Унижение
Тихий, едва уловимый шорох в неподвижном сухом воздухе.
«…и да прольется кровь во славу Его, и имени Его, и духа Его…»
Порванный плащ устилает грязный пол узкой комнаты.
«…духа Его, всевидящего, всеслышащего, всепомнящего…»
Темно, так темно, что тусклый блеск пыльного лезвия кажется нестерпимо ярким.
«…всепомнящего, созидающего через разрушение, разрушающего через созидание…»
Блик на металле алеет и гаснет.
«…через созидание, дарящего жизнь через смерть и смерть – через жизнь…»
Слух в темноте обострен до предела: слышно, как звенит воздух, как капли разбиваются о земляной пол и мокрую ткань, как копошатся где-то глубоко в земле черви, но громче всего – возбужденное с присвистом дыхание.
«…через жизнь, приносящего Боль, которая есть Высшее Благо, и Высшее Благо, которое есть Боль…»
На мгновение все звуки стихают, остаются только шаги за дверью, пока отдаленные. Он успеет закончить.
«…есть Боль, всепоглощающая, всеразрушающая, дарящая облегчение и очищение…»
Резкий звук острия, врывающегося в плоть вместе с лучом света, проникающим сквозь бесцеремонно приоткрытую дверь, разрывающего ее вместе с лучом света, прорезающим темноту.
- О, прости, я помешал? - ни капли раскаяния, только плохо скрываемое злорадство.
- Нет. Ты как раз вовремя…
Теперь Какузу мог отбросить ложную скромность и пинком распахнуть дверь, позволяя тусклому свету залить узкое помещение. Его, педанта и бюрократа, всегда раздражало, как живет Хидан, но надо отдать казначею должное – претензий он никогда не высказывал. Напарнику нравится проводить сутки напролет, захлебываясь собственной кровью в этой затхлой каморке? Да пусть захлебывается, сколько влезет, сдохнуть все равно не сдохнет, можно и не надеяться. Вот только…
- Хидан! Это что такое? - Какузу гневно потрясал изящной стопой, отделенной от тела чуть выше щиколотки.
- Моя нога, - спокойно отозвался фанатик и тяжело поднялся, опираясь на стену.
- Я вижу, что это твоя нога! Чья еще нога может тут валяться?
- Ну, не скажи, - неопределенно помахал пальчиком Хидан, стараясь не упасть, нагибаясь за плащом. Его обнаженное тело матово поблескивало, а из груди торчало не то копье, не то схожее орудие, явно мешающее ему нагнуться. - Может, ко мне заходил на ужин Зецу?
- Зецу не оставляет после себя объедки, - Какузу раздраженно сплюнул. - Какого дьявола я должен каждый раз пришивать твои конечности, когда тебе взбредет в голову их оторвать?
- Ты же берешь с меня деньги, - хмыкнул жрец и бесстыже сверкнул глазами, накидывая на плечи порванный плащ. - Нитки с собой?
Его напарник раскрыл рот, чтобы сказать что-то возмущенное, но не нашел слов, и рот пришлось закрыть. Учитывая, что он стоял спиной к дверному проему, этот маневр был почти незаметен под скрывающей нижнюю половину лица повязкой. Молча, прикидывая, как бы убедить Хидана пореже калечить себя, Какузу бесцеремонно пихнул его на пол, уселся на относительно чистый пятачок, порылся по карманам, доставая толстую черную нить, и решительно вонзил иглу в кровоточащую плоть. Хидан слабо застонал, но даже не дернулся, покорно ожидая окончания процедуры. Несмотря на раздражение, шил финансист хорошо и аккуратно – педантичная натура не позволяла халтурить. Крупные, но плотные стежки вскоре надежно стягивали место разрыва. Лишний раз подивившись, как напарнику удается отхватывать ноги самому себе, Какузу поднялся и брезгливо вытер руки.
- Готово. Но в следующий раз будешь прыгать на одной ноге за Лидером до тех пор, пока он не уговорит меня сделать это снова…
Хидан лишь хмыкнул, выдергивая из груди свой инструмент. Темная кровь хлынула под ноги Какузу.
- Твою мать! - вспылил тот, вовремя сделав шаг назад. - Я бы тебя убил…
- Но не убьешь, - пожал плечами жрец, пробуя опираться на свежепришитую ногу.
Жаловаться было не на что – работу Какузу выполнял на совесть.
- По крайней мере, покалечу…
- Самому же зашивать, - ядовито парировал Хидан, запахивая окровавленный плащ.
Возразить было нечего. Красноглазый ублюдок был прав… Убить его невозможно, вообще бить смысла нет – боли он не боится. Аналитический ум казначея быстро нашел выход. Если боль исключить – остается унижение.
Какудзу прикрыл дверь, вновь погружая комнату в темноту, и Хидан чуть удивленно вскинул голову.
- Ты решил остаться?
- Да, я решил остаться.
С непередаваемым отвращением, вновь толкнув напарника, Какузу вжал его в пол. От Хидана пахло кровью и пылью, но финансиста это не раздражало. Порой он брался за куда более зловонную работенку.
- Ты сдурел? - фанатик мгновенно вспылил и выгнулся, пытаясь сбросить напарника, но тот не позволил.
Преимущество было на стороне Какузу – физически он был много сильнее.
На то, чтобы раздеть и лишить подвижности еще не оправившегося после ритуала Хидана, ушло две минуты. Он хрипел и задыхался под весом напарника, а тот стянул с лица повязку, опутывая цепкими черными нитями вибрирующее от напряжения горло, перекошенное лицо. Такие же нити, проталкиваясь между грубых швов, оплетали все тело, забираясь, куда только можно.
- И что ты… собрался делать? - выдохнул Хидан, все еще не оставляя попыток вырваться. - Решил вознести хвалу Дзясину?
Ответом ему была хлесткая пощечина.
- Ты, мразь, уже достал меня со своим Дзясином… Я из тебя всю душу вытрясу, или что там у тебя вместо нее, - вкрадчиво прошептал Какудзу, распластывая напарника прямо в луже его собственной крови и одной рукой стягивая штаны. - Можешь меня не умолять, сегодня я тебе отплачу…
Секс как таковой казначея почти не интересовал. Он был не прочь поразвлечься, если был уверен, что это не помешает работе. Пожалуй, он бы даже без сомнений торговал своим телом, если бы представилась такая возможность.
Хидан вызывал единственное желание – делать больно. Зачем отказывать себе в удовольствии?
Умолять Хидан вообще-то и не собирался. Финансист почти сразу замкнулся в себе и даже не заметил, когда «жертва» перестала вырываться, с интересом прислушиваясь к его внезапно участившемуся дыханию. Хидана разбирало на смех, но смеяться было нельзя, иначе Какузу поймет нелепость ситуации.
«Значит, хочешь меня? Собираешься вот так сорвать на мне злость? Кретин…»
Грубые руки жадно и сильно сжимали порядком израненное бледное тело, прошлись по бокам, огладили бедра и рывком развели ноги в стороны – для виду Хидан посопротивлялся, но быстро расслабился в предвкушении. Ничего унизительного он в этом не видел, вопреки надеждам напарника. Он видел только боль, желал только ее… И получил сполна, когда Какузу с нервным всхрипом вошел в него – так резко, что сделал больно самому себе.
- Идиот… - можно было подумать, что Хидан задыхался от боли, но он задыхался от страсти.
Казначей чувствовал, как тот подается ему навстречу при каждом движении, ничуть не закрываясь и выгибаясь так, чтобы больно было по-настоящему. Для него это было продолжением ритуала, чем-то вроде сверхурочных: дикая, сладкая боль, искреннее насилие, воздух, наполненный запахом крови и тяжелым дыханием… Самый настоящий восторг.
Кончив с коротким рыком, Какузу покинул тело напарника, не торопясь с него вставать.
- Тебе понравилось, да? Ты, ублюдок, наслаждался этим?
Хидан торжествующе улыбнулся. Конечно, в темноте напарник этого не видел.
- Для начала вынь это из моей задницы… Да, и это тоже. Тебе непременно надо было воспользоваться этими штуками?
- Надеюсь, тебе не понравилось… шлюха.
- Шлюха отдается за деньги. А я с тебя вряд ли что-то получу.
- Даже не сомневайся. Кстати, я зашел, чтобы передать, что на завтра нам назначено.
- Куда?
- В Туман.
- Ого, на родину?
- Кому родина…
Воспользовавшись тем, что Какузу потерял бдительность, начав нудить, жрец ловко скинул его с себя и с самым независимым видом начал одеваться. Минуту спустя казначей Акацки остался один в темной комнате, пропахшей кровью и сыростью, со спущенными штанами и ощущением, что где-то его надули.
Фанфик добавлен 29.03.2011 |
2462
0
Пишите почаще, у вас просто талант! С уважением, ниндзя.