Карма Бабочки
До твоего появления в моей жизни я ни разу не обращал особого внимания на таких существ, как бабочки. Самые обычные бабочки, которые появляются лишь на некоторое время, чтобы снова заснуть долгим сном, ожидая пробуждения. Странно, но я теряюсь в собственных мыслях. Последние два дня меня словно подменили, а в клинике даже несколько дней отгула дали. Наверное, они все же догадывались о той связи, которая возникла между нами. Сасори, почему ты не дождался меня? Почему ты ушел раньше, чем я ожидал? Чем все ожидали? Сасори…
— Что?! Но почему? Почему вы не можете поставить меня на экстренные вызовы, черт возьми?! – Разъяренный блондин вперился взглядом в человека, сидевшего перед ним за рабочим столом.
Полуденный свет золотистыми лучами прокрадывался через неплотно занавешенное окно, окрашивая стены кабинета в нежно-персиковый цвет.
— Дейдара, сколько можно объяснять? – устало проговорил мужчина, сняв очки и потерев двумя пальцами переносицу, внимательно вглядываясь в сверкавшие от злости глаза подчиненного. – На экстренных вызовах людей хватает, я не могу перевести тебя туда без особой надобности. Тем более в самой клинике нужны дополнительные рабочие. Сейчас будет очень большая нагрузка, все же летний сезон, переломы, несчастные случаи и так далее.
Недовольно фыркнув, блондин резко развернулся и быстрыми шагами направился к выходу.
— И, кстати, я сделал небольшое перераспределение. – Явно забыв об этом ничего не значащем пункте в своем ежедневнике, черноволосый мужчина слегка улыбнулся, наблюдая зверскую улыбку на лице медбрата, медленно поворачивающего голову к шефу.
— Какое еще распределение, мистер Учиха? – нарочито медленно и с расстановкой процедил сквозь зубы Тсукури, с отчаяньем ища в себе силы, чтобы не сорваться с катушек и не высказать боссу все, что накопилось за время работы.
— Твоя палата под номером 59. – Итачи не сдержал ласковой улыбки, наслаждаясь мгновенным изменением выражения лица блондина.
— Что? 59? – Дейдара, казалось, не верил своим ушам. – Но она же закрыта для посещений, и фиг знает, кто там лежит!
— Тсукури, – угрожающе проговорил мужчина, снова надев очки и сдвинув их к кончику носа, одаривая парня презрительным взглядом. – Марш из кабинета! И что бы я больше не слышал никаких жалоб от пациентов о том, что ты материшься и куришь прямо в палатах!
Последнее предложение блондин услышал, когда уже в спешке вылетал из кабинета главного врача, которого на дух не переносил.
«Ух, ужасный же у этого Учихи характер! И постоянно обо всем забывает, склерозник хренов!»
Глубоко вдохнув, Тсукури решил не дожидаться лифта, а пробежать несколько этажей по ступеням лестницы. По сторонам то и дело попадались то работники клиники, то прогуливающиеся по коридорам больные, то посетители своих лечащихся родственников. Трудовой день был в самом разгаре, но блондину совершенно не нравилось находиться в этом огромном помещении, да еще и в такой духоте, несмотря на то, что все окна были открыты.
«Ну почему он не хочет поставить меня на экстренные вызовы? Так же от меня пользы больше будет, да и меньше недовольных вяканий пациентов».
Вспомнив свою прошлую неделю работы в палате, где лежала ужасно придирчивая женщина с переломом ноги в двух местах, парень скривился.
«Да, довольно неприятные воспоминания. Но хрен с ними, вот и моя палата!»
Остановившись у двери с позолоченной табличкой с надписью «Палата №59», Дейдара огляделся: весь этаж был пуст, словно здесь больных и не было, а если и были, то они прятались по палатам, вынашивая свои коварные замыслы, как бы повидаться с родственниками во время лечебного сна.
— Ну, посмотрим, кто же этот загадочный мистер из палаты под номером 59, – выдохнул блондин, взявшись за ручку двери и повернув ее налево.
Раздался тихий скрип, и взору Тсукури предстала небольшая комната с плотно задернутыми шторами. В полумраке отчетливо была видна кровать, столик рядом с ней и комод, на котором стоял переносной телевизор.
«Так, а где сам больной?»
Пройдя к окну, парень взялся за края штор, чтобы осветить палату, но вздрогнул, услышав тихий и хриплый голос, доносившийся откуда-то справа:
— Не надо, не открывайте, пожалуйста.
Прищурившись, Дейдара оцепенел от увиденного: прямо перед ним в кровати лежало существо, которое он поначалу и не заметил. Волосы насыщенного красного цвета непослушными прядями обрамляли худое и бледное лицо парня, выглядевшего лет на 20.
— Простите, но сейчас полдень, и от яркого света у меня начинают слезиться глаза, – еле слышно прошептал он, незаметно для самого Дейдары с любопытством разглядывая его. – Ко мне нечасто заходят. Вы мой новый врач?
— Не совсем, – мотнул головой блондин, оправившись от мимолетного шока и, подойдя ближе, присел на край кровати. – Как вы себя чувствуете?
— Знаете, это довольно смешной вопрос для того, кто болен эпидермолизом. – Пациент попытался улыбнуться, но оставил эту затею при себе, чтобы лишний раз не напрягать мышцы лица: любое движение и прикосновение приносили ужасную и нестерпимую боль. Но этот человек не позволял одержать эмоциям и чувствам верх над собой, научившись терпеть.
— Буллёзный эпидермолиз? – Тсукури вскинул брови и потянулся за планшетом, висевшим в конце кровати.
«Так, что тут у нас. Сасори Акасуна… 24 года. Хм, почти ровесники. Буллёзный эпидермолиз, да. Странно, но почему я ни разу не слышал, что у нас есть человек с этим редким заболеванием? Наверное, старый склерозник виноват. Черт бы его побрал, этого Учиху! И на какие шиши, интересно, он раскрутил эту клинику, что сюда съезжаются все больные задницы со всех стран?!»
Тсукури настолько увлекся мысленными обвинениями в адрес начальства, что и не сразу почувствовал, как рукав его медицинского халата теребят, пытаясь отвлечь от дум.
— Вы так зачитались моим личным делом. – Сасори все же удалось улыбнуться, краешком губ, но и этого было достаточно, чтобы в следующую секунду свести всю мимику лица на ноль из-за неприятной зудящей боли.
— Давай лучше на «ты». – Блондин поднялся с кровати и с легкой улыбкой взглянул на парня. – Меня зовут Дейдара Тсукури, и с этого дня я буду приглядывать за тобой.
— Приятно познакомиться, Дейдара, – уже более громко ответил парень, но словно испугавшись своего хриплого ото сна голоса, втянул голову в плечи.
— Может воды? – Тсукури повесил планшет на место и снова посмотрел на пациента, но тут же отвернулся к окну. – Нет, я так не могу, нужно хотя бы немного солнечного света. Потом спасибо еще скажешь.
Пройдя к окну, блондин немного отдернул шторы, краем глаза следя за тем, чтобы лучи не прокрались к лицу больного.
«Не понимаю, как он может не показывать даже толики той огромной боли, что чувствует изо дня в день. На это способен только очень сильный человек. Неужели ты таковым и являешься, Сасори?»
— Сегодня будет довольно жарко, поэтому тебе лучше раскутаться. – Дейдара посмотрел на одеяло, край которого красноволосый теребил своими тонкими пальцами.
— Хорошо. – Акасуна снова еле заметно улыбнулся краешками губ. – Знаешь, а сюда часто залетают бабочки.
— Бабочки? – удивленно переспросил Тсукури, совершенно не понимая, зачем этот парень вдруг заговорил о бабочках.
— Да, именно они, – отозвался Сасори. – Согласись, они прекрасны. Появляются в городе всего лишь на полтора-два месяца, а потом бесследно исчезают. Но каждая бабочка, будь то грациозный махаон, будь то любая другая с экзотических и жарких островов – существо очень нежное и хрупкое. Перелетая с цветка на цветок, они таким же образом перелетают из жизни в жизнь, подчиняясь великолепной метаморфозе превращения. И знаешь, я ведь похож на этих бабочек. До меня, как и до них, нельзя дотрагиваться, иначе это причинит очень сильную боль. Если бабочка после этого не сможет летать, то я просто забуду об этой боли. Забавно, правда?
Дейдара был ошеломлен. В ступоре стоя на одном месте, он неотрывно смотрел на парня, который уже в открытую улыбался ему, несмотря на жуткую боль. Он улыбался. Легкая, светлая улыбка с переливами нежности и мягкости, вместе составляющих ласку. Такого чуда Тсукури давно не видел, с тех самых пор, когда впервые в детстве заметил рождение прекрасной бабочки из неприглядного и некрасивого кокона.
— Ну, как новый пациент? – спросил Итачи, остановившись рядом с Дейдарой, сидевшим за дальним столиком в кафетерии при клинике.
— Почему именно он? – Тсукури оторвался от своих размышлений, переведя внимательный взгляд на мужчину. – Почему он, черт возьми? Я вам так не нравлюсь, что вы решили сбагрить мне парня, который не может прожить ни одного дня без боли? Или вы настолько жестоки в своей методике, мистер Учиха?
— Я всего лишь приставил тебя к пациенту, насчет которого наш психолог начал критически отзываться, Дейдара. – Итачи слегка улыбнулся и направился к выходу, держа подмышкой упаковку с булочками.
«Какой к черту психолог?! У него выдержка больше чем у солдата, перенесшего сотню операций на всех частях тела!»
Тяжело вздохнув, блондин поднялся на ноги и, последним глотком допив оставшийся кофе, выбросил пластиковый стаканчик в урну рядом с автоматом.
«Надо проведать тебя, Сасори».
Постучавшись в дверь палаты и не получив ничего в ответ, Дейдара открыл дверь и, уставившись на стоявшего на подоконнике Акасуну, недолго думая, рванул вперед, чудом успев поймать покачнувшегося вперед парня, обхватив его обеими руками за пояс.
— Ты сдурел, что ли?! Сасори! Какого черта ты делаешь?! – хрипло зашипел Тсукури, придя в себя и осторожно наклонив красноволосого назад, бережно подхватил его на руки.
«Какой же ты легкий».
Плотно сжав губы, Акасуна отвернулся, не в силах осознавать то, что его поражение кто-то видел. Всю свою жизнь он хотел казаться себе сильным, и терпение было главным составляющим этого желания. Сасори научился претерпевать любую боль, даже самую страшную, от которой у обычных людей на глазах наворачиваются горькие слезы. Боль, которая во много раз сильнее любой душевной. Он научился преодолевать это, ставя барьеры в своем сознании, не дававшие любым мыслям пробраться к хрупкому внутреннему «Я». Но Акасуна не выдержал. Треснула многолетняя выдержка, расползлось по швам представление о самой жизни. И все это видели. Видел. Дейдара. Он видел, как Сасори сдался, видел секундное колебание, видит одинокую слезу, скатывающуюся по фарфоровой щеке… Он слишком много увидел.
— Успокойся, слышишь? – прошептал блондин, присев на подоконник и осторожно прижав голову парня к своей груди. – Нельзя сдаваться, особенно тебе, Сасори. Неужели ты так просто опустишь руки и будешь следовать на поводу у своей болезни? Да, она сильнее тебя, но ты можешь бороться, становясь еще терпимее с каждым днем. Не нужно так обрывать концы, ведь там будет еще хуже, поверь мне.
— Ты не представляешь, каково это. – Тсукури отчетливо услышал немного хриплый шепот у своего уха. – Каково каждый день просыпаться, открывая глаза вместе с осточертевшей болью. Ни дня без этого ужасного и отвратного ощущения боли, высасывающей жизнь капля за каплей, день за днем. За что мне это, Дейдара, за что? Неужели я чем-то провинился, чтобы со своих первых дней жизни нести такое наказание?
— Заткнись и не порти впечатление, которое сложилось у меня на твой счет, – отрезал блондин, которому честно говоря, надоело выслушивать нытье, и чуть отстранившись, чтобы увидеть лицо Акасуны, осторожно прильнул к его губам, даря мягкое и невесомое ощущение первого поцелуя. Конечно, для светловолосого парня этот поцелуй был вовсе не первым, но ему почему-то казалось, что наоборот, именно это прикосновение имело большую важность, чем какое-либо другое.
Сасори не сразу понял, что произошло. Удивленно моргая, он затаил дыхание, ощущая теплое дыхание на своем лице и неожиданную мягкость на губах. Боль от прикосновения к себе все же была, но красноволосый наотрез отказывался чувствовать ее, мысленно послав куда подальше и запрятав в самый дальний угол своего сознания. Акасуне было впервые тепло от близости с кем-то.
— Зачем ты это сделал? – прошептал Сасори, приоткрыв глаза и одарив блондина томным и немного разочарованным взглядом из-за быстро закончившегося удовольствия.
— Потому что мне надоело слушать бред, который горохом сыпался с этих губ. – Дейдара улыбнулся, подушечкой пальца проведя по нижней губе парня, уютно устроившегося на его руках.
— Ты идиот, – буркнул Акасуна, отпустив шею Тсукури и поднявшись самостоятельно на ноги.
— От еще большего идиота слышу. – Блондин издевательски усмехнулся, созерцая задумчивое выражение лица Сасори, который в свою очередь с глубочайшим интересом разглядывал длинноволосое нечто, сидевшее на подоконнике и продолжавшее мило улыбаться, склонив голову на бок.
— И оно украло мой первый поцелуй. Бог, если ты есть, я тебя уже ненавижу, – вздохнул красноволосый, двинувшись к своей кровати.
Дейдара только сейчас заметил, что тело парня, скрытое за больничной пижамой, было совсем худым и очень хрупким на вид, казалось, это существо может просто сломаться от одного сильного объятия или разбиться от неосторожного движения.
«Он завораживает, черт возьми. Если он сейчас еще и обернется и снова взглянет на меня своими глазами…»
Замешкавшись, Сасори действительно обернулся, одарив блондина пронизывающим взглядом светло-карих глаз.
«Я влюблен в эти глаза».
Тсукури не сразу заметил, что взгляд парня из задумчивого медленно перерос в вопросительный, сопровождаемый скептически изогнутой левой бровью.
— Не прожги мне дырку между глаз, – усмехнулся Дейдара, соскочив с подоконника и потянувшись, разминая затекшее тело.
— Не волнуйся, это сделает кто-то другой, – самодовольно ответил красноволосый, ложась на кровать и стараясь вернуть тело в то положение, в котором меньше всего чувствуется боль.
— Тебе принести что-нибудь? – Блондин приблизился, наблюдая за всеми движениями Сасори – ни одно из них не было напрасным, причинявшим дополнительную боль, все было отточено до автомата и рассчитано вплоть до миллисекунд. – Ты меня поражаешь, честно.
— Чем я тебя так поражаю? Тем, что научился уживаться со своей болезнью? – усмехнулся Акасуна, последним движением накрыв себя одеялом и положив руки на живот. – В этом нет ничего поразительного, Дей.
— Нравится. Определенно. – Блондин как-то странно улыбнулся, развернулся и направился к двери.
— Что тебе нравится? – Теперь настала очередь красноволосого пребывать в мимолетном шоковом состоянии.
— Как ты произносишь мое краткое имя. – Обернувшись, Тсукури широко улыбнулся, занося ногу через порог. – Я скоро вернусь, не скучай.
— Да я и соскучиться-то не успею, – фыркнул Сасори, отвернувшись и прикрыв глаза, вслушиваясь в затихающие в коридоре шаги. – Не успею… Возвращайся скорее, Дейдара.
Акасуна проснулся внезапно, широко распахнув глаза.
— Что это за вонь? – Красноволосый скривился, спросонья часто моргая и с недоумением разглядывая сидевшего рядом блондина, державшего в руках миску с какой-то зеленой жижей.
— Это не вонь, это суп. Овощной. – Дейдара с деловым видом размешал мутную и вязкую жидкость ложкой. – Будь послушным мальчиком, открой ротик.
— Тсукури, мы с тобой один день знакомы, а ты меня уже с ложки собрался кормить? – Сасори вскинул брови.
— Не забывай, что я в первую очередь медбрат, заботящийся о тебе, пациент из палаты под номером 59, – сухо ответил светловолосый, улучив момент и отправив ложку с супом в рот больного.
Послышалось недовольное и громкое мычание.
— Придурок, глотай уже! – нахмурился Дей, глядя на парня, державшего суп за щеками и не желавшего отправлять его в свой желудок. – И так уже скоро на мешок с костями будешь похож!
Конечно, в голову Акасуны пришла великолепная идея отправить этот злосчастный суп не в свой пищевод, а в наглого блондина, но он все же выбрал первый вариант, с грехом пополам проглотив ужасную на вкус жидкость и скривившись, словно его выворачивало наизнанку.
— Вот, молодец, а теперь… – начал было Тсукури, зачерпнув ложкой еще одну порцию супа.
— Засунь эту гадость куда подальше, – откашливаясь, прохрипел парень, облокотившись на подушку и облегченно вздохнув. – Ты хоть сам пробовал эту дрянь?
Посчитав правильным выходом из ситуации просто промолчать, Дейдара понюхал содержимое ложки и пожал плечами, отправив в рот.
— Тсукури, либо ты надо мной издеваешься, либо у тебя совсем отвратный вкус того, что положить себе на язык, – после недолгой паузы протянул Сасори, округленными от удивления глазами созерцая, как блондин с убийственно спокойным выражением лица отправляет в свой рот ложку за ложкой, зачерпывая из миски суп.
— Да нет, это ты просто до жути привередлив. – Вздохнув, медбрат поставил миску с супом на прикроватный столик. – Яблочное пюре хотя бы будешь?
— Я не ребенок.
— По возрасту заметно, знаешь ли, – усмехнулся Дей, взяв яблоко и словно издеваясь, помахал им в воздухе перед носом Акасуны. – Ну, будешь?
— Буду, – сдавшись, буркнул парень, краем глаза следя, как длинноволосый с довольной физиономией чистит спелый фрукт. – Мне бы варенья…
Подняв голову, блондин уставился на покрасневшего Сасори, мигом отвернувшегося, чтобы не видеть изумленный взгляд голубых глаз.
— Однако в двадцатичетырехлетнем возрасте еще можно оставаться ребенком. – Усмехнувшись, Тсукури продолжил чистить яблоко.
В ответ послышался только недовольный вздох, сопровождаемый сопением.
«Странно, вроде и думать-то и не думаю, но этот поцелуй все равно не выходит у меня из головы».
Услышав тихий скрип кровати, блондин резко поднял голову и от неожиданности выронил полу очищенное яблоко из рук, почувствовав уже знакомую мягкость от прикосновения чужих губ. Сасори, приподнявшись на одном локте, со всей нежностью целовал Дея, несколькими пальцами приподнимая его голову за подбородок.
— Акасуна, какого черта? – прошептал светловолосый, с трудом оторвавшись от его губ и переведя взгляд на карие глаза, в которых светился лукавый огонек.
— Чисти быстрее, я есть хочу. – Пациент вернулся в прежнее положение, с легкой улыбкой глядя на ошарашенного парня. – И с ложечки, никак иначе.
«Похоже, это попахивает романом, чтоб тебя».
Знаешь, после того дня я, наверное, никогда еще не был настолько счастлив. Я почти не вылезал из пятьдесят девятой палаты, а ты постоянно придумывал, чем бы заняться, чтобы не было скучно. Ты был для меня, как бабочка, которую поймали и посадили в стеклянную банку. Но я мог касаться тебя, я мог чувствовать дыхание, теплые губы, которые с нежностью отвечали на мои поцелуи. Никогда бы не подумал, что со мной такое случится, но сейчас я понимаю, что полюбил тебя с первого взгляда, с самых первых слов. Хм, ты попросил, чтобы я не трогал занавески, помнишь? Ты тогда меня напугал до дрожи, как сейчас помню. Как-то я спросил тебя, не причиняет ли моя близость боли. Твой ответ меня поразил еще больше, чем ласковая улыбка, появившаяся на твоих губах после этих страшных слов.
— Эй, так нечестно! – Дейдара начал громко возмущаться, когда Сасори снова обыграл его в нардах. – Тебе просто повезло!
— В десятый раз? – усмехнулся красноволосый, откинувшись на подушку и устало прикрыв глаза. – Ты вообще домой идти собираешься?
— А сколько времени? – блондин повертел головой в поисках настенных часов.
— Почти 8 вечера, – лениво отозвался больной, скосившись на прикроватную тумбочку, где стояли электронные часы.
— Ох ты, ну я и засиделся, – с удивлением выдохнул Тсукури, поднявшись с кровати, где сидел.
— Дей? – тихо позвал Акасуна, притянув край одеяла ближе к себе.
— Да, что? – Светловолосый склонился над кроватью, вглядываясь в карие глаза.
Сасори уже пожалел о том, что вообще что-то вякнул.
– Ты ведь что-то хотел? Говори.
— Я хотел попросить тебя кое о чем, – еле слышно пробормотал парень, зардевшись румянцем от смущения.
Удивившись, Дей даже присел обратно на край кровати, склонившись ближе к парню.
— Я слушаю, очень внимательно. Могу записать.
— Ну не издевайся надо мной!
— Чего мне над тобой издеваться, если я даже и просьбы не слышал?!
Набрав в грудь побольше воздуха, Акасуна выдал на одном дыхании:
— Я хочу, чтобы ты этой ночью остался здесь, со мной. Вот моя просьба.
Повисла пауза. Сасори, закрывший глаза на время своего ответа, не решался открыть их.
— Знаешь, я сам хотел остаться, но не решался спросить тебя об этом, думая, что причиню неудобства.
Акасуна открыл глаза как раз в тот момент, когда блондин улегся рядом с ним, перед этим стянув белый халат и отбросив его в конец кровати.
— Спасибо, – прошептал красноволосый, осторожно положив одну руку на голову Дея, а второй поглаживая его по плечу.
— Ты весь пропах медикаментами. И бинтами, – проговорил блондин, уткнувшись носом в бок парня, стараясь особо не елозить, чтобы не причинить боли.
— В основном бинтами. – Сасори вздохнул, разглядывая свои руки, забинтованные до запястий.
Таким же образом была обмотана большая часть тела красноволосого, которая через несколько дней после нанесения нового слоя бинтов вместо старого начинала чесаться.
— Я буду рядом, слышишь? – шепнул Дейдара, подняв голову и глядя на слабо улыбавшегося больного.
— Да куда я денусь отсюда, а? Если только в гроб, да и то еще не скоро, – с усмешкой произнес Акасуна, откинув голову на подушку и закрыв уставшие за день глаза.
— Вот именно, что еще не скоро, – проворчал Тсукури, состроив недовольную гримасу на лице. – И вообще не надо про гроб, а то у меня настроение портится.
— Но ведь рано или поздно я все равно там окажусь. – Красноволосый лениво приоткрыл один глаз, взглянув на блондина.
— Хватит, – отрезал Дейдара, отведя взгляд и снова уткнувшись носом в бок Сасори.
Немного помолчав, он отлепился от нагретого места и невольно улыбнулся: пациент уже успел задремать, чуть приоткрыв губы.
«У тебя такое уставшее выражение лица. Оно и понятно, это все из-за болезни. Но все же я тебя не отпущу, даже если ты и по своей воле захочешь отправиться на тот свет».
Сасори проснулся первым, почувствовав теплое дыхание на своей шее. Спросонья зевнув, он завозился на кровати, ощущая что-то теплое и мягкое под боком. Это что-то недовольно засопело и забурчало сквозь сон, прижавшись носом к шее Акасуны. Не сдержав ласковой улыбки, красноволосый осторожно коснулся губами виска спящего Дейдары, который уже издавал странные звуки, очень похожие на кошачье урчанье.
— И почему я привязался именно к тебе? – прошептал Сасори, тяжело вздохнув и переведя взгляд с посапывающего блондина на потолок.
Завозившись на месте, Тсукури начал недовольно морщиться, лишившись нагретого места. Подавшись вперед, он словно слепой котенок тыкался носом в подушку, чуть приподнял голову и с довольным урчанием, найдя чужое плечо, прислонился к нему лбом, снова забывшись сладким сном.
— Мне кажется, что ночью сюда пробрался бездомный котенок, которого явно никто не заметил. Он решил поселиться в моей палате и, почувствовав холод, пронизывающий до костей, залез на мою кровать, пристроившись под боком. – Дейдара сквозь сон услышал тихий, ласковый шепот и почувствовал чьи-то мягкие губы, коснувшиеся его уха.
— Что? Котенок? Где? – Еще не до конца проснувшись, блондин сел в кровати, удивленно озираясь по сторонам. – Я не вижу нигде даже кого-то похожего на котенка.
— А я вижу. И он прямо передо мной. – Акасуна нежно улыбался, разглядывая сонную мордашку парня, на губах которого медленно расцветала робкая улыбка смущения.
— Сасори, нельзя быть таким. – Дей укоризненно посмотрел на красноволосого, который быстро перебрался на всю подушку, разнежившись на теплой части кровати, нагретой телом блондина.
— Каким? – полюбопытствовал парень, лукаво сверкнув карими глазами.
— Таким нежным и любвеобильным по отношению к маленьким котятам, – с усмешкой произнес Тсукури, склонившись и мягко поцеловав теплые губы. – Ведь даже у таких невинных существ есть когти, способные впиться намного глубже, чем можно себе представить.
— Это намек, господин Тсукури? – пациент вскинул брови.
— Нет, это факт, господин Акасуна. – Блондин сладко улыбнулся и встал с кровати, потянувшись за своим халатом.
Разочарованно вздохнув, Сасори скрестил пальцы рук, покоившихся на животе, в замок, наблюдая за действиями медбрата.
— Дей? – все тем же тихим голосом позвал он, когда хотел о чем-то попросить.
— М? – парень склонился над больным, мягко улыбаясь.
— Поцелуй меня.
Знаешь, именно в тот момент все мои сомнения мгновенно растворились. Я знал, что те чувства, которые испытываю к тебе, взаимны. Наверное, ты тоже ощутил это, или увидел, потому что тогда на моих губах застыла глупая улыбка, что никак не могло укрыться от твоего внимательного взгляда. Сасори… Я часто повторяю вслух твое имя, просто так. В этом нет какого-то определенного смысла, но я успокаиваюсь. Наверное, я все же схожу с ума, потому что каждый раз, когда закрываю глаза, вижу твое лицо. Эту нежную улыбку, которую мне ужасно хочется увидеть еще раз в живую, эти карие глаза, способные загипнотизировать лишь одним взглядом, губы, вкус и прикосновение которых мне снова очень хочется ощутить. Какого черта, Сасори? Какого черта ты ушел, не оставив мне ни единого шанса на личное счастье? Ты жесток, очень жесток, Акасуна. А тот день, когда это все произошло, прожег в моей памяти клеймо на всю жизнь, оставив шрам и на сердце. Да, возможно, это всего лишь лепет человека, который по неопытности обжегся любовью, но мне плевать, на что это похоже. Ведь это единственное подробное воспоминание, которое мне удастся наполнить даже самыми мелкими деталями, прежде чем все начнет постепенно забываться, чтобы в конце и вовсе исчезнуть из моего сознания.
— Вы хотели видеть меня, мистер Учиха? – Дейдара стоял на пороге кабинета главврача, переминаясь с ноги на ногу.
Прошло две недели с того момента, когда больной и приставленный к нему медбрат поняли, что питают друг к другу не просто дружеские и теплые чувства, а нечто большее, из-за чего сердце начинало биться чаще, эхом разгоняя громкие удары по всему телу, заставляя парней притягиваться, как магниты.
— Я совсем не вижу тебя в кафетерии, Тсукури. Где ты пропадаешь? – Итачи по обыкновению отложил важные документы, скрестив пальцы на столе и внимательно разглядывая блондина, не решавшегося подойти ближе к столу. – Больной из палаты 59, я не ошибаюсь?
— Нет, вы не ошибаетесь, – твердо ответил парень, кивнув.
— Ну, что ж, рад, что вы оба нашли общий язык. – Мужчина усмехнулся. – С сегодняшнего дня ты работаешь на экстренных вызовах. Мои поздравления.
Повисло напряженное молчание. Недоуменное и озадаченное выражение лица Дейдары мгновенно сменила радостная улыбка. Но вот на душе почему-то стало немного паршиво.
Акасуна вздрогнул, когда дверь резко распахнулась, пропуская через себя светловолосый ураган, искрившийся позитивной энергией и пребывавший в нетерпении, чтобы сообщить новость.
— Сасори! Сасори, у меня такая потрясающая новость! Ты будешь мной гордиться!
— Ох, даже так? – Красноволосый улыбнулся, наблюдая, как блондин подбирает слова, чтобы выдать новость единым предложением и на одном дыхании. – Да успокойся же ты, Дей! Дыши глубже. Что за новость? И не тараторь, а то я не вынесу второй твоей словесной бомбардировки!
Глубоко вдохнув, Тсукури послушно успокоился, придя в себя.
— Меня переводят на экстренные вызовы! Представляешь, больше никакой духоты и бесполезного сидения в клинике! Я буду помогать тем, чья жизнь висит на волоске, да!
— Какое похвальное рвение. – Красноволосый слабо улыбнулся и открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но замялся, выдавив подобие улыбки.
— Ох, как я долго об этом мечтал, – протянул Дейдара, положив голову на колени Сасори, прикрыв глаза.
— Да, но это значит, что мы почти не будем видеться, – с грустью ответил Акасуна, подняв голову и разглядывая тонкий лучик света, пробивавшийся через занавески, поглаживая длинные и шелковистые пряди волос любимого человека.
— Я как-то об этом и не подумал, – тихо отозвался блондин, чувствуя себя виноватым до глубины души.
— Ничего страшного, ведь ты доволен. – Красноволосый улыбнулся, перебирая длинные пряди, поднося каждую к губам и нежно целуя. – А значит, доволен и я.
— Ты, правда, не сердишься? – Дей поднял голову, сев на кровати и вглядываясь в карие глаза, которые за такое короткое время успели стать родными.
— Конечно, нет, глупый. – Сасори ласково улыбнулся. – Но мне хотелось бы, чтобы ты сегодня остался рядом со мной.
— Что? – Тсукури удивленно вскинул брови. – Ты себя плохо чувствуешь? Лекарства принимал?
— Нет, дело не в лекарствах…
— Принимал или нет?
— Нет. – Акасуна вздохнул, наблюдая, как блондин потянулся к тумбочке, на которой лежали с десяток разных упаковок с лекарствами.
— Вот, держи. Эти две сейчас, а эту после завтрака. Понял? – Дейдара внимательно посмотрел на красноволосого, на котором уже лица не было из-за вмиг упавшего настроения.
— Да понял я, понял, не тупой, – отмахнулся Сасори, откинувшись на спину и повернувшись лицом к стене. – Вали уже на свои вызовы.
Вздохнув, блондин поднялся на ноги, медленными шагами направляясь к двери палаты. Ему хотелось, чтобы его личный пациент подал тот самый тихий голос, после которого последовала бы умоляющая просьба остаться, никуда не уходить. Но он ничего не услышал. Только тихий шелест занавесок, которыми играл ветерок, просачивающийся в комнату через открытое окно.
— Хорошая работа, Тсукури!
— Да, молодцом! Такие парни, как ты нам нужны. Шустрые и не теряющие ни секунды в критических ситуациях!
Дейдара только кивал, с довольной улыбкой выслушивая похвалу от своих новых коллег, которые оценили рвение и усилия, прикладываемые блондином во время всех вызовов за первый день. Хотелось подбежать к каждому человеку и с радостью сказать что-то приятное, пусть даже полную чепуху, но этот позитивный настрой незаметно улетучивался, оставляя Дея в тревожном состоянии.
«Какое-то странное ощущение пустоты внутри. Будто у меня что-то отняли. Да ну, бред. Загляну к Сасори, он соскучился, наверное».
Быстро взбежав по ступеням крыльца, парень пересек главный холл и решил добраться до палаты по лестнице, зачем-то с каждым пролетом ускоряясь, словно чем-то подгоняемый.
«Да что за чертовщина такая?!»
Тряхнув волосами, блондин занес ногу через порог, краем глаза заметив непривычное скопление людей в дальнем конце коридора. Блондин буквально на несколько секунд оцепенел, составляя мысленную цепочку.
«Много людей. Пятый этаж. Конец коридора. Палата №59».
Отказываясь верить в единственное пришедшее на ум объяснение, парень двинулся с места, неотрывно разглядывая приближающуюся с каждым шагом толпу. Из самой гущи вышел Итачи, придвинув очки ближе к переносице, и прижимая к груди папку, быстрым и спешным шагом двинулся навстречу блондину.
— Мне жаль, – коротко произнес он, поравнявшись с Тсукури и заглянув в остекленевшие голубые глаза.
Наверное, нужно быть мной, чтобы так просто лишиться того, что было преподнесено на сервизном блюде. Почему я не послушал тебя и не остался в тот день рядом? Почему ты решил ранить меня больнее всего, глядя на меня своими безжизненными глазами, когда тебя провозили по коридору рядом со мной? Почему именно в тот момент рука трупа, пролежавшего в кровати еще полтора часа после смерти, соскользнула с каталки и коснулась края моего медицинского халата, словно напоминая, что этот человек при жизни хотел всегда быть рядом? Почему я, черт возьми, обещал этому человеку быть рядом, не смотря ни на что?! Сасори, ты сделал это специально, верно? Чтобы я до конца своей жизни чувствовал вину, что не смог уберечь тебя? Что просто не остался рядом в тот злосчастный день? Это жестоко с твоей стороны, даже более чем жестоко. Я с детства не плакал, но эти дни исключение, потому что я уже не могу сдержать всю горечь, переполняющую меня изнутри. Тебя похоронили без всяких почестей. Я еще долго стоял и смотрел, как эту яму, в которой твое тело проведет остаток лет до полного гниения, засыпал землей старый могильщик. Заполнив примерно 2/3, старик решил передохнуть и, подняв голову, неожиданно улыбнулся, глядя на меня, а я в свою очередь разглядывал нежную и хрупкую бабочку, опустившуюся на мою руку. Если это была твоя душа, Сасори, то я был очень рад, что смог увидеть тебя в последний раз.
«До меня, как и до них, нельзя дотрагиваться, иначе это причинит очень сильную боль. Если бабочка после этого не сможет летать, то я просто забуду об этой боли. Забавно, правда?»
Фанфик добавлен 10.03.2012 |
1750
+1
