Kakashi Hiden / Какаши Хиден - Глава 10

Глава 10: Сердце.

Связавшись с Какаши, продолжавшему ползти по вентиляции к отверстию в рубке пилотов, Ино сообщила ему последние новости, связанный с сообщением Тсучикаге, озадачив его, где напавшие разгрузили столь большой объем Аобико. К тому моменту оставалось чуть меньше шести минут до продолжения казней.
— И да, Какаши-сенсей, пожалуйста, покиньте корабль как можно скорее.. Тсунаде-сама в самом деле отдала приказ сбить Тобишачимару в случае чего.
— Спасибо, Ино, — пробормотал Какаши, ползя вперед, — но это невозможно.
— Но-!
— Также как и я, здесь остались беззащитные невинные люди. Кто-то же должен им помочь. — Ино промолчала, переваривая этот факт. — Если я брошу этих людей, то как я смогу защищать жителей Конохагакуре, став Хокаге?
Выпрыгнув из отверстия вентиляционной шахты, Какаши точным ударом вырубил врага, дежурившего в рубке. Оба пилота, обернувшись, были настолько поражены зрелищем, что едва не закричали, успокоившись лишь тогда, когда Какаши представился Шиноби Конохи. — Я — Хатаке Какаши из Конохагакуре. Пожалуйста, прошу вас, поддерживайте текущую высоту полета чего бы вам это не стоило! — кинув быстрый взгляд в окно, Какаши увидел лишь море серых облаков, сквозь которые двигался Тобишачимару. — Даже если враг прикажет вам делать иначе, обманите его, приложите все усилия чтобы сохранить высоту корабля.
Причина просьбы Какаши заключалась в наличии Аобико на борту, поскольку, видимо, враги хотели сбросить порошок на Хозукиджо, разрушив строения и посеяв панику. Подготовившись к такому развитию событий, чтобы доставить Гарьё на борт Тобишачимару врагу будет нужно сбросить высоту полета, что Какаши намеревался не допустить, попутно понижая вероятность попадания Аобико в цель — с такой высоты куда труднее попасть по заранее намеченной цели.
Погруженный в мысли, Какаши вдруг услышал шум со стороны помещения, где держали заложников ранее. Оттуда доносились стенания женщины, решившей полететь вместе со своим сыном-астматиком, несмотря на его болезнь. Она молила убить её следующей, но пощадить сына, которого сжимала в руках. Какаши пробрался ближе, скрываясь в тени колонн. "Глупо, с дитем-астматиком и на борт летучего корабля", — подумал он, но затем его глаза расширились: именно этого мальчика спас Гая от обломка рояля некоторое время назад! С того момента, как Кахьё создала пробоину в обшивке корабля, давление с обеих сторон совпало, что и вызвало приступ астмы у ребенка, понял Какаши. Оглядевшись, он подсчитал, что в ходе того происшествия около трети пассажиров оказались за бортом корабля. Кроме того, из 12 напавших осталось только 7, не включая того, что был вырублен Какаши в рубке.
Отчаянно взывая к врагам, мать мальчика рассказывает, что его лекарство было утеряно во время прорыва обшивки, а без нее он не сможет больше дышать. Глаза Рахьё сузились, не предвещая ничего хорошего, но в остальном он оставался бесчувственным.
— Мы не можем посадить корабль только из-за одного ребенка. Ты ведь из страны Волн, — с пренебрежением он спросил женщину.
— Д-да. Мы родом отсюда, мой муж — местный врач, — после этих слов, лицо Рахьё исказила страшная гримаса.
— Местный врач, — повторил он. — Мой племянник погиб из-за местных врачей, не оказавших ему помощь. Взгляни на мою сестру, Кахьё — это её сын погиб здесь, — глаза женщины наполнились слезами, она понимала её горечь. — Думаю, теперь мы возьмем со страны Волн контрибуцию, усыновив твоего ребенка, — Рахьё громко засмеялся, так громко, что у Какаши заболели уши. Он вновь обращает свой взгляд на Кахьё, которая и должна принять решение. Та не реагировала. С тех пор, как белая маска более не покрывала лицо Кахьё, её черные волнистые волосы кидали глубокую тень на лицо. Краем глаза, Какаши уловил тень птицы за окном.
— Пощадите ребенка, — Какаши покинул свое укрытие.
— Хатаке Какаши?! — Рахьё снова вскипел от ярости, — Неисправимый *****а, как ты все еще жив?
— Кахьё, — пропустил слова её брата мимо ушей Какаши. — Некоторое время назад, ты сказала мне: "Такой, как ты никогда не сможет понять чувства родителя, лишившегося единственного сына". Значит, ты способна понять эту женщину, чьего сына вы собираетесь убить. — Кахьё неожиданно застыла. — И я прошу тебя, пощади этого ребенка.
— Идиот!! — прокричал Рахьё. — В этот раз я отправлю тебя на тот свет!
— Заткнись.
[!!]
Рахьё застыл из-за неподавимой яростной силы в глазах Какаши.
— Не нужно приземлять корабль для его спасения. Мой товарищ кружит неподалеку. Просто позвольте ему подхватить ребенка... Можете казнить меня взамен него.
Кахьё нахмурилась под своими длинными волосами.
— Если так, то докажи, что позволишь себя убить, как только ребенок покинет корабль, — это вновь был Рахьё. — Знаем мы вас, как только он сбежит, ты тут же сменишь свое решение.
[...]
Несколько зачинщиков рейда из уцелевших залились вместе с Рахьё грубым, лающим смехом. Какаши же не собирался сомневаться. Мгновенно сконцентрировав Чакру в своей руке, он поднес её на опасное расстояние к своему затылку. Смеявшиеся резко прекратили это действие на выдохе: "Пхаа". Однако, больше всех удивился сам Какаши.
[.....?!]
Неожиданно, он рассеял Шиден. Продолжая думать, что он только что убил себя ударом в основание черепа, он не ощущал ни потока крови, не характерного звука отлетающей головы.
Его правая рука оставалась нормальной. Внезапно, белые кристаллы льда покрыли его одежду. Боль прошла сквозь все тело Какаш, он ощущал каждый свой кровеносный сосуд разрываемым льдом изнутри. Лед продолжал ползти по его одежде вверх, позволяя Какаши ощутить всю палитру боли.
[?!]
Какаши попытался окружить свое тело барьером из Чакры, но лед уже поднялся до его колен. Вдруг, та часть льда, что сковывала его руку, рассеялась туманом.
— Не нужно, чтобы ты умирал, — тихо произнесла Кахьё, — я пощажу мальчика.
Рахьё глянул раздраженным взглядом на свою сестру, принявшую слова Какаши близко к сердцу.
— Мы не должны убивать всех подряд, брат, — ответила она тому, заметив его взгляд. — Ты... Я не могу сделать большего, Какаши, — они впились друг в друга взглядами.
— Когда ты... Повесила на меня это свое Дзюцу, Кахьё?
— В нашу первую встречу. Когда ты поймал меня в падении у трапа этого корабля.
Какаши понял, что лишь попал в её маленькую уловку, продолжая концентрировать Чакру в теле.
Кахьё подошла ближе к матери и ребенку. Женщина, со слезами на глазах, собиралась протянуть своего сына, кивая, но Какаши в тот момент, глядя на Кахьё в профиль, понял, что его слова действительно задели какие-то глубинные струны в душе Кахьё — она смотрела на ребенка так, будто это был её собственный сын. Мальчик задыхался из-за своей астмы. Кахьё подняла руку, и во лду, сдерживавшем пробоину, появилось отверстие, достаточно большое, чтобы один человек протиснулся. С тех пор, как давление уравновесилось на борту и вне его, никого более не уносило наружу. Сай с противоположной стороны обшивки, паривший на птице, созданной с помощью Чоджу Гига, мгновенно приготовился атаковать, но был удивлен, когда вместо атаки из дыры выглянула женщина с ребенком на руках. — Если я тебя увижу еще раз, то убью одного из заложников. Возьми ребенка.
Пораженный Сай молча подлетел и мягко подхватил мальчика. Кахьё же вернулась в салон.
— Вы тоже можете быть.. Свободной, — произнесла она, обращаясь к матери, явно перебарывая что-то в себе. Среди оставшихся на борту людей послышался ропот.
— Спа-спасииибоооо, спасибо вам, спасибо, — в слезах и рыданиях, мать ребенка чуть ли не на коленях благодарила Кахьё, вспомнившую соьственные чувства как матери.
— Это нечестно! — крикнул какой-то мужчина. — Мне тоже надо было взять с собой больного ребенка, чтобы спастись сейчас?! Кахьё вновь заблокировала проход в дыре после того, как счастливая мать также покинула корабль. Она воскликнула, что пришло время для еще одной казни, после чего возмущавшийся мужчина резко замолк и покрылся льдом. Больше никто ничего не говорил. — Насчет того, что я активировала на тебе Джисаренхьё, — Кахьё вновь повернулась к Какаши, — у тебя нет выбора, кроме как поддерживать Чакру вокруг тела, иначе ты будешь поглощен льдом полностью.
— И поэтому обычный человек так легко погибает при использовании на нем этой техники?
— Для того, чтобы приостановить распространение Джисаренхьё, тебе нужно поддерживать Чакру вокруг, что одновременно значит лишение тебя возможности применять какие-либо техники теперь. Другими словами, Хатаке Какаши, — она сделала паузу, — сейчас ты такой же человек, что и пассажиры корабля.
— Так это ты... Ты замораживала людей, не Рахьё.
— Только я могу применять Джисареньё.
— Тогда почему ты не применила его на мне раньше?
Помешкав чуть-чуть, Кахьё начала свой рассказ. Её голос был полон скорби и горечи, когда она рассказывала свою историю.

Ты сказал не так давно, Хатаке Какаши: "Вся наша жизнь — большое сражение. И оно не заканчивается, даже если сбежать из своего Какурезато". Но есть места, где людей не допускают к участию в этом сражении. И Киригакуре была именно таким местом. Я не очень хорошо понимаю все это, но там, в Киригакуре, существовала некая кастовая система¸ родом из древности. К первой касте относились те, кто родился и вырос в Киригакуре, будучи Шиноби уже не в первом поколении. Ко вторым относились те, чьи предки были в союзе с селением на протяжении долгого времени. И, наконец, третьими — и самыми нижестоящими — были все те, кто был побежден и ассимилирован Киригакуре, как и моя семья.
В Конохе, миссии даются Шиноби согласно его способностям и силе. В Кири же все проходило по-другому. Вся грязная и наиболее опасная работа... Доставалась людям вроде меня, тем, кто ниже остальных по происхождению — я имею ввиду, что способности человека не значили ничего, только знатность его рода.
Со стороны деревни, они не делали ничего, чтобы мы не предали однажды их. С нами не говорили на улицах, считая за отбросы... Собственно, в их глазах мы и были таковыми.
Если мы с чем-то удачно справлялись, нас не поощряли. Никак. Напротив, если миссия завершалась неудачно и кто-нибудь из наших погибал, руководство деревни относилось к этому как к большой удаче.
С нынешней Мизукаге, дела, похоже, улучшаются. К несчастью, не она руководила селением в мое время. Тот правитель, Ягура, был управляем Учиха Мадарой. В те годы, цивилизованный мир с отвращением смотрел на Киригакуре, также как и некоторые изнутри деревни. Одним из таких был Момочи Забуза. Вы наверняка слышали его имя раньше. Демон Кровавого Тумана, так его звали. Он был одним из тех, кто просто не вернулся в деревню после миссии. Я слышала, что он был очень добрым ребенком, но поменялся, после того как вырезал весь свой выпуск на экзаменах.
Хотя, должно быть, ты слышал об этой традиции, ты наверняка не знаешь, что низшая каста даже не допускалась к обучению в академии с остальными. И, соответственно, не проходила этот экзамен.
Момочи Забуза, как я сказала, перерезал всех, с кем учился. Больше сотни потенциальных ниндзя. Став Нукенином, он продолжал убивать — по привычке, но теперь он получал за это деньги. В конце концов, он, я слышала, был убит кем-то неизвестного происхождения, устроившего ему засаду.
Мой муж пытался вынести урок из поступка Забузы. Он считал, что покинуть деревню было хорошим выходом, что мы и сделали — в родном селении у нас не було будущего. Впрочем, как оказалось, его не было у нас и здесь. Тем не менее, мы пытались построить свою жизнь в стране Волн с чистого листа, чтобы ничто не напоминало нам о прошлом.
Ты знаешь, здесь нет Какурезато. Но отсутствие своего селения не значило отсутствие живущих ниндзя. Однако руководство страны предпочитало заказывать для своих целей Шиноби из пяти крупнейших деревень — преимущественно, из Конохи, но если бы эти миссии доставались нам, нукенинам, мы могли бы существовать в приемлемых условиях.
В этом мой муж ошибся. Да, к нам обратились компетентные люди этой страны. Предложили нам работу. Казалось, что жизнь налаживается, но все пошло по-прежнему. Никто не отдавал нам уважения, успешно мы выполнили задание, или нет. Вновь мы делали всю ту грязную работу, что гнушались поручить кому-то другому... Все этой съело сердце моего мужа. В отличие от Забузы, выплескивавшего свои эмоции от понимания безысходности яростью, он пытался утопить их в алкоголе. И однажды ночью, утопился сам. Убитая горем от смерти мужа, я покинула деревню нукенинов. С маленьким сыном на руках, я пыталась жить как обычный человек в стране Волн.
Я делала разную работу, скучную, по большей части, но зато теперь никто не глумился надо мной, и такой работой я была удовлетворена. Несмотря на нашу бедность, я надеялась, что мы с сыном, моим маленьким Хакухьё, сможем восстановить жизнь для нас двоих.
Я надеялась..
Он, Хакухьё, унаследовал мой Кеккей Генкай, Хьётон.
Однажды, когда он играл со своим другом, тот случайно задел гнездо ос, играя. Злые осы атаковали их, желая отомстить за беспокойство. Хакухьё пытался защитить своего друга. Так он применил Хьётондзюцу, которому его никто не учил. Ледяными клинками он пытался защитить себя и своего друга.
Несмотря на то, что он был множество раз укушен, Хакухьё пытался защитить друга — и тому повезло отделаться лишь несколькими укусами. В отличие от моего сына — тот был искусан с головы до ног.
И что, ты думаешь, случилось потом?
Его друг предал Хакухьё, сбежав домой.
Вплоть до заката, Хакухьё не возвращался домой, и я отправилась на поиски. Придя к дому того друга, я уже была взбешена ситуацией и, наверное, являла из себя монстра. К тому же, мать того друга Хакухьё сказала, что не разрешала своему дитя играть с моим сыном из-за того, что я нукенин.
Не сдаваясь, я выпытала, где дети играли в тот день. Солнце полностью опустилось за горизонт, когда я нашла его. Сынок... Хакуххьё лежал искусанный, в центре леса... Один... Все его тело было покрыто страшными укусами... Даже лицо, он являл лишь тень себя.. Но даже так, он бормотал что-то распухшими губами, будучи в бреду: "Не давай им себя укусить... Беги, беги быстрее! Беги... Не дай им.. укусить.. себя.. Я защищу тебя..."

Кахьё прервалась, едва удерживаясь от рыданий по погибшему сыну. Эта речь снова затронула те её струны души, которые она так старалась не тревожить. Никто не шевелился в помещении, находясь под впечатлением от её истории., а Какаши не мог найти подходящих слов.
"Я не был отцом никогда.. Но я буду Хокаге, отцом Конохи. Если я буду сомневаться дальше, я.. Могу превратиться в такого же человека, который не будет говорить ничего, кроме.. Лицемерия?.."
Глаза Кахьё высохли. Для Какаши, такие высохшие глаза означали куда большее, чем наполненные слезами — они свидетельствовали о истинной душевной ране в душе Кахьё. Некоторые пассажиры пустили слезу, приняв близко к сердцу окончание истории женщины. И тогда, Какаши вспомнил последние моменты жизни другого нукенина, о котором она говорила — Момочи Забузы. Это была первая серьезная миссия команды 7. Наруто, Сакура, и даже Саске были там. Их заданием была охрана плотника и инженера Тазуны домой, в Нами но Куни, казалось бы — простая.
Кака оказалось, защищать Тазуну пришлось от страшно жадного человека по имени Гато, пославшего Забузу и Хаку убить охраняемого. Забуза и Хаку были грозными противниками. Настолько, что Саске оказался на грани смерти. И, несмотря на это, их смерти были неожиданными — другие подчиненные Гато забили Демона Тумана до смерти, и его последним желанием было умереть рядом со своим последним другом и вернейшим товарищем — Хаку.
Эта сцена из прошлого всплыла в мозгу Какаши... Забуза и Хаку, уже мертвые, лежат друг к другу лицом. И теперь она перекликалась с изображением Кахьё с умирающим сыном на руках.
— И вот почему я не активировала на тебе свое Дзюцу раньше, — губы Кахьё дрожали, — в глубине души, я хотела бы, чтобы ты нас остановил.
[...]
— Но уже слишком поздно.
"Что я могу сделать", — Какаши сжал кулаки до побеления костяшек, несмотря на резкую боль сломанных пальцев, — "Что я могу сделать, чтобы спасти сердце этой бедной женщины?"
— История оканчивается здесь, — скомандовал отмерший Рахьё. — Поместите его куда-нибудь связанным.
Шиноби связали Какаши и вытолкнули его в один из углов. Кахьё более даже не смотрела в его направлении.

← Ссылка на предыдущую часть

Ссылка на следующую часть →