В поисках совершенства
Искусство мимолетно, вся прелесть совершенства именно в мгновении, предшествующем смерти. Неважно чего – фейерверка, человека, бабочки. О, эти бабочки! Они прекрасны, когда распахивают свои крылья, серебристые или голубоватые. Или белые, как платье невесты. Но вот иголка уже находит свою цель – насекомое, недолго трепыхаясь, навсегда застывает, уродливое в своей неподвижности. Некрасивое и ненужное. Жизнь в движении? Нет, в движении сокрыт идеал, такой труднодостижимый, но все же…
Дейдара не любил однообразия и рутины. Ему постоянно нужно было куда-то бежать, что-то делать, совершать действия, бессмысленные в своем безумии и прекрасные с точки зрения Тсукури. Он любил свою работу пиротехника именно за то, что салюты всегда были кратковременны, но вызывали в душе целую бурю эмоций – от восхищения до апатии. А когда в ночном небе взрывались сотни огонечков, окрашивая его в красно-золотые тона, на свете не было человека счастливее Дейдары. Но восторженность в первые мгновения зрелища быстро сменялась отвращением к миру, когда все заканчивалось. И снова ему нужно было куда-то убегать, не стоять на месте, как бы ни хотелось…
Но однажды все резко изменилось: Тсукури приснился сон. Не то, чтобы парень редко видел красочные истории по ночам – все же личность он творческая, – но именно этой ночью все перевернулось с ног на голову. Проснувшись на рассвете, он пару минут лежал неподвижно, пытаясь осмыслить произошедшее, но в голове это не укладывалось, да и все мысли были только о сне. Точнее, о его героине.
Глина… Где-то в квартире пиротехника она была, когда-то Дейдара даже увлекался лепкой, но неподвижность скульптур быстро вогнала его в уныние и охладила стремление заниматься этим делом. Но сейчас парень переворачивал все содержимое кладовки, чтобы найти последствия старого увлечения. Вот он, небольшой пакетик, которого, конечно, не хватит, значит, нужно…
- Данна! Просыпайся! – Блондин, невзирая на ранний час, молотил в соседскую дверь так сильно, будто там его ждала любимая. Впрочем, так оно, с одной стороны, и было.
- Что? – Спокойный голос, ни следа сна на лице, опрятная одежда… Да он спит хоть когда-нибудь?
- У тебя же есть глина? – Дейдара только сейчас понимает, что Сасори, в общем-то, не скульптор, а кукольник, то есть не исключен вариант, что…
- Тебе много? Она на балконе, можешь забрать всю, только… - Акасуна удивленно смотрит в спину соседу, пролетевшему мимо него к балконной двери.
- Спасибо, ага! – Тсукури улыбается и в первый, наверное, раз благодарит Сасори.
***
Глина мягкая, она поддается нажиму тонких пальцев. Дейдара, закусив губу и откинув челку со лба, старательно вылепливает черты лица. Большие глаза, прямой нос, пухлые, чуть приоткрытые губы, острый подбородок, мочки аккуратных ушек, выглядывающие из-под волос. Волосы… почему-то скульптору казалось, что они должны быть ярко-алыми, мягкими и непослушными. Почему? Кто знает… Немного длинная шея, выступающая ключица, небольшая, но упругая грудь, тонкие руки, линия позвоночника, подтянутые ягодицы, стройные ноги и узкие ступни… И этот поворот головы, заставляющий сердце биться почему-то чаще…
Тщательно стерев грязь с рук и инструментов, Тсукури с наслаждением посмотрел на свой шедевр. Несомненно, ему удалось передать что-то такое, от чего по спине пробегали мурашки, останавливаясь где-то на линии роста волос. Что-то подобное движению, но застывшее и какое-то инертное. Что-то, что делало скульптуру прекраснее всего множества вещей и действий, которые Дейдара когда-либо видел.
Теперь парень больше не утверждает, что настоящее искусство в движении, а спокойно сидит напротив своей скульптуры, ищет в ней какие-то недостатки, но не может их увидеть. Она совершенна даже в своем отвердевшем теле. И вспоминает легенду о Пигмалионе и Галатее. Не верит ни в Бога, ни в дьявола, но каждый раз, приходя с работы домой, боится не застать статую на привычном месте в спальне. Вдруг ей не понравится его жилище, вдруг она сочтет скромную квартирку пиротехника недостойной ее, богини, присутствия, вдруг…
Ох, как смеялся бы Сасори, вечный оппонент Дейдары в вопросах, касающихся настоящего искусства, узнай, что парень любуется девушкой, обреченной вечно стоять в его спальне, не имея возможности даже заговорить. Как бы издевался над соседом при встрече, но Акасуна даже не догадывался о странной страсти блондина.
***
- Я хотела, чтобы Вы устроили фейерверк на дне рождения моего сына. Мне сказали, что Вы лучший в своем деле.
- Да, ко… - Тсукури оборачивается на голос и слова застревают в горле – перед ним стоит его скульптура, только живая и оттого еще более прекрасная.
- Тогда вот адрес, дата и аванс. - Махнув на прощание, женщина уходит, оставляя пиротехника лишь часто моргать, стараясь высушить, не дать сорваться непрошенным слезам. Он нашел ее!
***
Ярко-алая краска ложится толстым слоем на глиняные волосы, придавая им некое подобие настоящим. Светло-розовая – на губы, чтобы можно было представить, как он касается их, стирая помаду. Статуя идеальна, но с оригиналом поспорить не может, остается только заполучить ту женщину… как там ее? Кушина? Хотя какая разница? Совершенство не в произносимых звуках и уж тем более не в странных палочках, написанных на бумаге. Совершенство в мгновении. Еще немного…
***
Замужем… как неприятно знать, что та, которой Дейдара так восхищается, принадлежит другому! Впрочем, соперника сейчас нет, значит, у Тсукури есть шанс овладеть ей. И это радует, заставляет заливисто смеяться, предвкушая момент, когда совершенство станет ближе. А еще это накладывает определенные обязательства: праздник ее сына должен закончиться самым великолепным салютом, который только можно представить. И Дейдара постарается, из кожи вон вылезет, но сделает все возможное и невозможное – так хочется увидеть улыбку на этих притягательных губах. Наверное, она красивая, трепетная и манящая.
***
Кушина стоит в своей комнате и смотрит на фейерверк. Да, этот мальчик, немногим старше ее сына, действительно профессионал: такого представления не ожидал никто, а Наруто безмерно счастлив. Даже отсутствие отца не слишком расстраивает сына. Улыбнувшись, она отправляется на поиски пиротехника, чтобы высказать свое восхищение его работой. И находит. Очень неожиданно.
Дверь в подсобку резко открывается, и кто-то грубо хватает Кушину за запястье, втягивает внутрь и, не дав возможности даже закричать, быстро накрывает ее губы своими. Проворные пальцы уже вынимают шпильки из прически женщины, а острые зубки слегка прикусывают ее нижнюю губу. Длинная челка щекочет щеку Узумаки, а мужское тело, прижимающее ее к стене, кажется молодым и слабым. Но только кажется: попытавшись оттолкнуть его, Кушина с ужасом понимает, что теперь ее буквально вдавливают в стену, сминая платье. И сопротивляться бесполезно.
Мягкие… ее волосы такие мягкие и пахнут корицей! Их приятно пропускать сквозь пальцы. А плечи, с которых Дейдара стягивает бретели платья, просто потрясающие – нежные, но не рыхлые. Грудь, все еще упругая, не скрытая лифчиком, действительно умещается в ладони. Правда, коричневая ареола и плоский сосок немного портят всю картину. Но зато так приятно вбирать его в рот, проводить языком по нему. И слышать, что дыхание женщины учащается, особенно когда сильные руки стаскивают платье с бедер, оставляя Кушину полностью обнаженной. Так незабываемо проводить ладонями по ее спине, обхватывать ягодицы, немного раздвигая их. И смеяться, перехватывая руки женщины, когда она пытается оттолкнуть Тсукури, ударить, но…
- Вам понравится, - шепчет пиротехник на ухо своей жертве, не в силах перейти на «ты» со своей богиней.
И она отступает, когда он пальцами поглаживает ее клитор, обводит половые губы и немного вводит палец во влагалище. Сдается на милость победителя, орошая его руку своими соками. Стонет, когда он головкой своего члена трет ее клитор, продвигается чуть вперед и, замерев на мгновение, резко входит в нее. Нога Кушины, лежащая на сгибе его локтя, горячая и гладкая. Впрочем, женщина везде горяча и совершенна. Глаза ее закрыты, грудь прерывисто поднимается, спина выгнута и манит своей впадинкой позвоночника пальцы Тсукури. Ему безумно приятно проводить ногтем по этой линии, немного царапая – совсем чуть-чуть, на границе боли и наслаждения. А еще у Кушины острые зубы, которые буквально прокусывают кожу в основании шеи. И очень подвижный язычок, зализывающий ранку. И интимные мышцы, которые она сжимает, обхватывая член Дейдары, привносят в этот секс пикантность. Особенно то, что она сжимает их сильнее, когда парень, уткнувшись ей в плечо, изливается в нее, пытается отдышаться.
Немыслимо.
***
Сперма вытекает из ее влагалища, ползет по внутренней стороне бедра и застывает, капельками собираясь в районе коленей. Женщина устало опускается на пол и закрывает глаза. Дейдара смотрит на нее и не понимает, что так привлекало его. Чем он был так одержим? Что за…
Ее платье, это ярко-алое великолепие, так похожее цветом на оттенок ее волос, невесомо ложится в его ладони, будто шелковый шнурок струится между пальцами. Кушина смотрит на молодого любовника и, кажется, уже понимает, что к чему. Даже кричать не собирается, а только криво ухмыляется и приподнимает волосы, как бы приглашая. Думает, что он не сможет. Глупая. Дейдара неосознанно тянется к ней, пытаясь в то же время совладать с собой, затушить разочарование, которое поглотило его снова. Узумаки, подпустив его ближе, больно ударяет парня пяткой в живот и хрипит, когда Тсукури быстро накидывает на нее жгут из платья. Ее лицо синеет, глаза становятся еще больше, но Дейдара все сжимает и сжимает, наблюдая, как распухший язык уже вываливается изо рта женщины.
Она уже давно затихла, а Тсукури все душит и душит, упиваясь этим мгновением смерти. Оно же прекрасно! Сколько мышц задействованы в последнем тягостном вдохе, как великолепны эти вращающиеся глаза, которые взирают на этот мир последнюю секунду. Как необъяснимо притягательно в последний раз дергаются сильные ноги. Но апатия все равно настигает парня – все закончилось, а совершенство, такое далекое, лишь ухмыльнулось ему и вновь скрылось. Но Дейдара все равно будет помнить эти красные волосы, розовые губы, выкатившиеся глаза до конца своей жизни. Ведь именно тогда он был близок к идеалу, недостижимому и прекрасному.
***
Глиняные черепки вместе с кусками ее тела растворяются в кислоте. Они не оставят после себя и упоминания. Физического упоминания, ибо пиротехник всегда будет вспоминать и свою скульптуру, и свою богиню. Всегда будет сокрушаться, что был близок к вселенскому блаженству, но все равно далек. Но будет продолжать поиски настоящего идеала.
Фанфик добавлен 14.02.2014 |
937
0
