Каждый. Глава пятнадцатая
Глава пятнадцатая
Момент
Момент
Смерть.
Она всегда рядом, всегда наблюдает, как будто даже ехидно посмеиваясь, и лишь выжидает подходящего момента, чтобы напасть. Момента, когда человек даже не подозревает, даже мыслями не приближается к этому исходу. Смерть всегда ждёт. Смерть всегда приходит неожиданно.
Молчание всю дорогу не покидает и без того напряжённую компанию, только с большей силой накаляя гнетущую обстановку. Горечь чувствуется во всём — в выражениях их лиц, в их мыслях, в их неподвижных позах. Во всём этом чувствуется и страх.
Страх приближения неизбежного.
Тишина. Тишина, не менее гнетущая, обволакивает всё пространство. Не слышно ничего, кроме прерывистого дыхания медленно умирающей девушки.
Хозуки смотрит на неё, вглядывается в приоткрытые, с каждой секундой всё больше угасающие глаза, надеясь увидеть хоть малейший просвет, хоть малейший шанс того, что всё может быть иначе. Самый маленький намёк на то, что ему всё это снится, что не было никакого плана, что никакая кучка людей не врывалась в их дом и не переворачивала жизнь с ног на голову. Намёк на то, что всё это происходит не на самом деле. Он только сейчас понимает, что никогда и в глаза-то ей вот так не смотрел, никогда не обнимал так, как обнимает сейчас… Он никогда и подумать не мог, что вообще окажется в такой ситуации. Он никогда и подумать не мог, что может её потерять.
Потерять так просто. В одно мгновение, в одну-единственную секунду. Её просто не станет. Не станет всех этих лет, проведённых рядом, не станет всех слов, друг другу сказанных, не станет ничего.
Даже его самого, наверное, не станет.
Они оба исчезнут, как будто никогда и не существовали вовсе.
Наконец Саске тихо сообщает о прибытии домой. Наруто помогает сестре выбраться из машины, а Суйгецу берёт её на руки и проносит в комнату, укладывая на кровать. Следом прибегают Хината и Сакура, пытаются промыть и перебинтовать её рану, а Хозуки… Он просто сидит и смотрит, всем нутром своим ощущая бесполезность этих действий. Бесполезность собственной жизни. В голове нет ни единой мысли о том, что делать дальше, как дальше жить. Ему просто не хочется думать. Хочется просто сидеть здесь. Рядом с ней.
— Давай оставим их наедине. — Будто бы сквозь пелену Суйгецу слышит шёпот Хинаты, а затем удаляющиеся шаги девушек. Парень переводит пустой, абсолютно ничего не выражающий взгляд на Карин… Наверное, сейчас нужно что-то говорить?
— Только не пускай сопли, пожалуйста, — шепчет Узумаки, слабо улыбаясь. — Всё хорошо.
Хозуки выдавливает улыбку, а затем берёт её руку в свою. Холодная.
— Какая же ты всё-таки дурочка.
— Я и не думала, что услышу от тебя что-то другое.
Парень медленно перебирает её тонкие белые пальцы. Он никогда не обращал внимание на её пальцы. Он никогда не перебирал их вот так, никогда не замечал их тонкость, их красоту. Он никогда не делал ничего подобного. Так много хочется сказать сейчас, но… слов почему-то нет. Да и что можно сказать человеку, обречённому на смерть?
— Я… пытаюсь хоть на секунду представить себя без тебя, — медленно проговаривает Суйгецу, поднимая взгляд и смотря куда-то в потолок, — не получается.
Он чувствует, что Узумаки пытается сильнее сжать его ладонь, но сил у неё не хватает. А у него теперь не хватает сил смотреть ей в глаза.
— Ты же всегда была тут, — снова начинает он, — тут, рядом. Рядом со мной.
— Суйгецу…
— Да знаю-знаю… ты просила не делать этого, но, чёрт возьми, я так просто не могу. — Хозуки чувствует, как на глаза набегают слёзы. Чёрт бы побрал эти слёзы. Чёрт бы побрал эту Карин — такую прекрасную, родную и умирающую прямо у него на руках. — Я не знаю, что мне делать теперь. — Суйгецу прикладывает её ладонь к своим губам и зажмуривается. — Что же мне делать, Карин?
— Живи, рыбья башка… просто живи.
Она улыбается. Такая слабая, постоянно ноющая и жутко пессимистичная, она не боится смерти. Именно сейчас, именно рядом с ним, когда он держит за руку и перебирает пальцы, когда слёзы застилают его глаза. Да и зачем, собственно, он плачет?
— Живи… ради меня, понял?
Девушка начинает беспрерывно кашлять, а Суйгецу всё так же держит её за руку, не в силах отпустить. Ему кажется, что теперь он всегда должен держать её, чтобы эта дурочка осталась жива, словно… от его руки зависит вся её жизнь. Отпустит — и её не станет. Этого, пожалуй, он боится больше всего на свете.
— Только сейчас понимаю, каким тупым был всю жизнь, — горько усмехается парень, наконец открывая глаза и смотря на затихшую Узумаки.
— Я всегда это знала, — всё так же улыбается Карин.
— Я серьёзно, глупая, — твёрдо продолжает он, взяв и вторую её руку. — Бесполезно сейчас признаваться тебе в любви, да?
— А ты… это собрался делать? — удивляется девушка, из последних сил сжимая его ладони.
— А ты ещё не поняла, почему я тут практически слёзы лью, нет? — снова усмехается Хозуки. Почему-то сейчас хочется именно улыбаться. Улыбаться сквозь слёзы, смотреть на неё и держать за руки. Для страданий время ещё точно найдётся. — Да, знаю, глупо. Поздно и глупо. Но, знаешь, я всегда это чувствовал. Ещё с того дня, когда впервые увидел, как ты хнычешь, потому что какой-то здоровяк снова сломал твои очки. Я тогда пообещал самому себе, что защищу тебя, ведь… ты, наверное, рождена для того, чтобы тебя защищали. А я был рождён, чтобы быть рядом и вечно смеяться над тобой, иначе… зачем ещё?
— Зато… с уверенностью можно сказать, что свою цель… ты выполнил, — тихо вставляет Карин, неотрывно смотря на него из-под приоткрытых век.
— Видимо, не совсем, раз мне приходится говорить тебе это в такой момент, как думаешь? — Он снова перебирает её пальцы, как будто пытаясь набраться смелости, как будто её холодеющая рука придаёт ему сил. — Я плохо защищал тебя, поэтому мы находимся в такой ситуации. И, знаешь, я не хочу дальше жить хотя бы потому, что не умею делать это без тебя. Я хочу жить, но только с тобой, Карин. Я, блин, люблю тебя. Я всегда тебя любил. И… всегда буду.
Снова кашель. Всегда ярко-красные глаза становятся совершенно тусклыми, неживыми вовсе, такими, как у обычного манекена. Они как будто и смотрят на парня, но не видят его. Тонкая алая струйка стекает с губ, когда Карин приоткрывает их, делая маленький глоток воздуха, дабы сказать что-то, но…
Этот вздох становится последним.
— Как там Карин и Суйгецу? — спрашивает в это время Саске, сидя на ступеньках крыльца и смотря куда-то вдаль. На улице постепенно темнеет, и небо приобретает красноватый оттенок, придавая спокойствие всей местности. Оно будто говорит им, что рано или поздно всё будет хорошо.
— Они разговаривают, — отвечает Сакура, присаживаясь рядом с ним и Наруто. — Хината убирает её одежду, заляпанную кровью, — опережает следующий вопрос Учихи девушка. — Это ужасно. Всё это… просто ужасно.
— Никто и подумать не мог, что всё так обернётся, — хрипло шепчет Наруто, разглядывая горизонт и будто надеясь увидеть там что-то. — Что же… Что нам вообще теперь делать?
Молчание. Да и кто знает, что им действительно делать сейчас?
— Знаете, — тихо начинает Саске, как будто бы до сих пор не отошёл от своего предыдущего вопроса и всё это время не слушал их слов, — я даже не представляю, как ему сейчас тяжело. Это же… Чёрт, она же умрёт. Вы понимаете?
Наруто и Сакура упорно молчат, с непониманием смотря на уже вставшего перед ними парня. Учиха, кажется, сейчас встревожен и напуган больше всех остальных, потому что в мыслях у него совершенная путаница: мешаются все воспоминания последних дней, мешаются все чувства и все ощущения. К нему приходит неизбежное осознание того, что так долго не приходило к Суйгецу.
— Мне кажется, — снова подаёт голос Учиха, в какой-то странной панике чуть ли не бегая из стороны в сторону, — всем же было понятно, что… Я имею в виду…
— Господи, ты можешь хоть сказать хоть что-нибудь, что будет иметь смысл? — не выдерживает Харуно.
— Я думаю, он пытается сказать, что Суйгецу влюблён в неё, — отвечает за него Наруто, потупив взгляд. — Только к чему ты говоришь об этом сейчас?
Саске устало и будто бы даже нетерпеливо закрывает глаза. Тяжело. Как же тяжело признаться в этом не то что им, абсолютно ничего не понимающим сейчас, а даже самому себе. Тяжело отвергать всё то, к чему он привыкал столь долгое время. Тяжело мириться с тем, что в его жизни происходят перемены. Перемены, которых он совсем не ожидал.
— Я хочу сказать… Хината…
— Да ладно?! — тут же выкрикивает Харуно. — Ты что, в неё втюрился?!
— Нет, и какого чёрта ты так орёшь? — тут же срывается Саске, буквально подскакивая к ней и оборачиваясь по сторонам, словно боясь, что кто-то может услышать. — Не втюрился я в неё!
— А что тогда? — устало улыбается Наруто. Кажется, эта тема даже отвлекает их всех от мрачных мыслей о Карин.
Учиха присаживается на прежнее место и снова прикрывает глаза, как будто пытаясь собраться, пытаясь разобрать спутанные мысли, что столь долгое время не дают ему никакого покоя и вообще мешают нормально жить. Спустя минуту он тихо, словно боясь своих собственных слов, шепчет, всё так же не открывая глаз:
— Хорошо, я кое-что чувствую к ней. И это, чёрт возьми, так отстойно, но в то же время до безумия приятно.
Сакура переглядывается с добрым взглядом блондина, а затем начинает злорадно хихикать. Хихикать так, как будто влюбиться — самое ужасное, что может быть с человеком, и как будто Саске действительно этого заслуживает. Узумаки… Он просто рад, что парень признался именно им, ведь это означает, что Учиха наконец-то начал доверять людям, окружающим его. Пусть изначально брюнет вёл себя с Хинатой уж точно не как джентльмен, но… эта девушка — эта прекрасная девушка — действительно сможет его изменить. Она откроет в нём то, что он закрыл на все замки и запрятал в самые далёкие уголки души. Она откроет в нём счастье.
— Скорее всего, тебе будет чертовски больно, — начинает Харуно, положив руку ему на плечо, — но это всего лишь любовь.
Саске озадаченно смотрит на неё, но мыслей его всё так же не покидают Суйгецу и Карин. Его вдруг посещает панический страх — боязнь того, что Хината может умереть или просто уйти в любой момент, что он никогда не сможет сказать ей важных слов, никогда не сможет обнять её и… снова поцеловать, не сможет больше ощутить вкуса и мягкости её губ. Он боится. Он боится, что потеряет её, когда только-только нашёл.
Неожиданно позади слышатся тяжёлые шаги, приближающиеся к ребятам. Рядом с ними, не произнося ни звука, присаживается Суйгецу. Он смотрит вдаль, но не видит перед собой буквально ничего. Сейчас весь мир теряет краски, сейчас он не видит никакого смысла в дальнейшем существовании. Да и как можно нормально жить, когда ты потерял то, что было с тобой на протяжении всего этого долгого пути? Как можно жить, потеряв то, что хоть и бесило тебя, но всё время поддерживало и было рядом, несмотря ни на что? Как можно дальше жить?..
Тёплые ладони друзей опускаются на его плечи, когда Хозуки наконец может разразиться тяжёлыми рыданиями — рыданиями по попусту растраченным годам, так глупо убитому времени, невысказанным словам и, конечно же, по ней.
Рыданиями по всему, что он потерял.
Фанфик добавлен 09.02.2016 |
1131
Авторизируйтесь, чтобы добавить комментарий!