Второй после Мадары. Часть 1
Часть первая
Смеркалось. На берегу реки лежал человек, закинув руки за голову и глядя в небо. От нагревшейся за день воды было душно, поэтому человек лежал раздетый по пояс прямо на земле. Фиолетовый плащ валялся рядом.
Со стороны могло показаться, что он просто отдыхает, если бы его грудь и живот не пересекали внушительные раны, из которых бежала кровь.
Периодически морщась, Обито прислушивался к ощущениям. Благодаря рефлекторному камуи он уже много лет не испытывал физической боли. Вспоминал, каково это. Привыкал.
Несмотря на то, что ещё десять минут назад он от боли едва не задыхался, это всё равно не могло сравниться с отходняком после восстановления половины тела двадцать лет назад.
От большой потери крови начинало темнеть в глазах. Однако перевязывать раны Обито не пытался не из чистого мазохизма. Он просто понятия не имел, что с ними делать. До обретения камуи все его раны бинтовала Рин. "Где же ты теперь, Рин? Я и так столько лет без тебя держался..."
Сирота, никогда не знавший родителей, потерявший в тринадцать единственного друга и глаз, вынужденный из-за несчастного случая много лет провести вдали от дома и в конце концов наблюдать смерть любимой, - у него не было никого, кто мог бы позаботиться о нынешних порезах. Кому вообще было бы дело до его здоровья.
"Обито, никогда не прячь от меня свои раны... Я всегда буду приглядывать за тобой..." - гулко отдавался в голове строгий и заботливый голос Рин. Обито тяжело вздохнул и закрыл глаза. Настоящие раны были внутри.
Стоило на секунду отключиться, как перед ним предстало недавнее.
Вспышка света, ослепившая шаринган, - лапа Девятихвостого, когти по груди, не успевающее за этим камуи... Обито вздрогнул и часто заморгал.
Хорошо, что в последний момент его всё-таки успело выкинуть. Неожиданно для самого себя он переместился сюда.
Последние полчаса Обито пытался здесь хоть немного прийти в себя. А где-то далеко продолжалась война...
Влажная земля приятно остужала спину. Хоть Обито и догадывался, что пострадала спина не меньше, а может, и больше и что влажной земля была не иначе как от его же собственной крови, он не мог заставить себя встать. Будет заражение... Да и чёрт с ним.
Он и сам не знал, где тот добродушный, энергичный, восторженный ребёнок в наушниках и оранжевых очках. С годами его душа превратилась в кровавое месиво из тоски, мести, жестокости, одиночества, темноты и боли. И даже образ Рин, периодически всплывающий из памяти, не мог заставить лучиться то, что под рёбрами. Единственным, что все эти годы напоминало Обито о том, что он ещё жив, было чувство боли. Она не оставляла его ни на секунду, сковывала лёгкие, горло и добавляла в голос хрипотцу. Он умер не под завалом. Он умер на обрыве, в луже крови, с темноволосой девочкой на руках.
Раньше его часто преследовала эта картина. Особенно ночью. Потом, когда нервы стали совсем ни к чёрту, он стал ложиться спать, только когда полностью вымотается или не ложился вообще.
В какой-то момент Обито обнаружил, что дрожит от холода. В глазах то и дело возникают яркие всполохи, перемежаясь с темнотой. Сел размять затёкшую поясницу - изображение мгновенно повело в сторону - снова откинулся назад. Плохо дело. На лбу выступает испарина, воздух всё ещё душен, с трудом проталкивается в лёгкие - значит, дело не в погоде. Кажется, это при потере крови свыше определённого объёма начинает знобить...
Вязкие мысли кое-как удалось направить в нужную сторону. Где искать помощи? Стоит ли вообще искать? Каков шанс, что его попросту не добьют? Да и ради чего жить? Возможно, если бы это случилось раньше - не будь камуи, обязательно случилось бы, - Обито тоже цепляться за жизнь бы не стал. Будто бы Рин, уходя, нарочно оставила ему мангёкё в виде камуи. Чтобы неуклюжий Обито больше не получал ран. Ведь лечить его будет некому...
Только благодаря Рин он жил все эти годы, только благодаря Рин он решил стараться выжить и сейчас. Кто знает, действительно он ей был небезразличен, или она просто опекала его, как давнего друга и товарища по команде. Что-то подсказывало Обито, что и тут Какаши его обошёл: даже сердце Рин у него украл... От одного воспоминания о взгляде, которым она смотрела на Какаши, Обито скручивало и казалось, что у него вырывают одно ребро за другим.
Грудь, спину и плечи жгло огнём. Похоже, раны глубокие. Кто с такими справится? В какой деревне сильная медицинская часть, да чтобы поближе, да чтобы Тоби-Обито-Мадару не знали? Да что там, хоть какого-нибудь медика бы... Надолго сил на камуи не хватит. Он вообще сомневался, хватит ли. Ближе всего Коноха. Ага, точно, там-то ему, конечно, помогут. "Здрасте, я Учиха Обито. Ну, герой деревни, умер двадцать лет назад. Почти. Нет, не почти двадцать, а почти умер. Нет-нет, это не я войну устроил. Похож, наверное, просто. Вылечите меня, пожалуйста, и я пойду дальше ваших убивать".
Обито невесело усмехнулся и тут же поперхнулся кровью. Вытер кулаком подбородок. Липкое, красное. Фу.
К чёрту плащ и маску. Тогда, может, не узнают.
- Камуи!..
"Чёрт, как же больно!.."
Обито ударился боком и плечом о деревянный пол. Сил не хватило материализоваться по-человечески. Сплюнул кровь.
В обе стороны: пустой коридор. И что теперь?
Сконцентрировавшись изо всех сил на том, чтобы встать, Обито не заметил даже приближающихся шагов, гулко отдающихся от стен больницы.
Только когда его робко тронули за плечо ("Больно!"), он поспешно развернулся. От резкого движения потемнело в глазах. Пара секунд ушли на то, чтобы стабилизировать картинку.
На него смотрела маленькая рыжеволосая девочка лет двенадцати. Разглядев в полумраке на лице незнакомца шрамы, девочка инстинктивно отпрянула. Однако через некоторое время убедилась, что незнакомец агрессии не проявляет и, более того, покачиваясь, едва держится на ногах. Сделала глубокий вдох. Зажмурилась. Выдохнула. Снова открыла глаза, приняв серьёзный вид, и одновременно заставила себя сделать шаг вперёд. "Нас учили, что ниндзя-медик не должна этого пугаться. Нужно помочь человеку".
- Пойдёмте со мной, я вас отведу в приёмное отделение.
И ни одного вопроса.
Обито выдохнул. Спасение!
В приёмном была суматоха. Раненых было столько, что никто не обращал на него внимания. Они были везде: у стен, на каталках, стульях, татами, даже просто на полу. Обито уже смирился с тем, что умереть ему здесь, так как очередь до него точно не дойдёт. А между тем уже нет сил даже стоять. Чтобы ещё хоть на секунду сохранить равновесие, он прислонился лбом к стене. Прохладно, приятно.
К счастью, девочка, похоже, отнеслась к своему долгу даже ответственнее, чем нужно. Она решительно подёргала своего подопечного за штанину ("Боже, спасибо, что не за плечо!"), отчего мокрый лоб Обито едва не соскользнул со стены. Спасительница потащила его куда-то сквозь толпу, явно зная нужное направление. Обито уже не видел, куда шёл, голова раскалывалась, он старался хотя бы не рухнуть прямо на раненых.
Толпа перестала стискивать с боков.
Последнее, что он слышал: "Осторожно!.." - и громкий удар его собственного тела об пол.
Глаза сильно щипало. Чёрт, почему оба?
А, да. Риниган.
Бестолковая вещь.
От шарингана проку больше. То же камуи. А тут что - Десятихвостым помыкать? Ну и много он с ним добился?
Обито столько лет носил на левой стороне лица то маску, то повязку, что никак не мог привыкнуть, что снова видит обоими глазами.
Не спеша их открывать, он сделал несколько глубоких вдохов. Дышать всё ещё больно, умопомрачительно больно.
Пришлось разлепить веки, терпя яркий, режущий свет. Первое, во что уткнулся взгляд: какой-то человек в белом поспешно развернулся и вышел в дверь. Торопливые шаги, приглушённый дверьми голос:
- Пришёл в сознание. Анестезию?
- Если только есть лишняя. И не больше пяти кубов. Нам на своих беречь надо. - Второй голос - женский, командный.
"Что значит "своих"? Узнали?.. Чёртов я идиот! С шаринганом решил спрятаться. Будто Учих не по пальцам пересчитать. И с риниганом! Конченый я идиот..." - с тоской и злостью заключил Обито.
Между тем женский голос продолжал:
- Если Сакура не занята, поручите ей. Сомневаюсь, что кто-то ещё захочет с ним возиться. А она Учих вроде любит. Может, не откажется.
Только тут Обито осознал, что его руки и ноги чем-то плотно зафиксированы. Пошевелить не удаётся. Молодцы, обезопасились. Сил на камуи, разумеется, ещё долго не будет.
Похоже, кровь остановили: по бокам больше не течёт. Да и голова работает чуть получше. Вот только всё тело адски ноет, а на груди как будто вовсе нет кожи - так сильно больно.
Прошло не меньше двадцати минут, каждая из которых для Обито текла, как вечность, прежде чем появилась розоволосая девушка в белом халате и со шприцем в руке. Видимо, упомянутая Сакура.
- Давно не виделись. - Взгляд мечет огненные стрелы, рот искривлён в едкой усмешке.
- М-м-м? - Единственное, что Обито мог выдавить, прежде чем задохнулся от боли.
Кажется, задеты лёгкие - вот почему так больно говорить и дышать, - дошло до него.
Увидев, как страдальчески исказилось лицо пациента, Сакура немного смягчилась и проглотила следующую заготовленную издёвку. В её глазах заискрились жалость и беспокойство. Да и волосы у него вблизи... совсем как у Саске. И глаза... То есть глаз.
- Где больнее всего? - Голос уже мягче, но строгость никуда не делась.
Обито кивнул на грудь.
- Посередине? Выше? Ниже? На пальцах покажи. Те.
Не без труда Обито разогнул два пальца на левой руке. Правая всегда слушалась хуже.
- Значит, верхняя треть.
Даже не останавливаясь, чтобы примериться, девушка профессиональным движением перевернула шприц, ввела иглу в большую мышцу груди, чуть выше левого соска, и быстро, совершенно не больно выпустила лекарство. "Почти в сердце", - подумалось Обито.
- Я бы спросила, почему у тебя... вас глаза слезятся, но, похоже, в твоём... вашем случае ты их просто перетрудил. Старался, людей убивал. - Всё-таки без издёвок не получилось. - И глазки-то у... вас необычные. Раз уж я здесь, разрешите полюбоваться. - Сакура неуловимым движением извлекла из кармана халата небольшой фонарик и приблизилась к лицу Обито.
В первое мгновение её брови дрогнули; жалость - одна из двух эмоций, которую видел Обито при первом прямом взгляде людей на своё лицо. Вторая - страх. Либо жалость, либо страх. А чаще - сначала страх, затем жалость. Как правило, Обито на это было плевать. Просто таким образом можно было делать выводы о том, кто перед ним.
Отдать должное Сакуре: это выражение возникло всего на долю секунды и мгновенно - профессионально - сменилось серьёзной сосредоточенностью. Страха не было. Девушка повидала всякое.
Обито поддался, Сакура ненадолго ослепила его фонариком. Сначала шаринган. Риниган смотрела дольше. У Обито затекла шея, он поёрзал. И внезапно осознал, что боль частично отступила. Больше не хочется умереть во время каждого движения.
Благодаря этому теперь Обито мог поднять голову и посмотреть, что с ранами. Почти весь торс перебинтован. Восемьдесят процентов бинтов блестят красным.
Всё время с момента завершения изучения его глаз и пока Обито себя рассматривал, Сакура напряжённо и задумчиво вглядывалась в его лицо. Казалось, она пытается принять какое-то решение и прикидывает варианты.
Обито прервал её размышления:
- Сакура?.. - Дождался кивка. - Скажите, почему я... ещё жив?
Голос совсем хриплый, чужой.
- Сама... скажем так, удивляюсь. Скажу честно, будь моя воля...
- Я понял.
"Ну, раз ты до сих пор не попытался сбежать, значит, с чакрой пока проблемы". Процесс принятия решения был завершён.
- В любом случае рано радуетесь. Сейчас я сделаю перевязку и посмотрю, что там. Насколько я знаю, ран никто не промывал.
Обито терпеливо перенёс снятие бинтов, хоть Сакура и не церемонилась. События на поле боя всё отчётливей проступали в её памяти. Впервые в жизни ей хотелось не облегчить страдания пациента, а усилить. А ещё лучше - свернуть ему шею. За всё, за всех.
Но было пока нельзя.
Сделав глубокий вдох, Сакуре пришлось взять себя в руки.
Раны выглядели плохо. Глубокие V-образные борозды шириной с пол-ладони: две на груди, одна на животе - тянутся от плеча до плеча. За исключением белой половины торса, всё ещё кровоточат. Почти та же картина на спине, только вдобавок кровь смешана с землёй. Её столько, что не видно, есть ли воспаление.
"Бедный, как он это терпит?" - невольно посочувствовала Сакура, на мгновение забыв, что перед ней убийца. Убийца Неджи, убийца Четвёртого. Встряхнув головой, она снова возродила в себе злость.
С помощью губки и таза с водой Сакура смыла столько земли, сколько смогла, остальное смазала антисептической смесью. Запахло мятой.
На протяжении всей обработки и перевязки Обито шумно дышал, скрипел зубами и один раз даже сорвался, застонал. Нещедрая анестезия только наполовину избавляла от боли.
Перетянув свежие бинты потуже, Сакура опустила на него зелёный огонёк ладоней. Нужно было стараться подлечивать минимально, чтобы не подарить излишка чакры.
Обито устало закрыл глаза. Вдруг острая странная мысль кольнула сознание: "Интересно, что с Какаши?" С сомнением посмотрев на Сакуру - стоит ли что-то спрашивать, - Обито решил, что не известно, насколько плохо он будет соображать, когда обезболивающее отойдёт. Поэтому лучше сейчас.
Но вслух сказал другое:
- Что Мадара?
Сакура уставилась на него. Потом хмыкнула:
- Как видишь, если бы твой приятель добился своего, он бы тебе получше цукиёми подарил, чем сейчас, не так ли?
Обито поморщился. Это-то он уже и сам понял. Прогнав из головы тут же выскользнувший образ девочки с фиолетовыми татуировками на щеках, чтобы не завыть в голос, он не сдался:
- Убит?
- Исчез. Вместе с Хаширамой-сама. Вскоре после тебя.
- А Какаши? - выпалил Обито.
Сакура в изумлении смотрела на него. Это чудовище беспокоится о ком-то?
- С каких это пор тебе интересно?
Обито не знал, что его воспоминания во время разговора с Наруто прочитал не только лисёныш: по чакре последнего они сами собой транслировались всем отрядам армии шиноби. Если бы он знал, то пришёл бы в ужас. Однако сопереживал ему так или иначе один лишь Наруто. Что ещё более удивительно, потому что кровь его родителей была на руках Тоби. Тоби. Не Обито - Тоби. Так ему почему-то хотелось думать в тот момент. Хотя во время тех событий с Тоби его пока ещё роднила только маска.
Сакура, как и все, была в курсе. Ей нисколько не было жалко мальчика в оранжевых очках, однако почему-то преследовало неловкое чувство, что нельзя упоминать, что она о нём знает. Как будто даже чудовище не заслуживало такого обращения с остатками его души.
Внезапно Сакура почувствовала, что чакра Обито стала расти. Не теряя ни секунды и сохраняя невозмутимое выражение лица, она опустила руку в карман халата, извлекла маленький инъектор и с небольшого размаха точным движением ввела жидкость в его плечо.
Однако инъектор неожиданно воткнулся в матрац. На простыни увеличивался мокрый ореол препарата. Прежде чем Сакура успела сообразить, что случилось, никуда не девшийся Обито виновато прошептал:
- Попробуйте ещё раз...
Запасного с собой не было. Чудом взяв себя в руки и сохранив внешне спокойствие, Сакура заявила пациенту, что сейчас вернётся. Уже в коридоре она закусила губу и ускорила шаги.
Пока Обито валялся и предвкушал новую дозу анестезии, в другом конце коридора неслышимый для него происходил разговор:
- Хокаге-сама, как себя чувствует Какаши-сенсей? Если может передвигаться, он мне срочно нужен. Передайте, пожалуйста, пусть подойдёт к двери палаты и ждёт моего сигнала. Если сенсей не в состоянии, тогда столько анбу, сколько в порядке. Лучше не меньше десяти. Это срочно. Времени на объяснения нет.
- Хорошо, Сакура. Шизуне!..
На обратном пути из лаборатории Сакура увидела у двери палаты уже ждавшего её Какаши. Выглядел он измождённым. Из-под зелёного жилета виднелось забинтованное предплечье. Не говоря ни слова, она показала на свой левый глаз. Какаши кивнул.
Зажмурившись и предвкушая недоброе, Сакура толкнула дверь в палату.
to be continued
Фанфик добавлен 30.06.2015 |
2591
Авторизируйтесь, чтобы добавить комментарий!