Свежие фотографии
Темари покосилась на короб с письмами и вздохнула. Она никак не могла привыкнуть к количеству почты, приходящей ежедневно, и даже несмотря на то, что процентов восемьдесят отсеивал секретарь, ей приходилось просматривать оставшуюся гору. Проблема была в том, что большая часть корреспонденции была деловой. С того самого момента, как Гаара стал Казекаге, груз по сортировке его почты упал на ее плечи. Это была честь, в некотором роде, потому как выявляла факт, что никто в Суне, включая совет старейшин, не пользуется бОльшим доверием у Гаары. Но это было чудовищно скучно.
Она достала первый конверт из коробки. Он был уже открыт, разумеется, и проштампован секретарем. Она вынула и развернула письмо, которое гласило:
Дарагой Казекаге-сама,
Я думаю вы клёёвый. Какие девушки вам нравяца?
Письмо было длиной почти в три страницы, но смысла читать дальше не было. Она засунула его обратно в конверт и отложила на стол – это будет кучка Фанаток.
Следующие три конверта содержали официальные документы, которые Гаара запрашивал в различных организациях, два следующих были запросами на финансирование. Следом шла еще пара писем от фанаток, и тут Темари вытащила письмо, привлекшее ее внимание. На нем было ее имя, и в качестве обратного адреса значилось: Управление Хокаге, Департамент Классификации, Коноха.
Она достала письмо и расправила его на столе. Это был стандартный бланк, в который чуть более жирным шрифтом впечатали ее имя.
Дорогая Темари-сан,
Департамент Классификации обновляет свою базу данных, в которую включены досье действующих экзаменаторов. Пожалуйста, заполните приложенную форму, заверьте ее и вышлите обратно в Департамент вместе с Вашей свежей фотографией в течение 10 рабочих дней.
Благодарим за сотрудничество, ДКК
В конверт была вложена вышеозначенная форма. Это был стандартный запрос информации, где нужно было указать ее текущий адрес, рост, вес и цвет волос. Там также находился пустой предоплаченный конверт с напечатанным обратным адресом:
Для Нара Шикамару
Департамент Классификации
Коноха
Бе-е. Административная… чушь. Она хотела поскорей заполнить бумаги и покончить с этим, но заставила себя сначала доразобрать почту Гаары.
Через полтора часа она была в своем «офисе» - так Гаара называл кладовую, где она держала свой рабочий стол и стеллаж с бумагами, копаясь в папке с фотографиями. Там их была целая куча, оставшаяся от ее прошлогоднего переоформления лицензии ниндзя – пожалуй, они были достаточно свежими. Она отстригла одну и отправилась вниз, чтобы секретарь заверил, что она действительно светловолосая куноичи, имеющая весьма раздраженный вид из-за того, что ее заставляют отправлять куда-то фотографии.
Таким образом, спустя всего лишь один рабочий день ее заверенные документы были уже на пути в Коноху.
***
Двумя неделями позже, снова разбирая почту, Темари обнаружила еще одно письмо с тем же обратным адресом: Управление Хокаге, Департамент Классификации, Коноха.
Ну что там еще. Лучше бы это была просто благодарность за сотрудничество.
Она с удивлением обнаружила, однако, что письмо написано от руки. И почерк такой небрежный. Вне всякого сомнения, его писали в спешке, или писавший обладал умственной мощью и сноровкой верблюда.
Темари-сан,
Тут вышла такая фигня, но парень, отправлявший последнее письмо, забыл указать, что для досье нужна фотография в полный рост. Не спрашивай меня, почему, – не я выдумываю правила. Только теперь мне приходится от руки писать такие вот письма тринадцати разным людям, чтобы они выглядели типа «личными». (Может, еще для того, чтобы какой-нибудь лох опять чего не напутал).
Извини, Нара Шикамару.
Стало быть, этот случай - верблюжий.
Фото в полный рост. Черт. Было бы мило знать заранее. Таких у нее не осталось свежее трехгодичных, а это значит, что придется фотографироваться. А потому как никаких подходящих официальных мероприятий в Суне не намечается, то ей придется самой пойти к какому-нибудь напыщенному попугаю, чтобы он сделал профессиональный снимок, всю дорогу настаивая – улыбайтесь, шире… еще немного шире… больше зубов… сейчас вылетит птичка…
Черт, черт, черт.
Что ли, это в самом деле так нужно? В конце концов, эта фотография ведь не будет на каком-нибудь официальном документе. Это же нужно просто для того, чтобы люди, занимающиеся чунинским экзаменом, знали, как она выглядит. Может, она обойдется фотографией снятой самостоятельно, тут, дома?
Точно. Так она и сделает.
Этим же вечером, после ужина, она отловила Канкуро и заставила его себя сфотографировать. Он посмотрел на нее, как на чокнутую, но подчинился.
Ей пришлось ждать два дня, пока напечатают фотографию, но когда оная была наконец готова, засунула карточку в очередной предоплаченный конверт и запульнула оставшуюся пленку в мусорку. Все равно все другие двадцать три кадра были пустыми. Затем быстро черкнула записку, свернула и приложила к фотографии.
Шикамару-сан,
Кто учил тебя писать формальные письма? У тебя выходит полный отстой.
Темари.
***
У нее прямо глаза округлились, когда она увидела очередное письмо, гордо отмеченное логотипом ДДК. Но когда она его выудила из огромной стопки конвертов, то заметила нечто странное – рядом с секретарским штампиком красовался маленький желтый ярлычок. Предупреждение низкого уровня секретности.
Дорогая Темари-сан,
Я пишу, чтобы сообщить о своем глубоком сожалении в связи с неподобающим тоном моего последнего Вам письма. Смею заверить Вас, что в мои намерения не входило что-либо непрофессиональное, хотя я, очевидно, неверно оценил то, как будут восприняты мои действия. Пожалуйста, примите мои искренние извинения и мою глубочайшую признательность за Ваше сотрудничество с ДДК. К сожалению, боюсь, что вынужден донести до Вас еще один запрос. Было бы чрезвычайно любезно с Вашей стороны предоставить мне еще одну Вашу фотографию, желательно вид сзади. Я считаю, что такой снимок послужил бы большой помощью нашим попыткам создать полное и информативное досье. Пожалуйста, используйте приложенный предоплаченный подписанный конверт для отправки означенной фотографии.
Искренне Ваш,
Нара Шикамару.
Когда Темари начала читать письмо, она рассмеялась в голос. Но её смешки сменились к концу кашлем. Он шутит. Он не может не шутить. Это абсолютно немыслимо, чтобы ДДК затребовал ее снимок сзади. Это что… может, у этого парня такой странный, эксцентричный способ… флиртовать?
Не может быть. Просто нелепо. Тогда почему, когда она перечитывала написанное заново, почувствовала холодок, пробежавший по позвоночнику, как будто за ней подглядывают? Это было такое профессиональное чутье. И в то же время… решительно нет.
Что ж, если он хочет «задний вид», он его получит, даже Канкуро для этого не понадобится. Она взяла фотоаппарат и, держа его одной рукой, отвела подальше назад. Затем, примерившись, куда направлен объектив, нажала спуск.
Когда она получила снимок из лаборатории, на нем было именно то, на что она рассчитывала: изображение ее затылка, почти совсем четкое, к тому же. То, что надо. Двадцать три пустых кадра полетели в корзину, а конверт – в почтовый ящик.
***
Следующее письмо было кратким, но Темари даже потеряла счет времени, уставившись на него, чуть важную встречу с советом не пропустила.
Темари,
Ты знаешь, что я имел в виду.
Шикамару.
Знает? После отправки последнего снимка она пришла к выводу, что на самом деле существует вероятность того, что его запрос был совершенно официальным. Настолько необычно выглядело для такого рассеянного парня использовать официальную переписку для выцыганивания фотографий у малознакомой женщины. Сарказм письма был теперь вполне предсказуем; и никаких сомнений относительно того, кто писал эти письма. Но как насчет фотографий? В этом случае снимок, который она ему отправила, можно было расценить как откровенное нежелание сотрудничать. И полученный ответ вполне вписывался в такой сценарий.
А что если она ошибается? Что если он действительно хочет заполучить фотографию ее задницы и делает это таким хитроумным способом?
Она была поглощена этими мыслями во время встречи, совершенно отключаясь от происходящего, если только кто-то не обращался непосредственно к ней. И Гаара, и Канкуро бросали на нее озабоченные взгляды, которые она едва замечала. Проблема полностью завладела ее вниманием, но не потому, что она не могла понять смысл записки. Это было не главное. О чем она не могла перестать думать, так это о том, что, полагая его мотивы не вполне невинными, она на самом деле немножечко хотела... поддаться. Это ее совершенно выбило из колеи. Она вовсе не относилась к девушкам, которые фотографируются и посылают свои снимки парню, особенно такому бесполезному, как этот, особенно по его прихоти. Тогда откуда эта странная легкая дрожь, когда она представляет себе, как он смотрит на ее фотографию… так? Почему она обнаруживает необъяснимую потребность сыграть в эту игру?
После встречи она сидела в своей комнате и крутила в руках фотоаппарат. Пленка не была заряжена, и от этого она чувствовала себя немного лучше. Это избавляло ее от ощущения, будто камера раздевает ее своим объективом. Снижало чувство опасности.
Она уже решила, что сделает это – отправит ему снимок «сзади», на этот раз нормальный. Но он не должен выглядеть распутно или провоцирующе. Она даже не думала, что сможет принять такую позу для фотографии, и, тем не менее, оставалась вероятность, что она абсолютно неверно истолковала его запрос. Потому и стоит раз и навсегда прояснить ситуацию.
Попытка сделать правильный снимок оказалась той еще пыткой – ей нужно было запустить функцию задержки времени на фотоаппарате, прыгнуть на место и попытаться застыть в подобии позы, которая не была бы ни слишком глупой, ни слишком пошлой. Она отщелкала все двадцать четыре кадра и спустилась в фотолабораторию.
Ух, кое-что не вписывалось в ее планы. Работники лаборатории увидят ее снимки и заинтересуются, во что это она ввязалась. А может и нет. Может, они вообще не обращают внимания на фотографии клиентов – Темари пришла к выводу, что после пятьдесят седьмой пленки с собаками и кошками, спящими в одной корзинке, среднестатистический лаборант, без сомнения, отправляется читать журналы. Только эта мысль не избавила ее от необходимости старательно изображать на лице равнодушие, когда она сдавала пленку.
Двумя днями позже она поспешила в лабораторию, чтобы забрать фотографии. Чем меньше времени они будут находиться в чужих руках, тем лучше. Вернувшись в свою комнату, она разложила снимки по полу и обозрела их критическим глазом. Несколько отпадали сразу из-за очевидного непопадания ее в фокус или вовсе в кадр, когда она слишком задержалась и не заняла нужную позицию после запуска таймера. Она почти от половины избавилась таким образом. Затем она вытащила пару, на которых, несмотря на все свои усилия, она умудрилась выйти немного... черезчур… вызывающе. Эти она выкинула. Еще четыре она забраковала из-за того, что на них ее зад выглядел особенно широким. В помойку.
Осталось всего пять довольно похожих между собой снимков. В конце концов, она выбрала один, на котором она была слегка развернута, одна рука на бедре, по направлению к камере. Она остановилась на этом кадре, потому что на нем совсем не было видно ее лица, и было похоже, что фотография была сделана случайно, без ее ведома, как будто она вовсе не позировала. Плюс - зад смотрелся великолепно.
Фото выбрано, но это было еще не все. Оставалась самая малость – написать записку для поддержания этой переписки в благовидном ключе. Ей нужны были гарантии на случай, если она вляпалась в кретинскую шутку.
Шикамару,
Что за фигня присходит в вашей деревне? Вы что, собираетесь идентифицировать меня по спине? Надеюсь, фото, которое я посылаю, подойдет. Пожалуйста, удостоверься, что оно попадет в подобающее место. И если случится так, что в мой следующий визит в Коноху я потеряю свое лицо, ты будешь нести за это ответственность.
Темари.
***
Каждое последующее письмо из ДДК приходило спустя две недели от предшествующего. Поэтому, когда очередное послание появилось всего через неделю, Темари была удивлена. И, что странно, разнервничалась. Чтобы прийти так скоро, оно должно было быть отправлено сразу же после того, как Шикамару получил ее последнюю фотографию. Что за спешка, Нара?
На открытом конверте на обычном месте имелся секретарский штамп. Но в этот раз рядом красовалась другая метка секретности. Оранжевая. Средний уровень.
Темари,
Да, я бы назвал последнюю фотографию подходящей. Сделанное тобой предположение о возможности опознать тебя со спины очень достойное. Я имею в виду, что если, упаси бог, твое лицо будет значительно обезображено в процессе ведения экзамена? Такое возможно.
Это также заставило меня задуматься о ситуации, в которой будет обезображено лицо и что-нибудь приключится с твоими волосами. Или со всей головой? Едва ли ты будешь все время носить ту одежду, в которой ты запечатлена на фотографиях. Мы никогда не узнаем, чье тело нашли, и это будет так трагично. Было бы полезно иметь фотографии нескольких различных частей твоего тела на тот случай, если некоторые из них будут повреждены до неузнаваемости.
Просто вдруг в голову пришло.
В любом случае, еще раз благодарю тебя за фотографию. И не волнуйся об её размещении, я лично удостоверился, что к ней получат доступ только те люди, которым это действительно нужно.
Шикамару.
Внутри лежал еще один предоплаченный конверт.
Что за мелкий…
Уголок ее рта приподнялся.
Этот мелкий… прохвост…
Она прикусила губу, чтобы не улыбнуться.
Что он о себе возомнил?
Ухмылка расползлась по ее лицу вопреки желанию. Как… прозрачно. ДНК, коренные зубы – вот что нужно для опознания трупа.
Что за придурок. Средний уровень секретности, ну разумеется.
Она не могла. Не могла продолжать вот так ему поддаваться. Но каждый раз, когда она перечитывала его письмо, у нее в животе все переворачивалось снова и снова, потом сердце пропускало пару ударов и в груди что-то сжималось непривычным, но очень приятным образом. Она просто с ума сошла, если даже размышляет над этим. А он точно чокнутый. Он из-за этого работу может потерять! Но ни одна из этих мыслей не останавливала ее от перебирания в уме кадров, которые она могла бы ему послать, и его реакций на каждый из них. Она понимала, о чем он ее просит, но не было ни единого шанса, что она пошлет ему такое. У нее и желания подобного не возникало. Но это был такой шикарный повод подразнить мальчишку. Заставить его корчиться. Вот это похоже на стоящее развлечение.
Создавалось впечатление, что она себя совсем теперь не знает.
Темари отлично провела время этим вечером с фотоаппаратом, одна в своей комнате. Она отсняла три фотопленки, и ее позабавил тот факт, что за последний месяц она фотографировалась больше, чем за всю свою жизнь. Несмотря на то, что большинство кадров она же сама и снимала.
Сдача пленок в печать в этот раз ее не смущала. Она решила, что большинство снимков получатся слишком абстрактными, чтобы привлечь чье-то внимание. И, как она и ожидала, лаборант не удостоил ее вторым взглядом, когда она забирала готовые фотографии. Но все же она слегка раскраснелась, открыв конверты и начав просматривать их содержимое. Не было смысла отрицать, что некоторые кадры получились весьма эротичными, хоть они и были довольно неясными. Просто цвета, свет и тени, нежные изгибы делали их чуть более откровенными, чем она предполагала. Нужно быть очень осторожной, выбирая, что именно послать. Она хотела подразнить, а не возбудить.
По крайней мере, стало ясно, что работники фотолаборатории на самом деле не удостаивают вниманием собственную продукцию. Ну, может и удостаивают, но снимки вроде этих им оскомину набили, потому что парень, вручавший ей конверт, даже глазом не моргнул. Такое облегчение.
Несколько снимков сразу же отправились в пачку избранных просто потому, что они были дурацкие. Тут было фото ее локтя, рука была согнута – вышло мило и остро. Совсем не сексуально. Сюда же она добавила снимок своей коленной чашечки – для компании. Затем крупный план уха, еще внутренней стороны запястья и нижней части ладони, которые было довольно сложно распознать.
Дальше задача усложнилась. Мужчины поклоняются большому числу частей женского тела – было довольно трудно найти что-то нейтральное. Она продолжала поиски.
Обнаружился хороший кадр ее голени и внутренней стороны колена, нога была согнута так, что проступали мускулы. Она не могла понять, почему, но этот кадр ей понравился. В нем было что-то художественное. Затем она отобрала снимок пальцев ноги. Это было странно, она раньше и не предполагала сексуального аспекта в пальцах ноги, и все же было что-то в линиях между пальцами, в том, как они присоединялись к ноге… Хотя она не думала, что парень оценит это так, как она, но, может, оно и хорошо.
Она нашла бриллиант в самом конце последней пачки: сбоку шея, плечо и верхняя часть ключицы. Она снималась одетой в юкату, которая просто немного сдвинулась. Но как-то вышло, что одежды вовсе не было видно. Даже лямка бюстгалтера, видимо, соскользнула. Она совсем не помнила, как это вышло. Затем, подумав, она выбрала фотографию ног, плотно сжатых, потому как они были скрещены в районе щиколоток. На снимке было место чуть выше колен, но снято было очень близко, поэтому видно было только кожу и линию, где встречались ноги. Кадр рассмешил ее и вызвал мурашки, потому что изображение было двусмысленным. Это могло быть любое из мест, где одна часть тела прилегает к другой.
Ей нужен был еще один кадр, и он должен был быть сногсшибательным. Ей нужно было большое пространство открытой кожи. Ничего такого, что не было бы видно на девушке в бикини, и ничего слишком откровенного – вроде декольте или пупка. Попотев над задачей еще полчаса, спустившись перекусить и безрезультатно попытавшись подумать о чем-нибудь другом, затем метнувшись наверх в осознании, что оставила фотографии разложенными по всему полу, и всякий, кто войдет, их увидит, она, наконец, выбрала одну: на снимке была видна нижняя часть спины под небольшим углом, слегка прогнутая в талии. Это же не слишком сексуально, правда? Это просто спина. Она не могла припомнить, чтобы фотография спины относилась к порно. Но лицо ее все раскраснелось от таких мыслей. Ей все-таки пришлось снять часть одежды, чтобы сделать этот снимок. Она фотографировала это уже под конец, уставшая и не слишком хорошо соображая. Но вот он лежит перед ней – результат оплошности – и нравится. Так вышло… симпатично.
Она положила этот последний и дурацкие снимки первыми. Была большая вероятность, что, в конце концов, он решит, что она совсем идиотка - посылать такие фотографии, но большего ему получить не светило. Она завернула их в два листа бумаги – параноидальное – будто кто-то сможет разглядеть сквозь конверт его содержимое. На верхнем листе она написала:
Шикамару,
Я тут просмотрела эти фотографии и не смогла их идентифицировать. У меня есть причины полагать, что они принадлежат экзаменатору. Так как это уже та область, где ты эксперт, надеюсь, что тебе удастся определить, кто это, и поместить снимки в соответствующее досье. Передаю их в твои надежные руки.
Темари.
Она пыталась справиться с волнением, когда опускала конверт с фотографиями в ящик для исходящей почты, но ей не слишком удалось. Она волновалась, да, но это было хорошее волнение. Ей ужасно хотелось узнать, как он прореагирует.
***
До появления следующего письма снова прошла только одна неделя. Кому-то неймется.
Темари-сан,
У меня возникли проблемы с определением личности вашей таинственной незнакомки. Вы уверены, что не располагаете какой-либо дополнительной информацией о ней? Еще несколько фрагментов головоломки могли бы сильно помочь мне получить более ясную картину.
Шикамару.
P.S. Боже правый, женщина.
И снова она обнаружила, что улыбается как идиотка после прочтения этих слов. Ну кто бы мог подумать? Одна только мысль о нем, пишущем эту записку за своим столом с ее фотографиями, безусловно разложенными поверх его бумаг, была неожиданно и невероятно стимулирующей. Стоило задуматься, смогла бы она зайти так далеко с кем-нибудь еще? Не то чтобы у нее с Шикамару были какие-то отношения, достойные упоминания. Он был просто парнем, с которым она работала по паре недель дважды в год, и даже тогда у них едва ли было время общаться.
Она попыталась представить, что отправляет фотографии какому-нибудь другому коноховскому служащему, - ее аж передернуло. Неприятным образом. Нет, дело было все-таки в… нем. Может, ее зацепило то, каким он всегда выглядит незаинтересованным никем и ничем, а тут прикладывает столько усилий, чтобы выудить у нее столько, сколько возможно… материалов. А может, это был интеллектуальный уровень большинства их взаимодействий. Определенно было нечто возбуждающее в том, как он формальным, профессиональным путем выразил ей свое желание, чтобы она снабжала его эротикой.
Может, дело было во вложенном обратном конверте. Она могла увидеть в этом требовательность, не увидела… ей это показалось отчаяньем. Так мило.
Стоило бы иметь больше здравого смысла. Но нет. Прежде она полагала, что низ спины – это самое интимное место, которое она захочет ему показать. Но теперь… теперь она рисовала себе выражение его лица, когда он получит больше, чем ожидал. Полный шок несколько длинных секунд, очумелый, остановившийся взгляд, глаза, полные недоверия, делаются все шире и шире. Отпадает челюсть. Потом лицо начинает медленно меняться, глаза сужаются, рот искривляется в ухмылку. А уж когда она позволяла думать себе, какой эффект это произведет на его тело…
Во что она превратилась? Как будто бесенок, живший все время внутри, теперь, при правильной стимуляции, стал брать верх над ее личностью и заставлял ее выполнять его странные, извращенные капризы. И ей это нравилось. Она хотела быть такой девушкой, и это ее немного пугало.
Она держалась подальше от фотоаппарата пару дней, осмысливая события. Но у нее не заняло много времени осознать, что она пытается решить не то, посылать ему еще фотографии или нет, а где их сделать, сколько и какими они должны быть. Она перешла точку невозврата, приняла решение, и никто бы не переупрямил Темари. Даже сама Темари.
Фотосъемка продолжалась три дня. Было израсходовано одиннадцать фотопленок. Эй не нужны были тонны фотографий, ей нужны были безупречные кадры. Она хотела, чтобы снимки вышли высокохудожественными, красивыми и абсолютно, беспрекословно сексуально привлекательными. Еще два дня ушло у нее на то, чтобы собраться с духом и сдать пленки в печать, еще два дня на саму печать – все это время она была сильно увлечена уговариванием самой себя, что она независимая современная женщина, которая может позировать для собственного порно когда ей только захочется, спасибо за внимание. Этот настрой ей очень пригодился, когда она пришла забирать свой заказ, потому что, когда она вошла, глаза у лаборанта вылезли из орбит, а рот беззвучно открывался и закрывался, как у рыбы. Полагаю, вы сделали себе копию, сударь, потому что больше вы меня не увидите. В следующий раз она пойдет в другую лабораторию.
В следующий раз. А что, будет еще и следующий раз? Да, почти наверняка он будет. Она сыграла в его игру, и технически он выиграл. Но она не чувствовала себя проигравшей, совсем нет. И будущее очевидно предполагало новые более продвинутые уровни. Ее в дрожь бросало от таких мыслей, в этот раз в хорошем смысле.
Поначалу было очень трудно смотреть на собственные фотографии. Одно дело - для них позировать или планировать показать их парню. Но на самом деле смотреть на себя… оказалось гораздо тяжелей, чем она ожидала. Но после первого конверта она пообвыклась. И начала более-менее объективно оценивать изображения. Тут было бесчисленное множество снимков, которые не годились по той или иной причине, но она уже приметила несколько весьма сексуальных. Было с чего начать. Несколько кадров в душе вышли действительно хорошо, возможно, это был эффект воды и пены на коже. И надо было признать, что ее ноги чертовски классно смотрятся в чулках с подвязками. Кусай локти, Ино. Мои ноги, может, и короче твоих, но они, по крайней мере, не костлявые.
А это откуда взялось?
Она провела остаток дня выстраивая очень небольшое, очень чувственное портфолио для единственного зрителя. Весь вечер ушел на уничтожение оставшихся снимков. На следующее утро она сложила фотографии в конверт, сопроводив их запиской длиной в три слова:
Поосторожней с желаниями.
Она быстро засунула их в почтовый ящик – пока не передумала. Не была уверена, что сможет это сделать, если промедлит хотя бы малость.
И была права. В ту же минуту, как фотографии покинули ее руки, она начала себя грызть. Что она наделала? Она сестра Казекаге, во имя всего святого, и уважаемая куноичи. Джоунин. Она не должна была до такого опускаться. Ей следовало бы придерживаться гораздо более высоких стандартов и, вероятно, более жесткой дисциплины. Во что она играет?
Конечно, она переживала, как Шикамару поведет себя, когда получит фотографии, но эту тревогу с лихвой перевешивала более существенная и реальная угроза ее чести и чести ее семьи. В чем-то это было неплохо – не давало ей ужасаться мысли о парне, который смотрит ее откровенные фотографии, но и удовольствия не добавляло. Она идиотка, и если ее засекут, она заслужила, чем бы ее ни полили.
Вот дерьмо.
Она поймала себя на ежедневном перебирании почты с отчаянной надеждой найти письмо с обратным адресом ДДК. Ей уже было неважно, что будет в этом письме, ей нужно было удостовериться, что Шикамару получил ее фотографии, а не кто-то другой из департамента. Что если… что если Шикамару заболел, и просматривать входящую почту временно назначили кого-нибудь еще? Что если письмо попадет по ошибочному адресу, и человек, его получивший, окажется недостаточно благородным, чтобы вернуть его в ДДК? Ее имя значится прямо на конверте, не нужно большого ума, чтобы вычислить экзаменатора по имени Темари.
Прошла неделя, но ответа не было. Потом еще одна. Темари была не в себе. Она была абсолютно не в состоянии сосредоточиться на каких-либо обязанностях, кроме самых элементарных. Гаара велел ей проверится у врача, давление зашкаливало. Она опять начала грызть ногти, хотя не делала этого лет с двенадцати. Она теряла контроль над собой.
Затем, спустя три недели, кое-что все-таки пришло. В этот раз коробка. Большая, довольно тяжелая, с красным ярлычком на крышке, означавшим высокий уровень секретности. Какого черта?
Когда она увидела, что внутри, она чуть не заорала. От облегчения, от шока, от крайнего изумления.
Видеокамера.
Там еще была кассета VHS и большой пузырчатый защитный конверт. Предоплаченный, разумеется. На нем уже не было адреса ДДК, вместо этого значилось: Нара Шикамару и то, что выглядело как обычный домашний адрес. А еще была записка, гласившая:
Темари,
Я знаю, что для тебя, должно быть, затруднительно продолжать контактировать со мной на работе. Несмотря на официальную природу наших отношений, я бы хотел предложить тебе более непосредственный способ поддерживать со мной связь. Еще раз прошу принять мои заверения в самых искренних чувствах признательности и благодарности за твое сотрудничество с ДДК.
Шикамару.
P.S. Я написал бы письмо длиннее, но у меня отчего-то болит рука.
Она громко расхохоталась. Вот болван. Она достала из упаковки камеру и усмехнулась. Поддерживать с ним связь, так? О, она поддержит с ним связь.
Сумка Темари была упакована, и защитный конверт запечатан. Видео внутри было сладострастным, даже с ее субъективной точки зрения. Она запихнула конверт в щель почтового ящика рядом с выходом и панибратски помахала секретарю. Он ответил сердитым взглядом.
Она не торопилась. Ей следовало передвигаться медленнее почтальона, что само по себе было непростой задачей. По ее расчетам посылка дойдет до Конохи за три дня. В руки к Шикамару она не попадет раньше шести часов, и кассета окажется в плеере к 6:05. Это значит, ей надо прибыть на позицию примерно в 6:07.
Она засмеялась и, крутнув фотоаппарат на ремешке на запястье, поймала его в руку. Она собиралась поддержать связь с Шикамару. Но прежде ей надо было заполучить несколько фотографий для самой себя.
Фанфик добавлен 29.03.2011 |
1557
0
