вплоть до самых тёмных уголков, то не смог бы смотреть слушавшему в глаза. И чувствовал бы себя по меньшей мере неловко: словно ощущая себя свиньёй, только что вывалявшейся в зловонной грязи и прыгнувшей на чистый ковёр. Вампир же наоборот, словно искал взгляда своего теперь уже протеже. Ждал вопросов? Требований объяснений?
- Я хотел бы узнать ответ на свой вопрос. – Граф вальяжно перекатился поближе к Дейдаре, небрежно стянув с него одеяло и обвив руками талию – нагло и по-хозяйски. Если бы Дей был в адекватном состоянии, то он бы немедля возмутился такому хамскому обращению со своей персоной. Но сейчас он был слишком шокирован увиденным и случившейся с ним метаморфозой, чтобы реагировать на подобные подкаты со стороны вампира. Тем более что они стали почти привычными в последнее время.
Рыжая голова удобно устроилась на его обнажённом бедре, щекоча волосами кожу.
- Ну?
Дейдара недоумевающе воззрился на него, словно не поняв, что ему задали вопрос. Но Сасори, очевидно, и не ждал от него быстрой реакции, потому что в тот же миг уточнил:
- Простишь меня? И… я ведь не стал таким же, как Орочимару, правда? Я не такой, как он?
- Нет, - как-то безжизненно ответил молодой вампир, уставившись в одну точку и словно собираясь с мыслями. – Не такой.
Граф, испытавший видимое облегчение от услышанного ответа, благодарно потёрся щекой о бедро бывшего пленника. Потом снова завозился, будто намереваясь в таком положении прикорнуть на часок-другой. В любое другое время Дейдару бы это даже позабавило: настолько «бело» и «пушисто» сейчас выглядело это порождение ночи, способное одним лёгким движением переломать человеку хребет, как спичку.
Но долго держать всё в себе он не умел и не хотел уметь.
- Ты хуже.
Объятия тут же разомкнулись – Сасори почти шарахнулся от него, как будто слова обрели материальную форму и хлестнули его плетью. Дей успел заметить тонкие неаккуратные полоски шрамов на его спине – воображение услужливо подкинуло ему картину того, как их наносили – и даже ощутил что-то вроде мгновенного укола совести. Но молчать юноша в любом случае не собирался. То, что вампир открылся ему, причём ему единственному, было, конечно, похвально и в некоторой степени льстило самолюбию парня, но он не мог упустить из виду некоторые интересные подробности.
- Рискни это повторить. – Услышь змея Орочимару его шипение, завязалась бы в узел и повесилась бы на собственном хвосте от осознания своей ничтожности. Глаза Сасори вспыхнули знакомым Дейдаре злобным огнём. – Рискни, мальчишка.
- Тебе нужна была правда или утешение? – хмуро поинтересовался Дей, смело смотря в его налившиеся тьмой зрачки и понимая, что их магия, которая ранее заставила бы его дрожать от помеси испуга и возбуждения, сейчас на него не действовала. – Реши уже наконец, чего именно ты хочешь. Неужели ты думал, что я вот так вот сразу прощу тебе все издевательства надо мной? Ты рассчитывал на то, что я проникнусь тем, что ты весь такой из себя несчастный, и сразу же пожалею тебя? Если да, то ты ошибся.
Вампир не перебивал, молча слушая всё, что ему высказывал Дейдара. Чувствовалось, что тот нашёл повод, чтобы хоть на словах отыграться за свои унижения.
- Ты хоть понимаешь, насколько глупо сейчас выглядишь со своими притязаниями? Ты отнял у меня мать, и ладно бы отнял, но она погибла из-за того, что по твою шкуру сюда припёрся Змей. В твоих играх пострадала Тен-Тен. Наруто… - Дей запнулся, словно только сейчас осознал тяжесть всех своих потерь. - Мягко говоря, и мне ты доставил кучу неприятных моментов. Ну да, для тебя это было всего лишь игрой, тебе было интересно смотреть на то, как я ломаюсь, как ломаются многие до меня. Ты просто чудовище, я вообще не понимаю, почему сейчас с тобой разговариваю. По-хорошему, тебе надо врезать, благо теперь я на это способен.
Сасори продолжал молчать, внешне никак не реагируя на сыпавшийся на него поток обвинений. Казалось, он внимательно вслушивается в каждую фразу, внутренне соглашаясь с ними.
- Ты испытавший в прошлом невероятное унижение и муки… Знаешь, чем ты хуже Орочимару?
Акасуна поднял голову.
- Его жестокость от нечего делать. А ты прекрасно понимаешь, что творишь. Тебе знакомо чувство человека, которого распинают на полу. Ты не только слышал крики, но и сам кричал от невыносимой боли. Как ты мог подвергать пыткам других, испытав подобное на собственной шкуре? Знать… и всё равно делать? Ты мне противен.
Дейдара поднялся с кровати и растерянно оглянулся в поисках одежды. Обнаружив вместо привычной рубашки и штанов какие-то ошмётки, оставшиеся после бурной ночи, и не придумав ничего иного, юноша решил шествовать в свою комнату в чём мать родила. По крайней мере, ему было настолько мерзко понимать, что Сасори обретается где-то поблизости, что даже такой вариант казался ему вполне приемлемым.
- Ты придёшь ко мне через пару суток, - сказал ему в спину граф тихим голосом. Таким, который проклёвывался у него в моменты крайнего бешенства.
- Это приказ? – фыркнул в ответ Дей, хватаясь за ручку двери. – Может, ты ещё управлять мной попробуешь? Насколько я понимаю, теперь ты лучше, чем когда-либо, способен подчинить меня. Давай. Видишь, я стою и смиренно жду. Я беззащитен. Разве тебе не это нужно, чтобы ощутить себя сильнее?
- Всё гораздо проще. Через некоторое время ты захочешь есть. И приползёшь ко мне на коленях, умоляя избавить от раздирающего чувства голода и при этом не навредить человеку. Я ведь уже говорил: ты не сможешь осознанно причинить зло тому, кем ты сам был раньше.
Юноша бросил на хозяина взгляд, который обычно обращал на нечто весьма мерзкое. Например, на полураздавленного таракана. Собрал в одно-единственное выражение всю степень своего отвращения к этому существу перед собой.
- И после ты ещё спрашиваешь, стал ли ты подобием Орочимару? Ничтожество!
Отвернулся. По привычке вздохнул. Повернул ручку двери и шагнул за порог.
- Сасори.
Молчание.
- Вспомни, как ты называл меня в первые недели нашего… знакомства. Вспомнил? А теперь припомни, как называет тебя Орочимару.
Дверь вовремя закрылась за Дейдарой: спустя мгновение о неё с треском ударилась и развалилась небольшая тумбочка, пущенная с чудовищной силой.
Он не пошёл в отведённую ему комнату – решил спуститься на этаж ниже в небольшую гостиную. Вот в этом кресле несколько недель назад сидел Гаара, делая вид, что полностью погружён в чтение книги. А здесь лежали столовые приборы… Кажется, Дейдара тогда ел рыбу. Точнее, пытался протолкнуть комки пищи в сжавшееся от переполнявшего хозяина ужаса горло. Как же всё изменилось… Как изменилось.
Юноша опустился на стул, ощущая обнажённой кожей холодок дерева. Вообще помещение не было топлено – камин выглядел остывшим, будто пепел за кованой решёткой смёрзся. Из-за занавешенных окон ощутимо тянуло сквозняком.
Голова как-то сама по себе опускалась всё ниже и ниже к поверхности стола. Когда лоб наткнулся на прохладную преграду, Дейдара тихо завыл, не замечая, что его пальцы, впившиеся в края стола, погрузились в материал как в подтаявшее масло.
Из того, что с ним успело произойти за прошедшие сутки, как ни странно, обращение в ходячий труп казалось ему самым малозначительным. Ну да, в некоторой степени он умер. Ничего хорошего, в принципе. Мало радости от того, что теперь он не увидит солнца до своей окончательной смерти, которая может нагрянуть к нему ещё ой как нескоро. А может и вообще не увидеть. Необходимость питаться исключительно кровью и перебиваться иной пищей просто для развлечения, а не для пользы дела тоже не способствовала поднятию настроения.
«Чёрт, я слишком странно реагирую на весь этот бред. Я должен бегать в панике, бить посуду и орать на всех встречных исключительно в непотребных выражениях, требовать от Сасори вернуть всё назад. Вместо этого я сижу сиднем и сухо распределяю факты на отрицательные и положительные».
- А-а-а, чёрт! – Дей судорожно запустил пальцы во взлохмаченные волосы, слегка подёргал, словно это могло вернуть ему адекватное состояние. Легче не стало. Зато юный вампир понял, что боль он может чувствовать, хотя ощущения всё-таки были немного другие. – Что же теперь делать…
Дейдара не был уверен, что безумная и абсолютно спонтанная просьба превратить его в вампира была продиктована исключительно его собственной инициативой. В тот момент его сознание было диким образом смешано с мыслями Орочимару, и он не вполне чётко отграничивал желания Змея от своих. Да и что вообще его побудило фактически потребовать его убить?
«Но ведь Сасори точно мог различить, когда я говорил сам, а когда моим ртом управлял этот ублюдок. Он ведь не мог просто воспользоваться случаем, а потом выставить всё так, будто не знал? "Извини, мой ангел, ошибка досадная, смертельная даже, но не до конца ведь!»
Мог. Вполне в его стиле именно так и поступить.
Дерьмо. На этот раз, Дейдара, ты вляпался по самое "не могу". Вовек себя не откопаешь».
- Ладно, оставим пока это, - хмуро произнёс вампир сам себе, поднимаясь со стула и заваливаясь в кресло. Он свернулся клубочком в своём «гнёздышке», со стороны став похожим на картинку из медицинских трактатов, только еретически переделанную: гигантский обнажённый эмбрион в материнской утробе. По привычке закусил костяшку пальца и тут же недовольно зашипел: клыки мгновенно вспороли тонкую кожу, оставив аккуратные царапинки. Ранки затянулись прямо на глазах опешившего Дея, только небольшое количество крови напоминало о произошедшем.
«О, не забудь, Дейдара. Сасори тебя вдобавок ко всему хорошенько отымел», - ехидно пропел тонкий правдивый голосок, который в последнее время стал подозрительно часто появляться. Юноша уже стал волноваться о собственной нормальности.
«Тебе, кстати, понравилось».
«Да пошёл… пошла… Заткнись, короче».
«Правда глаза колет? - ядовитый смешок. – Ты бы видел себя со стороны. Шлюхи из квартала Красных фонарей и то себя пристойней ведут».
«Да…» - вампир яростно ударил кулаком по подлокотнику. Тут же раздался подозрительный хруст, с боков кресла посыпалась обивка. Дейдара спрятал лицо в волосах, словно кто-то мог видеть его смущение. А правдивый голосок не желал затыкаться:
«А если честно, жалкое было зрелище. Ты был готов ему руки целовать, вёл себя, как кошка по весне. Доверился печальным карим глазкам? А помнишь, как эти печальные карие глазки пялились на пытки, не меняя своего ангельского выражения? Орочимару как в воду глядел, называя его ангелом. Скажи ещё, что ты пожалел его, – тогда будешь окончательным идиотом».
- Чёрт возьми, я не знаю. Я не знаю, как на всё это реагировать! – злобно зашипел юноша в ответ на свои мысли и вдруг запнулся.
Холод. Ледяной, как будто он заглянул в открытую, размокшую от дождя могилу.
Не такой, как от ветра за окном.
- Можешь не прятаться, Итачи. Я чую тебя. От тебя за километр разит нежитью.
- Упс. А мальчик быстро учится. – Вот кто, похоже, пребывал всегда и везде в исключительно приподнятом настроении. Или хотя бы жаждал показать всем и каждому, что именно такое настроение он имеет всегда. И которому было плевать на то, что это могло зачастую сильно раздражать окружающих. – Хоть бы оделся, что ли. Всему тебя учить надо.
- Да иди ты, - безжизненно отозвался Дей, судорожно сжав бледные пальцы. – Говори, зачем припёрся, и вали. Кстати, захвати с собой Саске: похоже, он считает, что может прятаться там дальше.
Младший Учиха вынырнул из того же угла, что и брат. Его, похоже, не волновало, что его заметили: каменное выражение лица, навеки застывшее на его бледнющей физиономии, осталось незыблемым. Казалось, ещё пара минут – и он начнёт скучающе плевать в потолок. Хотя представить себе такого Саске Дейдара при всей своей богатой фантазии не смог бы.
- А ты, похоже, не удивлён, - мрачно продолжил Тсукури, смотря на Итачи сквозь свалявшиеся лохмы светлых волос. Учиха пристально смотрел на юного вампира, но в его чёрных глазах не было удивления. Скорее лёгкая, чуть пренебрежительная заинтересованность.
- Да потому что всё с самого начала к этому шло, – усмехнулся тот. – Может быть, ты и не замечал, что Сасори к тебе что-то испытывает.
- Не замечал?! – чуть не подавился Дейдара, чувствуя, что силой вызванная апатия сменяется горячим, отдающим толчками крови в ушах гневом.
- Тихо, тихо, я просто не так выразился. Не скалься на меня, молоко ещё… э… ну ты понял. Что ты теперь будешь делать?
- Не твоё дело, - грубо ответил Дей, поворачиваясь спиной к Учихам и выставляя напоказ острые торчащие лопатки. – Даже если помощь предложишь, не приму.
- И не собирался, мне просто любопытно. – Честность Итачи дробила камни.
- Не суй свой нос не в свои дела! – вышел из себя Дейдара, вскакивая на ноги и вставая перед вампиром. Сейчас он позабыл обо всех мелочах: о том, что он стоит в чём мать родила, что в голове у него роется куча вопросов, на которые неплохо было бы найти ответы. Ему страшно, до ужаса хотелось съездить кулаком по учиховской физиономии, лишь бы с неё сползло выражение вселенского довольства. – Ты, чёртов засранец, вечно крутишься где-то рядом, сосёшься по углам со своим братом! Смотришь на меня так, будто я всегда во всём виноват! «Сасори покалечил тебя, Дейдара? - парень картинно выпучил глаза в гротескном изумлении, копируя степенную и неторопливую манеру Итачи говорить. – Ну так ведь ты сам нарывался, глупый человечек! Он не такой, как ты думаешь, его нужно всего лишь понять!» Знаешь, что, Учиха? Скажи это моей матери! Скажи это Наруто, скажи это Тен-Тен, скажи всем, кого наш нежненький граф замучил до смерти, искалечил, убил! Ты потакал ему во всём, успел изучить его больше, чем кто-либо, и не объяснил той простой вещи, что не всё всегда будет по его слову, что нужно знать меру, что нужно сдерживать свои садистские наклонности!
Глаза Итачи сузились.
- Он ведь всё тебе показал, так?
- Да! – в запале выкрикнул Дей. – И знаешь, мне…
- Заткнись. – Голос вампира вдруг резко стал ледяным, как арктический ветер. Злого до чёртиков Дейдару такой ответ окатил с внезапностью сошедшей с гор лавины. – Закрой рот, мальчишка. Хоть раз в жизни сдержи свой острый нахальный язычок.
- Пошёл ты, грёбанный кровосос!
Юный вампир собрался отвернуться и гордо выйти из гостиной, но Учиха не дал ему этого сделать. Длинные волосы Дейдары сгребла в охапку чужая рука в одно мгновение, а пол вдруг скакнул навстречу лицу. Боль от столкновения была адской – кость носа хрустнула, кровь брызнула на ковёр, почти невидная на алом ворсе. Тошнотворно пресная жидкость наполнила рот вампира. Тсукури заорал, с яростью дёргаясь на полу, как раздавленная улитка. Потом его перевернули на спину и перед взором возникли пылающие кармином глаза Итачи.
Дей понял, что впервые видит перед собой разозлённого Учиху. И это зрелище ему не понравилось: отчасти этому способствовала перекошенная переносица. Возникло сильное, всеподавляющее желание уменьшиться раз в сто и заползти под какое-нибудь кресло, смешавшись с пылью.
- Давно нужно было тебя проучить, маленькое хамло. Раньше я тебя берёг из боязни не рассчитать силы и угробить ненароком.
- Брат, ты как-то разошёлся… - тихо прокомментировал стоящий рядом Саске. – Сасори не одобрит.
- Сасори сейчас сам наверняка в неадеквате. Зная способность этого светленького змеёныша жалить словами, я почти уверен, что после обращения он всё высказал ему в лицо. Ведь так, Тсукури?
Дейдаре как никогда в жизни хотелось соврать. Но делать это, зная, что противник чуть ли не априори улавливает ложь, было крайне вредно для здоровья. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как смиренно кивнуть и смотреть в сторону, чувствуя, как бешеные глаза Учихи сверлят в нём кровавую дыру.
- Вот что я тебе скажу, мальчишка. – Голос Итачи стал чуть более спокойным – похоже, вампир не умел долго злиться и «сдувался» почти мгновенно. – Может быть, моё предложение покажется тебе примитивным, но тем не менее оно зачастую действует: поставь себя на его место. Возможно, ты сильнее Скорпиона в психологическом плане, не буду спорить и пытаться доказать обратное. Но никто не перенесёт подобное без каких-то последствий. Спрашивать, почему он сделал так, а не эдак, всегда легко. А ты ощути себя в его шкуре и задай себе вопрос: а я бы выдюжил? Я бы смог? Если ты сейчас сможешь мне сказать в лицо «да», то я отпущу тебя и никогда больше не буду критиковать твои действия.
Дейдара молчал.
- Есть шрамы, которые нельзя излечить, мальчик. Это, - Итачи поднял руку юноши, показывая на небольшой рубец, - так или иначе сотрётся. И крылья Сасори рано или поздно перестанут причинять ему боль. Но то, что гниёт и нарывает здесь, - он положил ладонь на грудь Дея напротив сердца, - никогда не перестанет болеть.
- Ты просишь о невозможном… - хрипло начал Дейдара.
- Начнём с того, что я ни о чём не прошу. В конечном итоге решение принимать только тебе. И желательно сделать это быстро, пока Сасори не раскидал замок по камушкам. Я хочу, чтобы он наконец избавился от своего дамоклова меча.
- Он сказал, что ему нужен я. – Боль потихоньку уходила, и, чуть поморщившись и не ощутив её, юный вампир понял, что увечье исчезло. – Чтобы он был спокоен, я должен быть рядом.
- Прогресс. - Итачи уже улыбался. - Раньше Сасори понятия не имел, что ему нужно, чтобы чувствовать себя полноценно. В него фактически вбили силой такое поведение, обратили в вампира насильно - как он может по-человечному обращаться с миром, который сам обошёлся с ним в высшей степени бесчеловечно?
- Орочимару – это не мир.
- Да, Скорпион зациклен на Змее так, что я не удивлюсь, что страх и злоба не увеличили этого поганца до его размеров. Но для Сасори ведь ещё не всё потеряно – если бы было не так, то его не волновали бы вопросы типа его идентичности Орочимару. Скажу больше – он не стал бы просить помощи у человека. Его до безумия гнетёт мысль о том, что он сломался, что не смог противостоять, он отчаянно жаждет доказать самому себе, что любой на его месте не выдержал бы. И ты – камень, на который наткнулась вся его стройная теория. Ему бы возненавидеть тебя за то, что ты ткнул его носом в бессмысленность его существования, но истерзанное сознание восприняло всё с точностью до наоборот. Вставай уже, хватит прохлаждаться. И иди оденься, в конце концов.
Дейдара поднялся на ноги. Вид у него был оглушённый. Ему хотелось, очень хотелось верить Итачи, верить Сасори, но всё-таки что-то препятствовало этому доверию, упиралось всеми конечностями. Он уже был готов признать, что безнадёжно влюбился в вампира, хоть бы даже под воздействием его укусов, но такая бессмысленная жестокость находила в нём всяческое отрицание.
- Хотя бы просто попробуй не смотреть на него с гадливым выражением. И тебе меньше увечий, и ему спокойней. Да, не смотри на меня так – то, что ты стал вампиром, не означает, что ты с лёгкостью выстоишь против любого сородича. Опыта у тебя не хватит в любом случае. Эй, ты что делаешь?! – Впервые в голосе Учихи проскользнул неподдельный страх. И было от чего – Дейдара схватил край занавески, собираясь отодвинуть ткань в сторону. – Сейчас же день, безумец!
В комнате резко посветлело, мрак вынырнул из самых потаённых уголков. Учихи шарахнулись от окна, инстинктивно вскидывая руки, чтобы защититься от солнечных лучей. Саске от неожиданности даже издал неприличествующий взрослому испуганный писк.
Юный вампир тоскливо смотрел, как по стеклу вниз бегут, сливаясь в небольшие ручейки, дождевые капли. Паутинка блестящих жемчужин покрывала прозрачную поверхность. Сквозь ставни тянуло сыростью и мокрой землёй. Солнца не было – всё небо устилали мохнатые чёрные тучи. Дейдара не знал, рад ли он тому, что дневное светило так подло и в ненужный момент решило спрятаться за угрюмых небесных подружек. Сейчас ему вообще было всё равно.
- Дождь? В начале марта? – удивлённо спросил неизвестно кого Итачи, успевший оправиться от неожиданности.
- Где Тен? – вдруг спросил Дей, внезапно вспомнив, что так и не узнал ничего о судьбе девушки. Возникла неловкая пауза.
- В саду, - как-то уклончиво и неуверенно ответил старший Учиха.
- Что она там делает в такой ливень?
Ещё более тихий ответ:
- Лежит, Дейдара. Рядом с Наруто. Я распорядился, чтобы именно там…
- Сасори не смог помочь ей? – Дейдара не кричал, не топал ногами, даже по интонациям голоса нельзя было понять, спрашивает он или утверждает.
- Никто бы не смог. Она была на последнем издыхании, когда он увидел её. Если бы крестьяне хоть на час раньше привели Тен-Тен, то можно было бы что-то сделать.
- Почему?
- Обязательное условие обращения – вампир-хозяин должен находиться рядом с обращаемым всё время. Не каждый может перенести такое самостоятельно. Ей нельзя было помочь.
- Или вы просто не пытались. Ведь если бы обращение прошло успешно, она бы стала подчиняться Орочимару или тому, кто её укусил. Но ведь это наверняка кто-то из окружения Змея, хоть бы и этот Кабуто. Вам ведь не нужны лишние противники, если начнётся заварушка.
- Мы пытались…
- Итачи. – Дейдара повернулся к Учихе и медленно, чётко проговорил, глядя ему в глаза: - Я не верю тебе.
- Не иди за ним, - сказал Саске брату, вознамерившемуся последовать за выбежавшим из комнаты юношей. – Только ещё больше усугубишь положение. Он запутался. Пусть поговорят наедине.
Итачи кивнул, вдруг обратив внимание на довольно заметную трещину, змейкой пересекавшую не далее как минуту назад целое стекло.
- Интересно…
Дейдара тихонько прислонился к стене рядом с дверью в комнату Сасори. Внутри было подозрительно тихо, и, если бы парень был человеком, он подумал бы, что там просто никого нет. Граф вполне мог выскользнуть из окна, и плевать, что оно граничит с верхушками вековых деревьев. Но из-под двери явственно тянуло могильным холодом, тем, который распространяют живые мертвецы. К тому же внутри юного вампира заходилось в непонятном экстазе новое чувство, соединявшее его с хозяином. Чем ближе к нему, тем сильнее реагировало всё существо Дейдары. Хозяин – обращённый, господин – раб, повелитель - повинующийся… Или всё же равный - равный?
Юноша всё-таки решил одеться для приличия, потому что встретившиеся ему служанки дружно покраснели и таращились на него, как на внезапно выскочившую перед ними самку бабуина.
- Что же мы творим, что мы делаем… - Дей в прострации смотрел в стену, словно ожидая от неё ответа, но та скорбно молчала. – Легче сдохнуть, чем разобраться во всём этом бреде…
Кем стал для него Сасори? Парень не относился к тем людям, которые, перепихнувшись один разок, сразу начинают думать о свадьбе и вечной любви. Поэтому и не собирался виснуть на шее Скорпиона, даже если бы тот этого вдруг захотел. Хотя нет, теперь ему ещё легче им управлять… Дейдара подозревал, что тот не пользуется своей властью только из-за того, что не хочет становиться похожим на Змея. Всё у этого вампира натыкалось на камень преткновения – на Орочимару. Создавалось впечатление, что, пока он не отбросит концы, покоя не будет ни графу, ни тем, кто его окружает.
Юноша прикрыл глаза, вызывая в памяти картины прошлого, показанные Сасори. Память откликнулась удивительно охотно - Дейдара вспомнил все подробности, вплоть до тех, сколько раз Орочимару опускал нож во время нанесения ранения в виде гротескных, будто вымученных преисподней крыльев. Вспомнил боль так, будто она принадлежала ему самому, вспомнил, с каким мерзким звуком Змей раз за разом подавался вперёд, как потом насмешливо и омерзительно-ласково гладил несчастную жертву по спутанным вихрам цвета опавших листьев.
Глаза вдруг защипало.
- Это всё не даёт ему права! Не даёт… - Орочимару издевательски ухмыляется и давит на поршень какого-то жуткого устройства, не имеющего названия. Кости рёбер вспарывают кожу, ломаясь, давя лёгкие…
Дейдара согнулся пополам, зажимая рот ладонью.
«Безумие. Такая невероятная жестокость. И всё ради чего? Зачем? Потешить свою гордость? Или ему просто нравится наблюдать, как человек мучается? Зверь, зверь… Хуже вампира, самое настоящее чудовище…
Я лгал. Мне правда очень жаль его. Но мне страшно в этом признаться. Невозможно вынести такое и остаться полностью нормальным. Может… может, действительно стоит попробовать всё изменить? О, чёрт, о чём я думаю, он же не собачка, которую можно выдрессировать заново. Пусть он и очень хочет этого. Итачи в чём-то прав - надо отдать ему должное, да и понимает он Сасори лучше, чем я. Но Акасуна обратился за помощью не к нему, а ко мне. Почему? Бог его знает. Но он попросил помощи у меня, а я… вместо того чтобы поддержать его благой порыв, опустил его ещё ниже».
- Долго ты ещё будешь тут стоять? – Насмешливый голос вывел Тсукури из мучительной прострации. Сасори стоял в дверном проёме, небрежно облокотясь на косяк. Но ожидаемого эффекта от своего внезапного появления он не получил: может быть, дело состояло в том, что Дея уже было сложновато напугать чем-то подобным, а может, в том, что, как граф ни пытался скрыть своё резко пошатнувшееся душевное равновесие, ему это явно не удавалось. Даже осанка перестала быть горделивой, а то, что он опирался на косяк, не делало его в глазах юного вампира внушительней, скорее наоборот, показывало, что его хозяин основательно выбит из колеи.
- Молчишь, ангел?
- Хотите, чтобы я говорил, господин? – в тон Сасори отозвался Дейдара, подобно ему выделив последнее слово.
- Пожалуй. – Бешенство беснуется в налитых багрянцем глазах.
- Как будет угодно графу. – Ледяное спокойствие в холодных глазах. – Я пришёл сказать, мой господин, что вы – самое гадкое и мерзкое на свете существо, которое я когда-либо встречал. Вы мне глубоко противны. Вы беспричинно жестоки, вы трус, вы поганое чудовище. Из-за вас погибло несколько дорогих мне людей, вы стали причиной того, что теперь мне некуда идти. Вы забавлялись мной, как игрушкой, делали непристойные предложения, прекрасно зная, что я не могу дать вам сдачи, что я беспомощен перед вашими возможностями и вашей нечеловеческой силой. Вы причиняли мне боль - как душевную, так и физическую, чуть не оставили меня калекой, довели почти до сумасшествия. А потом решили объяснить всё это своим «жутким детством». Это лишний раз показало мне, насколько низко вы пали.
Дейдара остановился на мгновение, чтобы собраться с мыслями. Он выплёвывал оскорбления прямо в лицо Сасори, смотря ему в глаза. И с каждым произнесённым словом ему становилось легче. Он наконец сказал то, что давно хотел. Смело, стоя прямо, а не ползая в луже собственной крови и заливаясь слезами.
Но почему-то именно сейчас в уголках глаз предательски защипало и юный вампир понял, что это вовсе не очередная истерика. Ему было больно от того, что он говорит правду.
Граф молча слушал, хотя было видно, каких диких усилий ему стоит этот самоконтроль. Всегда сложно выслушивать от другого то, что ты сам давно осознал.
- И знаете что, мой граф? Меня тошнит от того, что я полюбил такую сволочь, как вы.
Сасори расширил глаза: Дейдара вымученно улыбался.
- Мне гадко осознавать, что вы владеете всеми моими мыслями с того момента, как я вас увидел, с того момента, как столкнулся с вами в переулке. Мне противно понимать, что ваши прикосновения мне до безумия приятны, что я фактически добровольно отдался вчера в ваши руки. Мне страшно признаться в том, что я искренне жалею вас, хотя вы этого ни разу не заслужили. Мне больно говорить вам правду, потому что, оскорбляя вас, я понимаю, в какое дерьмо я влюбился. Мне страшно признавать, что я не понимаю, было ли это последствием вашего укуса или же я сам настолько дурак, что смог позволить себе чувства по отношению к вам. Я уже молчу о том, что меня перекашивало от того, что мы оба мужчины.
- Дейдара…
- Твою мать, грёбанный вампир, что ты сделал со мной?! Почему я люблю тебя?! - наконец вышел из себя парень. – Я ведь должен ненавидеть тебя, тогда почему? Почему я не хочу перерезать тебе горло?!
Сасори явно не ожидал такой исповеди. Горевший поначалу бешеный огонь в глазах погас, оставив только беспредельное изумление и нечто напоминающее ласковое внимание.
- Иди сюда.
Граф сжал свою недавнюю жертву в объятиях, какими-то жёсткими и судорожными движениями гладя спутанные волосы Дейдары, которые тот так и не соизволил расчесать после бурной ночи. Его распирало изнутри – хотелось дико кричать и одновременно плакать, но он сейчас не мог делать ни того, ни другого. Не сейчас. Не тогда, когда в его руках, так близко от него, впервые добровольно, а не силой или хитростью стоит Дейдара. О, Акасуне многое хотелось сказать, но так же сильно хотелось просто молчать и ощущать щекой пахнущие старым шёлком светлые волосы.
- Прости меня, прости, пожалуйста, прости, прости, прости… - Только и мог Сасори шептать – судорожно и захлёбываясь, как никогда нуждаясь в прощении, впервые извиняясь за что-то. Это было так сложно – извиняться. Это было так по-новому.
- Дурак, ты дурак, я ненавижу тебя… - путался в словах Дейдара, цепляясь за плечи вампира, сжимая их так, будто боялся упасть. Почему теперь так легко? Нужно было всего лишь сказать всю правду, а не только часть? Сасори действительно доверился ему полностью, раскрылся до конца, желая получить что-то взамен. Откровенность за откровенность. Вымученная, выстраданная у обоих. Жуткая и неприятная - у одного, и спутанная и странная - у другого. И обоим было так сложно её высказать… Оба боялись, опасаясь непонимания, которое и вправду едва не возникло.
- Спасибо, - тихо произнёс граф, легко и целомудренно целуя длинную прядь волос, выбившуюся из-за уха Дейдары. – Спасибо, что постарался понять.
- Да ничего я не понял, - мотнул головой юноша. - Мне просто осточертело молчать.
- Как хочешь, – улыбнулся Сасори, принимая такой ответ и не веря ему ни на йоту. – Тогда я просто выброшу это из головы.
Дей кивнул в ответ на ложь.
Говорить правду всегда так сложно.
- Нет, ну ты посмотри. Я ведь ясно и понятно сказал: не выходить из домов после заката, передвигаться только в компании, а не в одиночку. И после этого ты будешь уверять меня, что некоторым людям присуще благоразумие?
Полноватая женщина невысокого роста неторопливо плыла по безлюдной улице, поминутно оглядываясь. Она явно понимала, что совершает глупость, которая может кончиться для неё плачевно, но тем не менее не собиралась отказываться от своей затеи. Кто она, зачем вылезла так поздно из дома и куда направляется - вампирам было плевать на это. Но не удивиться они не могли, ведь крестьяне всегда так суеверны, а эта дамочка прямо-таки сверкала индивидуальностью за километр. Вот такое сверкание обычно и привлекает охочих до крови или наживы личностей, а потом эта индивидуальность гниёт где-нибудь в канаве со вспоротым животом.
- Я же сказал «некоторым», а не «всем», – нетерпеливо завозился рядом с Сасори Дейдара. Охотники стояли под небольшим навесом лавчонки кожевника, прямо под поскрипывающей вывеской, почти невидимые в наступивших густых сумерках. Только глаза едва заметно мерцают в темноте. – Сасори, это нормально, что у меня болят клыки?
- Добавочная реакция к голоду, - тихо пояснил Акасуна, глубоко вздохнув. – Не возись ты, подождём, пока она чуть опередит нас.
- Зачем? Что ты вообще задумал? – Юноша нервничал. Его слегка пугало обстоятельство, что он вот-вот впервые попробует человеческой крови, покусится на жизнь человека. Но эти благоразумные, типично человеческие волнения изгоняло чувство иссушающей жажды, поселившееся где-то в грудине и постепенно приближающееся к горлу. Во рту пересохло, верхние клыки ныли и словно бы стали ещё длиннее. По венам вместо крови словно хлынула огненная лава, погрузившая тело в состояние, близкое к шоковому. Поэтому парень и вертелся как угорь, желая понять: конечности ещё слушаются его? Не подведут в самый неподходящий момент?
Ночь пахла тысячей запахов, от запаха прошедшего раннего дождя до аромата крови, бьющейся в узах сосудов… Бурлит, живая, тёплая… Хочется…
- Дейдара? Ты меня вообще слушаешь? – Сасори испытывающе посмотрел в лицо подопечному. – Да ты сейчас с катушек слетишь, если будешь так легко поддаваться жажде. Успокойся.
- Легко сказать, – скрипнул зубами юный вампир, чувствуя, что шум чужой крови в ушах начинает перекрывать мысли.
«Убей её. Убей. Убей-убей-убей!!!»
- Действуем, - скомандовал Сасори, надвигая на нос капюшон плаща и подавая знак Дейдаре сделать то же самое. Женщина уже была на добрый десяток ярдов ниже по улице, когда вампиры выскользнули из своего «наблюдательного пункта».
«К чему весь этот фарс?» - недоумевал юный вампир, спеша за своим хозяином. Граф оглянулся на своего спутника и кивнул – Дей мгновенно распластался на земле так, будто только что потерял сознание.
- Сударыня! Эй, сударыня! – Сасори потрясающе владел голосом - он смог вложить в интонацию и лёгкую неуверенность, и беспокойство, и откровенный испуг. – Прошу вас, помогите мне, мой спутник потерял сознание! Помогите донести его до лекаря ради всего святого!
- Лекарь живёт на соседней улице. - Судя по тону, женщину не радовала перспектива тащить какого-то парня на пару с неизвестным, тем более посреди ночи. И, чёрт возьми, Дейдара был с ней согласен. Но вот признаки осторожности надо было показывать раньше.
- А вдруг ему станет хуже?! – очень убедительно сорвал голос на высокой ноте Сасори. – Я не силён во врачевании, сударыня, даже пульс не могу самостоятельно прощупать. Уж простите дурака.
- Ох и молодёжь нынче пошла. – Голос женщины стал громче. Та подошла совсем близко и наклонилась над распростёртым прямо на земле юношей. Дейдара чуть не дёрнулся, едва не сорвав всё представление: в нос ударил упоительный, одуряющий аромат живой крови, текущей по венам. Парень не мог припомнить, чтобы для него ещё что-то пахло так же притягательно и было так желаемо. Тёплая, даже горячая рука коснулась ледяной кожи вампира у ямки между ключиц. Слегка дрогнула.
- Боже правый, да жив ли он? – Неприкрытый испуг. Дама явно не ожидала, что всё будет так плохо.
- Не-а. – Сасори, пропустив женщину вперёд себя и встав сзади, захлопнул ловушку. Теперь в его издевательском тоне не было и следа беспокойства или испуга. Так могло говорить только существо уверенное в своей силе и своём превосходстве. – Как и я, впрочем. Можешь уже открыть глаза, хороший мой.
Дейдара резко сел, уставившись на занимательную картину: граф удерживал обезумевшую от страха женщину на месте, закрывая одной рукой ей рот. Бедняжка в ужасе таращила глаза на вдруг восставшего мертвеца и очень, очень хотела кричать, но пленивший её вампир не позволял этого сделать. Черты лица Сасори заострились, в глазах уже полыхал тот безумный огонь, который отчётливо помнил Дей. Наверное, у него самого сейчас такой же бешеный, хищный вид. Кончики пальцев вдруг стало покалывать, из горла рвался звериный рык.
- Смотри, боится. Подойди. Она наша. – Акасуна скалился, сверкая белоснежными клыками. Женщина заметила его оскал, и от страха у неё брызнули слёзы. – Живая, живая… Тёплая. Сладкая.
Речь Сасори стала невнятной, будто он сам едва сдерживался, чтобы не укусить жертву первому.
- Твоя, Дейдара. Первая. Запомни её. Запомни страх и ужас: тебе часто придётся видеть это в чужих глазах. Ну же, не стесняйся…
Юноша подошёл поближе, почти вплотную к жертве – он задыхался, тонул в вязких эманациях безумия, страха и крови. Его зрачки, ставшие размером с булавочную головку, не отрывались от синей жилки, исступленно бьющейся на горле женщины.
Приблизиться. Наклониться. "Дай мне силу не убить её…"
Клыки вошли в мягкую человеческую плоть быстро и легко, как нож - в масло. В горло хлынул живительный поток горячей влаги, смачивая умирающее от жажды горло, наполняя силой и жизнью. Дейдара неистово взвыл, прижимая к себе всхлипывающую жертву, он пил, захлёбывался и не мог, не мог остановиться. Не сейчас, когда стук сердца человека отдаётся в ушах барабанным боем, когда ноги подкашиваются от первобытного восторга, бешеного желания осушить до дна, задавить назойливый стук сердца.
Краем глаза Дейдара заметил, что Сасори тоже наклонился к другой стороне горла. Вторая пара клыков вспорола кожу.
Они пили из одного источника, хозяин и обращённый, и как никогда остро ощущалась их связь, соединившая их крепче стали. Юноше это ударило в голову – жарко и терпко. Граф не закрывал глаз, когда кормился, и, посмотрев в них, Дейдара едва не застонал: животная натура просвечивала сквозь налёт человечности, обжигала, оставляла сладко ноющие рубцы на месте ожогов. Ему хотелось прикоснуться к своему господину, как никогда остро желая быть побеждённым, покорённым. Покориться, будучи равным.
- Хватит. – Сасори оторвался от горла жертвы, нервно облизывая испачканные кровью губы. Язык скользил между влажно блестящими клыками. – Иначе мы убьём её. Никогда не бери у человека больше, чем тебе нужно. Ты не зверь и можешь себя контролировать. Главное помнить это и не позволять голоду брать над собой верх.
- Са-а-со-ри… - хрипло застонал Дейдара, вряд ли уловив суть обращённых к нему слов. Женщина, уже давно потерявшая сознание от страха, мешком упала на мостовую. Юноша даже не заметил этого – просто перешагнул через безвольное тело и прижался к своему хозяину. Руки графа мгновенно обвили тонкий стан.
- Спокойно, спокойно, - улыбался Акасуна, склонив голову набок. - Первая охота всегда так… выматывает и ошеломляет.
- Я хочу ещё…
- Найдём ещё кого-нибудь, ненасытный мой? – продолжал улыбаться Сасори, явно издеваясь и прекрасно понимая, в чём дело. Дейдара замотал головой.
- Нет. Твоей хочу, - замурчал вампир, расстёгивая чёрную рубашку Акасуны и обнажая белоснежную шею. Всё его существо замирало от восторга и возбуждения, когда он представлял, как коснётся губами этой кожи, как вопьётся в шею поцелуем, который не мог подарить, будучи человеком. Сасори не сопротивлялся, повинуясь действиям своего подопечного.
- Не будь таким нетерпеливым, - подколол он, когда Дейдара случайно поцарапал кожу у ключицы. – Зверёныш.
Граф ахнул от неожиданности, когда юноша вдруг с силой толкнул его к стене ближайшего дома – почему-то вампир не мог свыкнуться с мыслью, что парень сравнялся с ним в силе и вполне способен ему противостоять, если захочет. Не успел Акасуна оглянуться, как Дей уже прижимал его к стене, причём явно не намереваясь в скором времени выпустить. Его глаза бешено сверкали – жаждой и откровенным желанием, он то и дело облизывал губы. В общем и целом парень выглядел абсолютно неадекватным. И Сасори до дрожи приятно было осознавать, что это он довёл юношу до такого состояния.
Дейдара сдавленно рычал и дрожал. Граф решил подлить масла в огонь:
- Ну? Так и будешь на меня облизываться или наконец сделаешь хоть что-нибудь? – Чуть подался вперёд и выдохнул прямо в лицо вампиру: - Су*ка.
Тсукури вздрогнул и схватил Сасори за отвороты плаща, чуть приподнял, помедлил пару секунд – первую, вторую, – а потом вгрызся в горло хозяина. Жёстко и безапелляционно, не заботясь о его состоянии. Но Акасуна не возражал: его самого охватила дикая животная эйфория. Это так странно, когда тебя пьёт любимое существо. Раньше Сасори позволял пить свою кровь только Итачи, и то это стало обычной рутиной, вынужденной необходимостью. Не было этого сумасшедшего безумия, от которого хотелось выть в полный голос, ощущая, как опускается и поднимается грудь Дейдары в такт сорванным и неконтролируемым глоткам. И… вампиру впервые нравилось чувствовать себя беспомощным. Не в физическом смысле – ему нравилось подчиняться чувствам, тому, чего раньше пытался старательно избегать.
Дей постанывал сквозь судорожные глотки, его руки, сомкнувшиеся на воротнике рубашки хозяина, заметно дрожали. Он ахнул и оторвался от разодранного горла, когда Сасори вдруг по-хозяйски подхватил его на руки и чуть приподнял над собой, а потом жарко, взахлёб поцеловал, слизывая с чужих губ собственную кровь. Они целовались с такой яростью и таким голодом, словно пытались иссушить друг друга до дна.
Потом Акасуна опустил юношу на землю и чуть отстранил. Вид у него был абсолютно бешеный: алые вихры всклокочены, рубашка растерзана, на левой стороне горла зияет приличная рана, оставленная клыками.
- Достаточно, достаточно… Прекрати себя так вести, иначе я тебя просто изнасилую.
- А может, я именно этого и добиваюсь, м-м? – томно зашептал ему на ухо Дей, снова обнимая хозяина за шею. Юркая ладошка скользнула вверх по торсу вампира, двигаясь к разрезу рубашки.
- Су*ка… - почти нежно протянул Сасори, привлекая маленького развратника ближе и вновь целуя, уже сдерживая звериные порывы, глубоко и терпко. Дейдара застонал ему в рот, потеревшись всем телом о тело графа.
Акасуна уже начал прокручивать план, в какую подворотню лучше всего затащить своего спутника, когда их самым наглым образом прервали. Они были настолько увлечены друг другом, что не заметили гостя. Очень нервного и напуганного гостя.
Гаара переминался на месте, не решаясь прервать господина, но, заметив, что тот наконец сам обратил на него внимание, быстро выдохнул, тараторя и глотая окончания слов:
- Сасори, там, в замке… Я толком не понял, Итачи меня послал за тобой… то есть за вами…
- Что? – Граф прижимал к себе ещё не пришедшего в себя Дейдару и со всё возрастающей тревогой смотрел на подопечного. Тот выглядел напуганным и растерянным, а это многое сообщало о серьёзности сложившейся ситуации, раз даже Гаара вдруг проявил такие редкие для себя эмоции. – В чём дело? Говори внятно.
Вампир судорожно вздохнул и выпалил:
- Орочимару. Он бросил тебе Вызов перед Советом Старейшин.
Фанфик добавлен 14.09.2012 |
1846
Авторизируйтесь, чтобы добавить комментарий!