Деревня Ночи - История Дракона. Часть 58
Мино сидел на скамейке и смотрел в пруд. Рядом на земле лежал дракон, сотканный из призрачных вод. Еще чуть дальше лежал земляной дракон. Голубой воздушный летал в облаках. Мино глазами контролировал их движения и чувствовал потоки стихии вокруг себя. Их было так много и все они были такими разными. Мино даже удивился, что раньше не замечал их. Лин ему показала целый мир. Мир этот был полон энергии, гораздо большей, чем хранилась в чакрах. Лин говорила ему, что с этой энергией надо было быть ласковым. Но говорила, что есть вещи гораздо более сильные. Мино до сих пор не узнал, что именно она имела в виду, говоря про энергию вселенной в каждом живом существе. Да и не хотел пока понимать, так как ему хватало энергии вокруг. Она и так была слишком многогранна и требовала постоянного контроля. Мино знал, что ласкать у него не выходило, так, как это делала Лин. Он подчинял себе потоки. А это было неправильно.
И к тому же мысли Мино, столь спокойного с виду, были где-то рядом с Лотос. Он сказал ей так специально, потому что прекрасно понимал, что так будет лучше. Лотос хотела быть рядом с ним, а этого мальчик ей позволить не мог. Его ждала долгая дорога к силе и тайнам, а путь туда был опасен. Мино не хотел быть с Лотос там, откуда можно было бы не вернуться. В ночь лучше идти одному, понял он в асуре. Только тогда можно вернуться назад живым. Лотос была ему дорога и он решил, что разумнее всего будет оборвать их дружбу сейчас, дабы не обрекать девочку на страдания потом. Мино догадывался, что лотос его любила. Это и послужило главной причиной его резкости.
Он не хотел быть дорогим для кого-то. Не хотел, чтобы за него переживали. Не хотел, чтобы из-за него страдали. К тому же Мино интересовали цели гораздо более интересные, чем любовь. Его манили к себе звезды асуры, обещающие ему ответить на все его вопросы.
Звезды, которые теперь горели в его глазах.
* * *
Саске стоял на одной из широких улиц, наблюдая за восходом солнца.
Оно всходило в его новой жизни. Он закрыл глаза, подставляя лицо под свет его теплых лучей.
Саске чувствовал груз ошибки на своих плечах. Он чувствовал, как этот груз раздавил его, сломав и развеяв по ветру. Он наконец понял, почему стал слабым. Он понял, что всегда сам был таким. Просто никогда не мог этого признать. Он понял, что именно эта слабость и рушила его жизнь, а желание выглядеть и быть сильнее заставляла его не замечать настоящего. Он понимал, что сам сотворил из себя лже-саннина, Шиноби, который только зовется легендарным. Он знал, каким был раньше. И знал, что дал себе слабину.
Вина в страданиях других людей сильно мучила его. После всего случившегося, после пережитого и увиденного, Саске о многом успел подумать. И многое для самого себя решил. Время для решений должно было прийти давно, и саннин чувствовал, что запоздал с изменениями, но сейчас, с первыми лучами солнца, освещающими разрушенную Коноху, он только уверился в правильности своих будущих целей. Своих действий и мыслей.
Он знал, что теперь все начиналось заново. В голове четко и ясно стояла мысль о том, что жизнь ему придется переписать с чистого листа, исправляя ошибки прошлого. Некоторые из них он был бессилен исправить, например смерть Гику, которая все еще была в его сердце. Смерть этой девочки, которая любила его непорочно и искренне, как ребенок. Ее кровь была на его руках. Он использовал ее, а потом убил. Глаза Саске вновь заблестели от накатывающих слез, на саннин улыбнулся. Он знал, что исправится. Знал, что изменится и станет прежним. Конечно, он не будет холоден и жесток и пообещал себе, что будет поступать благородно и честно. Пообещал себе, что никогда более не воспользуется слабостью других, как бы глупо для Шиноби это не звучало. Он знал, что разрушил еще одну жизнь, жизнь своей любимой куноичи, в руках которой было его сердце. Знал, что разрушил ее мечты и желания, растоптав их в пыли и грязи. Знал, что не мог извиниться перед ней, по крайней мере пока. Он знал, что извиниться перед ней только когда станет достоин ее прощения.
Саннин деревни Коноха…маленький запутавшийся человек, который жаждал силы и не найдя ее, начал упрекать других за владение ею. Слепой котенок, он шел во тьме, не видя своих недостатков и ненавидя других за их совершенства. Он был далеко не первым человеком, кто так запутался. К сожалению для небес, сил высоких и далеких от диких сознаний людей, человеческий существа были слишком резки и глупы, чтобы видеть свои изъяны. Их разумы были слабы, чтобы замечать все вовремя и своевременно. Но человек он на то и человек, чтобы совершать ошибки. Эти ошибки, на взгляд стихий и разумов пространства, служили людям как стимул борьбе.
Ударившись один раз, они больше не ударялись снова. Но они начинали бороться. Сердца людей для вселенной были неповторимы только тем, что умели бороться и побеждать порой непобедимое – время, расстояние, жизнь и смерть. Их ошибки делали их сильнее.
Освещенный золотом всходящего солнца, Саске встал на новый путь. Он не знал, куда приведет его дорога к жизни. Не знал он и того, что ждет его впереди. Но он крепко сжимал руки и улыбался светилу в лицо, где-то в душе зная, что сможет сделать все. И светило не могло ничего с этим поделать. Он слишком многое переживал. Слишком часто рисковал и терял. Теперь ему терять было нечего.
Он хотел бороться. Хотел теперь уже доказать себе, что не так слаб и зависим. Он хотел делать это не для того, чтобы быть сильным. а для того, чтобы сделать все, что он мог.
Риск был велик перед началом пути. Старая жизнь всегда бьет в спину.
Рисковать.
Саске бывал достаточно часто рядом со смертью, но всегда обходил ее стороной. Он всегда был сильнее стихий и ненастий, рока и судьбы. Неужели он не справится?
Рисковать.
Он мог умереть, а мог сдаться. Мог отдаться в руки попутного ветра и жить так, как придется, но Саске уже все решил. Были вещи дорогие его сердцу. И были вещи, которые в сердце стоило исправить. Вначале он хотел научиться жить, прощать и бороться.
Он решил, что рискнет.
* * *
Дао стоял над телом Курои со странной задумчивостью и страхом. Цзян ушел куда-то по своим делам, ориентируясь в Конохе ну хуже, чем в нагаре боши или в Асуре и Дао остался один. Тело Курои положили на кровать, где оно лежало, дожидаясь погребения. Они решили похоронить его в Конохе, на что Тсюнад дала им свое согласие, добавив, что по желанию может поставить ему маленький памятник. Дао знал, что тела великих императоров не разлагались, исчезая во тьме тогда, когда они находили свое место в земле. И сейчас, Курои выглядел как спящий молодой мальчишка, которому только-только стукнуло двадцать лет. Дао покачал головой.
Странно было видеть Курои мертвым. Их жизни, его, Курои и Цзяна, были сложно переплетены друг с другом. Оба они очень боялись Курои, но долгое время на протяжении веков они были друзьями. Лучшими друзьями. Затем Курои изменился. И Дао решил, что с дружбой стоит порвать. Еще позже Курои убил его семью и разрушил деревню звезд, лишив Дао самого ценного в его жизни. И перестал быть для него даже императором, не говоря уже о дружбе. Определенное время Дао чувствовал к нему ненависть. Потом начал чувствовать презрение. Сейчас, смотря на его спокойное лицо, он понимал, что теперь и презрения не осталось. Только жалость.
Дао сглотнул. Он надеялся, что звезды присмотрят за душой Курои, показывая ему правильный путь, не давая заблудиться, как он заблудился при жизни. Курои нес Дао боль. Но самурай его простил.
Чувствуя, что слезы подкатывают к его глазам, Дао улыбнулся и вышел. Он верил, что все случилось так, как должно было случиться.
* * *
Чжулун лежала перед Лин, такая же израненная, как и самурай. Глаза дракона были открыты только наполовину, большая красивая морда кровоточила мелкими ранами, которые остались после битвы с Курои. Каташи рядом не было и Лин стояла спокойно, не опасаясь чужого внимания. Самурай, одетая в белое платье, тонкое и широкое, обвевающее ее похудевшее и искалеченное тело, прикоснулась рукой к Чжулун. Дракон вздохнул, а Лин ощутила как слезы текут по щекам.
-Прости меня, я виновата в том, что произошло с тобой,- произнесла Лин,- я не хотела, чтобы ты страдала из-за меня. Ты ранена, но теперь ты свободна. Теперь наши чакры не связаны, и ты можешь улетать…
Чжулун смотрела на Лин спокойным взглядом. Она видела в Лин столько всего, сколько бы даже не могла описать. Сердце дракона, которому было уже даже не миллион лет, наполнилось добротой и лаской. Курои был мертв и Чжулун могла дышать спокойно, зная что душа ее повелительницы была спокойна. Мечта Лин исполнилась, ее детский страх был побежден. Чжулун надеялась, что Лин наконец-то смогла признать, что была самураем. Ведь не клинок решал за человека. Человек решал за клинок. За Лин говорили ее действия. Многие из них были далеки от света. Но в некоторых можно было увидеть любовь.
…ты не в чем не виновата, Лин. Все хорошо, милая. Все отлично. Но я останусь с тобой…
Сил чтобы говорить у Чжулун не осталось. Слишком много ран было ей нанесено. Ее чакра стекала под нее, клубясь энергетически дымом рядом с телом дракона, большим и огромным, лежащим среди исполинских деревьев страны огня.
-Чжулун, прошу тебя,- белый волос Лин развивался на ветру и казалось, старил самурая неизвестно насколько лет, хотя она не выглядела старухой. Ее лицо все еще казалось молодым, не смотря на то, что морщинки у глаз были глубокими и заметными. Глаза превратились в серые подобия найтугаев и Чжулун догадывалась, что Лин переставала видеть. Ее жизнь медленно покидала ее тело, но кожа Лин была гладкой, а губы алыми. И даже голос был молодым,- улетай отсюда, ты ведь дракон…дай мне уйти спокойно.
…я уйду с тобой. Я знаю, ты скажешь мне, что я не имею права. Что я глава клана Чжулун, что во мне знания всех пятерых Каге и Каге ночи, что только я могу хранить девять мраков человеческой души и что я не могу умереть. Но Лин, я могу. И Я буду рядом с тобой уходить в страну вечного сна. Я не боюсь смерти. Я боюсь потерять тебя.
Чжулун замолчала. Ее золотистые глаза смотрели в глаза Лин. Если бы дракон могла, она бы дала Лин по шее за ее слезы, но Чжулун могла только фыркнуть, и то, не сильно.
…ты научила меня жить. Я видела маленькую девочку и подумала, что встретила хранителя. Я видела самурая, и думала, что встретила великого воина. Я вижу человека, и думаю, что ты мудрец, Лин. Ты наконец-то научилась чувствовать. И показала мне много того, чего я раньше не видела. Солнца в душе существа ночи. Любви, в сердце демона. Сострадания в душе самурая. Прости Лин, но я буду с тобой…
После ее слов Лин закрыла глаза. Она не хныкала и не кричала, но слезы текли незаметно для Лин. Вскоре она смогла посмотреть на Чжулун снова, тихонечко улыбнувшись.
-Тогда выполни мою последнюю просьбу к тебе, Чжулун.
…все что, угодно, Лин…
самурай нахмурилась. Ее сердце, как бы то ни было, оставалось в Конохе. Сама того не осознавая, Лин лишила себя его. Слишком ко многим она успела тут привязаться. И если уж ей было суждено умереть, она должна была погибнуть с пользой. Яд оставался в ее чакре. Яд Йоко Учийя, единственной, кто смог ее победить. Заслуженная победа. Победа, которая убила Лин.
…я прошу тебя отдать им нашу чакру…пусть они живут долго и счастливо, потому что все они много страдали. Возможно я стала слишком мягкой, но я хочу сделать им хоть что-то доброе. Пусть они живут долго и их тела не стареют, и их дух пусть будет охранять твое вечное око Чжулун…если ты решишь этого не делать, я пойму тебя…
Между драконом и Лин повисло молчание. Им не надо было слов, чтобы понимать друг друга. Их сердца были вместе, а поэтому сердце Чжулун, так же, как и сердце Лин, было отдано Конохе. Вскоре Лин ушла, оставив дракона лежать среди деревьев и медленно умирать. Чжулун ждала. Она ждала того момента, который бы дал ей знать, что пора отправляться к звездам. Она не хотела идти туда перед Лин. Она хотела лететь туда вместе с ней. И дракон ждала боли, которая бы сверкнула в ее нутре, когда должен был прийти момент.
Она видела в Лин асуру. А еще видела жизнь. Может быть Чжулун это просто казалось, но именно это она в ней и видела. И любила ее, как что-то большее, чем просто жизнь. Чжулун не умела плакать. Да и не хотела. Только облегчение испытал бы ее измученный дух, отправившись к небесам. Больше битв дракон бы не выдержал.
* * *
Каташи же прощался с Хаттори, который стоял и смотрел на солнце. Джанин погладил его по холке, уже успев привыкнуть к компании демона.
-Счастливо тебе, Джанин,- рыкнул волк, но не отошел от ноги Каташи. Его белая шерсть струилась шелком, а глаза неотрывно смотрела на джанина. Тот был вымотанным и усталым. Но в нем горела надежда, которой не было в сердцах остальных. Хаттори, видя ее, поражался джанину. Тот оказывается, верил в чудеса…
-уходи быстрее,- прошептал Каташи, чувствуя, что расставание не дастся ему легко. Волк ухмыльнулся.
-прогоняешь меня, наследник Ину.
Каташи покачал головой и сел рядом с Хаттори, погладив волка за ушами и заглянув ему в его черные глаза, совсем не похожие на звериные. Возможно это была правда и в Каташи просыпались демоны самураев клана Чикара, возможно же постоянное присутствие Хаттори рядом успокаивало, но Каташи действительно не хотел прощаться с этим странным существом, которое по словам Цзяна, не было существом ни асуры, ни нагаре боши. Поговаривали, что Хаттори был демоном, вырвавшимся из-за девятых врат. По крайней мере это объясняло его могущество.
-нет,- Каташи улыбнулся, но вяло и бессильно. Маска была стянута вниз, он все еще был в жилете Анбу, который был перепачкан кровью. Шаринган приобрел свой обычный вид. Но Хаттори знал, что не забирал у джанина того, то он добился сам. И не забирал того, что Джанин заслуживал. Молодое лицо Каташи было слишком серьезно для его внешности и это пугало волка.
-Ясно,- Хаттори прошел вперед и улыбнулся,- зови, если тебе понадобится помощь и знай, что я приду. Ведь все еще ты мой хранитель.
Каташи кивнул и встал с земли. Последний раз он кинул взгляд на волка и развернувшись, зашагал прочь. Он знал, что Хаттори уже исчез. Потому что больше его чакры не видел. Демон пропал для джанина навсегда. Усталость навалилась на него на удивленнее резко. Каташи не спал всю ночь. Он вернулся с боя и просидел у кровати Лин, но та так и не пришла в себя, даже тогда, когда уже очнулся Дао. Возвращаясь назад, он надеялся.
Желание увидеть Лин было огромным. Но он медлил, потому что боялся увидеть ее мертвой. Не допуская в голову таких мыслей, Каташи зашагал вперед, про себя повторяя раз за разом только одну фразу:
«Пусть с ней все будет в порядке».
* * *
Йоко еще не ушла из деревни и решила зайти еще в одно место, которое тянуло ее к себе. воспоминания прошлого рядом с могилой Сарутоби казались неимоверно живыми и яркими и каждый раз приходя сюда, Йоко невольно плакала.
Сейчас она сидела на коленях, удобно устроившись напротив могли и с закрытыми глазами вдыхала сладкий запах утреннего воздуха. Она хотела попрощаться с Конохой. Но только сказав кое-что здесь, она могла уйти.
Она пообещала, что будет защищать свою деревню до конца. Будет защищать ее всегда и везде, потому что это была ее судьба. Она не выбирала ее, но она обещала это своему единственному любимому и родному человеку, которому Йоко была обязана всем тем, что сейчас имела. Ее дедушка был тем самым человеком, который любил ее по настоящему. Любил и не просил любви взамен. Он поставил ее на ее путь. Указал ей дорогу. Давал ей советы, но никогда не подчинял ее себе. Йоко любила его и хотела попросить прощения.
Старые призраки оживали рядом с ней и все пережитые картины последних двух дней, снова проплыли перед глазами куноичи. Она надеялась вновь услышать его совет, но ответом ей была тишина. Ветер пел свои песни деревьям, птицы щебетали свои серенады любимым и жизнь не прекращалась ни на минуту, даже не останавливаясь, вопреки всем бедам людским. Йоко больше не плакала. Слезы просто закончились. Но успокоение пришло. Слишком долго она страдала. Слишком долго искала свой путь.
Сейчас она слушала тишину и тепло расползалось по ее израненному сердцу.
* * *
Каташи встретил Лин выходящую из леса и несказанно обрадовался. Конечно, она выглядела не ахти. Но он даже этого не заметил…
они сидели рядом с тем ручьем, у которого Лин учила Мино. Каташи привел ее сюда, потому что здесь было тихо и спокойно. На одной из сторон он нашел лавку и сейчас они сидели там, держась за руки. Лин прижалась к нему с одной стороны, а Джанин просто смотрел вперед, радуясь тому, что она была рядом. Теперь уже все было позади. Он был рядом с ней и знал, что больше никуда ее не отпустит. В его сердце горели мысли о том, что Тсюнад должна была ей помочь, хоть Джанин и понимал все их безумие. Он сжимал ладошку Лин, теряясь в ее тепле. Она была рядом.
-Каташи?
Лин прошептала его имя несколько несвязанно, но Джанин выпрямился и посмотрел ей в лицо. Лин улыбалась, хотя была белее, чем белый снег в горах страны молний. Он протянул к ней руку, обнимая и прижимая к себе, маленькую и слабую самурай. Он только сейчас понял, какой она была на самом деле, пусть даже она носила маску получше, чем он сам. Только сейчас он понял, что за силой и смелостью стояла ее доброта и упорство. Все ее победы были результатами проигрышей. Лин была благородна и великодушна, а из этих качеств рождалось ее бесстрашие и настойчивость. Она была слаба, но никогда не позволяла себе проигрывать. Она пережила много боли, но Джанин знал, что больше не даст никому ее тронуть. Она была в его сердце и он любил ее и не хотел ее терять. Она заставила его вновь противоборствовать судьбе. Снова научила радоваться жизни. Показала целый мир и должна была подарить ему детей. Он знал, что был готов ради нее на все. И знал, что без колебания отдаст за нее и жизнь.
-спасибо, что выполнил обещание,- Лин отодвинулась от него и заглянула ему глаза. Выражение лица джанина было мягким, он смотрел на Лин даже не с любовью, а скорее с нежностью,- ты простил меня.
-Я не мог не простить,- Каташи закрыл глаза. Лин прижала его руку к себе, сжимая обеими маленькими ладошками его длинную худую кисть.
-Чтобы не случилось,- Лин вдруг заплакала, заставив джанина вздрогнуть,- ты должен знать, что я люблю только тебя. И если что-то случится…
-ничего не случится, успокойся,- шепнул Каташи стирая, слезы с ее лица,- все образуется…
-Ты должен знать, что я буду любить тебя вечно,- Лин же продолжала плакать, но ее плач не был громким. Он был немым и ни звука, ни всхлипа не раздалось из ее легких. Каташи успокаивал ее десять минут, гладя по волосам. Когда она подняла голову, Каташи поцеловал ее, держа за руку. Поцелуй не был долгим. Он чувствовал ее слезы у себя на щеках. И к своему ужасу почувствовал, как пальцы ее руки расслабляются. Он резко открыл глаза, увидев как по ее щекам продолжают течь слезы. Сердце подскочило в груди, но потом словно бы исчезло, оставив внутри у Каташи только большую пульсирующую рану. Ее губы были все еще у его губ, но он даже не чувствовал ее дыхания. Лин покачнулась, но Джанин поймал ее, мягко схватив за плечи. Ее голова упала, тело стало бесчувственным. Глотая рыдания, Каташи с ужасом посмотрел на самурай…
-Лин,- прошептал он, закрывая глаза и прижимая ее безжизненное тело к себе. Приподняв на руки, он положил ее на колени, понимая, что в ней больше нет жизни, но обнял так, словно ждал чего-то. Он знал, что этот момент должен был наступить. Но он очень надеялся, что он не наступит. И он не ожидал, что он наступит вот так. Зарываясь лицом в ее волос, поседевший и хрупкий, Каташи ощутил слезы, которые уже очень давно не ощущал на своем лице. Они текли помимо его желания. Текли все больше и больше, и сжав зубы, Каташи разрыдался, греясь в ускользающем тепле ее тела.
Ветер дул. Солнце восходило над горизонтом, но Лин больше не было. Ее последние секунды был отданы тому, кого она любила, а последние мысли были только о нем. Она умерла не как Курои, не в темноте, но в свете. Возможно этому посодействовал дух Чжулун, которая умерла в туже секунду, возможно проста такая судьба, но Лин умерла легко и практически без мучений, растворившись в свете сознания. Она чувствовала легкость и сладость его поцелуя. Она умерла так, как всегда хотела уйти из этого мира. Не в бою. Не с мечом в руке, сея смерть вокруг. Ее окружила теплота, а слезы в глазах помогали ей сдерживать крик. Она надеялась, что он простит ее и за это. Пропадая в небытие бесконечного сна, она просила только о том, чтобы до конца, до последнего момента чувствовать его присутствие рядом…
Каташи еще долго плакал, держа ее тело в своих руках и упиваясь ее сладким запахом. Он вспоминал все то, что у них было, от самой первой встречи и до конца. Каждое воспоминание было дорого для него. Даже самые нелепые и смешные, они были бесценны.
Когда слезы кончились, а боль превратилась в нескончаемую муку, Каташи начал просто покачиваться взад вперед, держа ее тело в руках так, будто бы он боялся ее потерять. Он винил себя в ее смерти, хотя он был не виноват. Винил себя в том, что вовремя ее не остановил. В сердце бушевали воспоминания и боль потери.
И безумная мысль о том, что Лин умерла.
И к тому же мысли Мино, столь спокойного с виду, были где-то рядом с Лотос. Он сказал ей так специально, потому что прекрасно понимал, что так будет лучше. Лотос хотела быть рядом с ним, а этого мальчик ей позволить не мог. Его ждала долгая дорога к силе и тайнам, а путь туда был опасен. Мино не хотел быть с Лотос там, откуда можно было бы не вернуться. В ночь лучше идти одному, понял он в асуре. Только тогда можно вернуться назад живым. Лотос была ему дорога и он решил, что разумнее всего будет оборвать их дружбу сейчас, дабы не обрекать девочку на страдания потом. Мино догадывался, что лотос его любила. Это и послужило главной причиной его резкости.
Он не хотел быть дорогим для кого-то. Не хотел, чтобы за него переживали. Не хотел, чтобы из-за него страдали. К тому же Мино интересовали цели гораздо более интересные, чем любовь. Его манили к себе звезды асуры, обещающие ему ответить на все его вопросы.
Звезды, которые теперь горели в его глазах.
* * *
Саске стоял на одной из широких улиц, наблюдая за восходом солнца.
Оно всходило в его новой жизни. Он закрыл глаза, подставляя лицо под свет его теплых лучей.
Саске чувствовал груз ошибки на своих плечах. Он чувствовал, как этот груз раздавил его, сломав и развеяв по ветру. Он наконец понял, почему стал слабым. Он понял, что всегда сам был таким. Просто никогда не мог этого признать. Он понял, что именно эта слабость и рушила его жизнь, а желание выглядеть и быть сильнее заставляла его не замечать настоящего. Он понимал, что сам сотворил из себя лже-саннина, Шиноби, который только зовется легендарным. Он знал, каким был раньше. И знал, что дал себе слабину.
Вина в страданиях других людей сильно мучила его. После всего случившегося, после пережитого и увиденного, Саске о многом успел подумать. И многое для самого себя решил. Время для решений должно было прийти давно, и саннин чувствовал, что запоздал с изменениями, но сейчас, с первыми лучами солнца, освещающими разрушенную Коноху, он только уверился в правильности своих будущих целей. Своих действий и мыслей.
Он знал, что теперь все начиналось заново. В голове четко и ясно стояла мысль о том, что жизнь ему придется переписать с чистого листа, исправляя ошибки прошлого. Некоторые из них он был бессилен исправить, например смерть Гику, которая все еще была в его сердце. Смерть этой девочки, которая любила его непорочно и искренне, как ребенок. Ее кровь была на его руках. Он использовал ее, а потом убил. Глаза Саске вновь заблестели от накатывающих слез, на саннин улыбнулся. Он знал, что исправится. Знал, что изменится и станет прежним. Конечно, он не будет холоден и жесток и пообещал себе, что будет поступать благородно и честно. Пообещал себе, что никогда более не воспользуется слабостью других, как бы глупо для Шиноби это не звучало. Он знал, что разрушил еще одну жизнь, жизнь своей любимой куноичи, в руках которой было его сердце. Знал, что разрушил ее мечты и желания, растоптав их в пыли и грязи. Знал, что не мог извиниться перед ней, по крайней мере пока. Он знал, что извиниться перед ней только когда станет достоин ее прощения.
Саннин деревни Коноха…маленький запутавшийся человек, который жаждал силы и не найдя ее, начал упрекать других за владение ею. Слепой котенок, он шел во тьме, не видя своих недостатков и ненавидя других за их совершенства. Он был далеко не первым человеком, кто так запутался. К сожалению для небес, сил высоких и далеких от диких сознаний людей, человеческий существа были слишком резки и глупы, чтобы видеть свои изъяны. Их разумы были слабы, чтобы замечать все вовремя и своевременно. Но человек он на то и человек, чтобы совершать ошибки. Эти ошибки, на взгляд стихий и разумов пространства, служили людям как стимул борьбе.
Ударившись один раз, они больше не ударялись снова. Но они начинали бороться. Сердца людей для вселенной были неповторимы только тем, что умели бороться и побеждать порой непобедимое – время, расстояние, жизнь и смерть. Их ошибки делали их сильнее.
Освещенный золотом всходящего солнца, Саске встал на новый путь. Он не знал, куда приведет его дорога к жизни. Не знал он и того, что ждет его впереди. Но он крепко сжимал руки и улыбался светилу в лицо, где-то в душе зная, что сможет сделать все. И светило не могло ничего с этим поделать. Он слишком многое переживал. Слишком часто рисковал и терял. Теперь ему терять было нечего.
Он хотел бороться. Хотел теперь уже доказать себе, что не так слаб и зависим. Он хотел делать это не для того, чтобы быть сильным. а для того, чтобы сделать все, что он мог.
Риск был велик перед началом пути. Старая жизнь всегда бьет в спину.
Рисковать.
Саске бывал достаточно часто рядом со смертью, но всегда обходил ее стороной. Он всегда был сильнее стихий и ненастий, рока и судьбы. Неужели он не справится?
Рисковать.
Он мог умереть, а мог сдаться. Мог отдаться в руки попутного ветра и жить так, как придется, но Саске уже все решил. Были вещи дорогие его сердцу. И были вещи, которые в сердце стоило исправить. Вначале он хотел научиться жить, прощать и бороться.
Он решил, что рискнет.
* * *
Дао стоял над телом Курои со странной задумчивостью и страхом. Цзян ушел куда-то по своим делам, ориентируясь в Конохе ну хуже, чем в нагаре боши или в Асуре и Дао остался один. Тело Курои положили на кровать, где оно лежало, дожидаясь погребения. Они решили похоронить его в Конохе, на что Тсюнад дала им свое согласие, добавив, что по желанию может поставить ему маленький памятник. Дао знал, что тела великих императоров не разлагались, исчезая во тьме тогда, когда они находили свое место в земле. И сейчас, Курои выглядел как спящий молодой мальчишка, которому только-только стукнуло двадцать лет. Дао покачал головой.
Странно было видеть Курои мертвым. Их жизни, его, Курои и Цзяна, были сложно переплетены друг с другом. Оба они очень боялись Курои, но долгое время на протяжении веков они были друзьями. Лучшими друзьями. Затем Курои изменился. И Дао решил, что с дружбой стоит порвать. Еще позже Курои убил его семью и разрушил деревню звезд, лишив Дао самого ценного в его жизни. И перестал быть для него даже императором, не говоря уже о дружбе. Определенное время Дао чувствовал к нему ненависть. Потом начал чувствовать презрение. Сейчас, смотря на его спокойное лицо, он понимал, что теперь и презрения не осталось. Только жалость.
Дао сглотнул. Он надеялся, что звезды присмотрят за душой Курои, показывая ему правильный путь, не давая заблудиться, как он заблудился при жизни. Курои нес Дао боль. Но самурай его простил.
Чувствуя, что слезы подкатывают к его глазам, Дао улыбнулся и вышел. Он верил, что все случилось так, как должно было случиться.
* * *
Чжулун лежала перед Лин, такая же израненная, как и самурай. Глаза дракона были открыты только наполовину, большая красивая морда кровоточила мелкими ранами, которые остались после битвы с Курои. Каташи рядом не было и Лин стояла спокойно, не опасаясь чужого внимания. Самурай, одетая в белое платье, тонкое и широкое, обвевающее ее похудевшее и искалеченное тело, прикоснулась рукой к Чжулун. Дракон вздохнул, а Лин ощутила как слезы текут по щекам.
-Прости меня, я виновата в том, что произошло с тобой,- произнесла Лин,- я не хотела, чтобы ты страдала из-за меня. Ты ранена, но теперь ты свободна. Теперь наши чакры не связаны, и ты можешь улетать…
Чжулун смотрела на Лин спокойным взглядом. Она видела в Лин столько всего, сколько бы даже не могла описать. Сердце дракона, которому было уже даже не миллион лет, наполнилось добротой и лаской. Курои был мертв и Чжулун могла дышать спокойно, зная что душа ее повелительницы была спокойна. Мечта Лин исполнилась, ее детский страх был побежден. Чжулун надеялась, что Лин наконец-то смогла признать, что была самураем. Ведь не клинок решал за человека. Человек решал за клинок. За Лин говорили ее действия. Многие из них были далеки от света. Но в некоторых можно было увидеть любовь.
…ты не в чем не виновата, Лин. Все хорошо, милая. Все отлично. Но я останусь с тобой…
Сил чтобы говорить у Чжулун не осталось. Слишком много ран было ей нанесено. Ее чакра стекала под нее, клубясь энергетически дымом рядом с телом дракона, большим и огромным, лежащим среди исполинских деревьев страны огня.
-Чжулун, прошу тебя,- белый волос Лин развивался на ветру и казалось, старил самурая неизвестно насколько лет, хотя она не выглядела старухой. Ее лицо все еще казалось молодым, не смотря на то, что морщинки у глаз были глубокими и заметными. Глаза превратились в серые подобия найтугаев и Чжулун догадывалась, что Лин переставала видеть. Ее жизнь медленно покидала ее тело, но кожа Лин была гладкой, а губы алыми. И даже голос был молодым,- улетай отсюда, ты ведь дракон…дай мне уйти спокойно.
…я уйду с тобой. Я знаю, ты скажешь мне, что я не имею права. Что я глава клана Чжулун, что во мне знания всех пятерых Каге и Каге ночи, что только я могу хранить девять мраков человеческой души и что я не могу умереть. Но Лин, я могу. И Я буду рядом с тобой уходить в страну вечного сна. Я не боюсь смерти. Я боюсь потерять тебя.
Чжулун замолчала. Ее золотистые глаза смотрели в глаза Лин. Если бы дракон могла, она бы дала Лин по шее за ее слезы, но Чжулун могла только фыркнуть, и то, не сильно.
…ты научила меня жить. Я видела маленькую девочку и подумала, что встретила хранителя. Я видела самурая, и думала, что встретила великого воина. Я вижу человека, и думаю, что ты мудрец, Лин. Ты наконец-то научилась чувствовать. И показала мне много того, чего я раньше не видела. Солнца в душе существа ночи. Любви, в сердце демона. Сострадания в душе самурая. Прости Лин, но я буду с тобой…
После ее слов Лин закрыла глаза. Она не хныкала и не кричала, но слезы текли незаметно для Лин. Вскоре она смогла посмотреть на Чжулун снова, тихонечко улыбнувшись.
-Тогда выполни мою последнюю просьбу к тебе, Чжулун.
…все что, угодно, Лин…
самурай нахмурилась. Ее сердце, как бы то ни было, оставалось в Конохе. Сама того не осознавая, Лин лишила себя его. Слишком ко многим она успела тут привязаться. И если уж ей было суждено умереть, она должна была погибнуть с пользой. Яд оставался в ее чакре. Яд Йоко Учийя, единственной, кто смог ее победить. Заслуженная победа. Победа, которая убила Лин.
…я прошу тебя отдать им нашу чакру…пусть они живут долго и счастливо, потому что все они много страдали. Возможно я стала слишком мягкой, но я хочу сделать им хоть что-то доброе. Пусть они живут долго и их тела не стареют, и их дух пусть будет охранять твое вечное око Чжулун…если ты решишь этого не делать, я пойму тебя…
Между драконом и Лин повисло молчание. Им не надо было слов, чтобы понимать друг друга. Их сердца были вместе, а поэтому сердце Чжулун, так же, как и сердце Лин, было отдано Конохе. Вскоре Лин ушла, оставив дракона лежать среди деревьев и медленно умирать. Чжулун ждала. Она ждала того момента, который бы дал ей знать, что пора отправляться к звездам. Она не хотела идти туда перед Лин. Она хотела лететь туда вместе с ней. И дракон ждала боли, которая бы сверкнула в ее нутре, когда должен был прийти момент.
Она видела в Лин асуру. А еще видела жизнь. Может быть Чжулун это просто казалось, но именно это она в ней и видела. И любила ее, как что-то большее, чем просто жизнь. Чжулун не умела плакать. Да и не хотела. Только облегчение испытал бы ее измученный дух, отправившись к небесам. Больше битв дракон бы не выдержал.
* * *
Каташи же прощался с Хаттори, который стоял и смотрел на солнце. Джанин погладил его по холке, уже успев привыкнуть к компании демона.
-Счастливо тебе, Джанин,- рыкнул волк, но не отошел от ноги Каташи. Его белая шерсть струилась шелком, а глаза неотрывно смотрела на джанина. Тот был вымотанным и усталым. Но в нем горела надежда, которой не было в сердцах остальных. Хаттори, видя ее, поражался джанину. Тот оказывается, верил в чудеса…
-уходи быстрее,- прошептал Каташи, чувствуя, что расставание не дастся ему легко. Волк ухмыльнулся.
-прогоняешь меня, наследник Ину.
Каташи покачал головой и сел рядом с Хаттори, погладив волка за ушами и заглянув ему в его черные глаза, совсем не похожие на звериные. Возможно это была правда и в Каташи просыпались демоны самураев клана Чикара, возможно же постоянное присутствие Хаттори рядом успокаивало, но Каташи действительно не хотел прощаться с этим странным существом, которое по словам Цзяна, не было существом ни асуры, ни нагаре боши. Поговаривали, что Хаттори был демоном, вырвавшимся из-за девятых врат. По крайней мере это объясняло его могущество.
-нет,- Каташи улыбнулся, но вяло и бессильно. Маска была стянута вниз, он все еще был в жилете Анбу, который был перепачкан кровью. Шаринган приобрел свой обычный вид. Но Хаттори знал, что не забирал у джанина того, то он добился сам. И не забирал того, что Джанин заслуживал. Молодое лицо Каташи было слишком серьезно для его внешности и это пугало волка.
-Ясно,- Хаттори прошел вперед и улыбнулся,- зови, если тебе понадобится помощь и знай, что я приду. Ведь все еще ты мой хранитель.
Каташи кивнул и встал с земли. Последний раз он кинул взгляд на волка и развернувшись, зашагал прочь. Он знал, что Хаттори уже исчез. Потому что больше его чакры не видел. Демон пропал для джанина навсегда. Усталость навалилась на него на удивленнее резко. Каташи не спал всю ночь. Он вернулся с боя и просидел у кровати Лин, но та так и не пришла в себя, даже тогда, когда уже очнулся Дао. Возвращаясь назад, он надеялся.
Желание увидеть Лин было огромным. Но он медлил, потому что боялся увидеть ее мертвой. Не допуская в голову таких мыслей, Каташи зашагал вперед, про себя повторяя раз за разом только одну фразу:
«Пусть с ней все будет в порядке».
* * *
Йоко еще не ушла из деревни и решила зайти еще в одно место, которое тянуло ее к себе. воспоминания прошлого рядом с могилой Сарутоби казались неимоверно живыми и яркими и каждый раз приходя сюда, Йоко невольно плакала.
Сейчас она сидела на коленях, удобно устроившись напротив могли и с закрытыми глазами вдыхала сладкий запах утреннего воздуха. Она хотела попрощаться с Конохой. Но только сказав кое-что здесь, она могла уйти.
Она пообещала, что будет защищать свою деревню до конца. Будет защищать ее всегда и везде, потому что это была ее судьба. Она не выбирала ее, но она обещала это своему единственному любимому и родному человеку, которому Йоко была обязана всем тем, что сейчас имела. Ее дедушка был тем самым человеком, который любил ее по настоящему. Любил и не просил любви взамен. Он поставил ее на ее путь. Указал ей дорогу. Давал ей советы, но никогда не подчинял ее себе. Йоко любила его и хотела попросить прощения.
Старые призраки оживали рядом с ней и все пережитые картины последних двух дней, снова проплыли перед глазами куноичи. Она надеялась вновь услышать его совет, но ответом ей была тишина. Ветер пел свои песни деревьям, птицы щебетали свои серенады любимым и жизнь не прекращалась ни на минуту, даже не останавливаясь, вопреки всем бедам людским. Йоко больше не плакала. Слезы просто закончились. Но успокоение пришло. Слишком долго она страдала. Слишком долго искала свой путь.
Сейчас она слушала тишину и тепло расползалось по ее израненному сердцу.
* * *
Каташи встретил Лин выходящую из леса и несказанно обрадовался. Конечно, она выглядела не ахти. Но он даже этого не заметил…
они сидели рядом с тем ручьем, у которого Лин учила Мино. Каташи привел ее сюда, потому что здесь было тихо и спокойно. На одной из сторон он нашел лавку и сейчас они сидели там, держась за руки. Лин прижалась к нему с одной стороны, а Джанин просто смотрел вперед, радуясь тому, что она была рядом. Теперь уже все было позади. Он был рядом с ней и знал, что больше никуда ее не отпустит. В его сердце горели мысли о том, что Тсюнад должна была ей помочь, хоть Джанин и понимал все их безумие. Он сжимал ладошку Лин, теряясь в ее тепле. Она была рядом.
-Каташи?
Лин прошептала его имя несколько несвязанно, но Джанин выпрямился и посмотрел ей в лицо. Лин улыбалась, хотя была белее, чем белый снег в горах страны молний. Он протянул к ней руку, обнимая и прижимая к себе, маленькую и слабую самурай. Он только сейчас понял, какой она была на самом деле, пусть даже она носила маску получше, чем он сам. Только сейчас он понял, что за силой и смелостью стояла ее доброта и упорство. Все ее победы были результатами проигрышей. Лин была благородна и великодушна, а из этих качеств рождалось ее бесстрашие и настойчивость. Она была слаба, но никогда не позволяла себе проигрывать. Она пережила много боли, но Джанин знал, что больше не даст никому ее тронуть. Она была в его сердце и он любил ее и не хотел ее терять. Она заставила его вновь противоборствовать судьбе. Снова научила радоваться жизни. Показала целый мир и должна была подарить ему детей. Он знал, что был готов ради нее на все. И знал, что без колебания отдаст за нее и жизнь.
-спасибо, что выполнил обещание,- Лин отодвинулась от него и заглянула ему глаза. Выражение лица джанина было мягким, он смотрел на Лин даже не с любовью, а скорее с нежностью,- ты простил меня.
-Я не мог не простить,- Каташи закрыл глаза. Лин прижала его руку к себе, сжимая обеими маленькими ладошками его длинную худую кисть.
-Чтобы не случилось,- Лин вдруг заплакала, заставив джанина вздрогнуть,- ты должен знать, что я люблю только тебя. И если что-то случится…
-ничего не случится, успокойся,- шепнул Каташи стирая, слезы с ее лица,- все образуется…
-Ты должен знать, что я буду любить тебя вечно,- Лин же продолжала плакать, но ее плач не был громким. Он был немым и ни звука, ни всхлипа не раздалось из ее легких. Каташи успокаивал ее десять минут, гладя по волосам. Когда она подняла голову, Каташи поцеловал ее, держа за руку. Поцелуй не был долгим. Он чувствовал ее слезы у себя на щеках. И к своему ужасу почувствовал, как пальцы ее руки расслабляются. Он резко открыл глаза, увидев как по ее щекам продолжают течь слезы. Сердце подскочило в груди, но потом словно бы исчезло, оставив внутри у Каташи только большую пульсирующую рану. Ее губы были все еще у его губ, но он даже не чувствовал ее дыхания. Лин покачнулась, но Джанин поймал ее, мягко схватив за плечи. Ее голова упала, тело стало бесчувственным. Глотая рыдания, Каташи с ужасом посмотрел на самурай…
-Лин,- прошептал он, закрывая глаза и прижимая ее безжизненное тело к себе. Приподняв на руки, он положил ее на колени, понимая, что в ней больше нет жизни, но обнял так, словно ждал чего-то. Он знал, что этот момент должен был наступить. Но он очень надеялся, что он не наступит. И он не ожидал, что он наступит вот так. Зарываясь лицом в ее волос, поседевший и хрупкий, Каташи ощутил слезы, которые уже очень давно не ощущал на своем лице. Они текли помимо его желания. Текли все больше и больше, и сжав зубы, Каташи разрыдался, греясь в ускользающем тепле ее тела.
Ветер дул. Солнце восходило над горизонтом, но Лин больше не было. Ее последние секунды был отданы тому, кого она любила, а последние мысли были только о нем. Она умерла не как Курои, не в темноте, но в свете. Возможно этому посодействовал дух Чжулун, которая умерла в туже секунду, возможно проста такая судьба, но Лин умерла легко и практически без мучений, растворившись в свете сознания. Она чувствовала легкость и сладость его поцелуя. Она умерла так, как всегда хотела уйти из этого мира. Не в бою. Не с мечом в руке, сея смерть вокруг. Ее окружила теплота, а слезы в глазах помогали ей сдерживать крик. Она надеялась, что он простит ее и за это. Пропадая в небытие бесконечного сна, она просила только о том, чтобы до конца, до последнего момента чувствовать его присутствие рядом…
Каташи еще долго плакал, держа ее тело в своих руках и упиваясь ее сладким запахом. Он вспоминал все то, что у них было, от самой первой встречи и до конца. Каждое воспоминание было дорого для него. Даже самые нелепые и смешные, они были бесценны.
Когда слезы кончились, а боль превратилась в нескончаемую муку, Каташи начал просто покачиваться взад вперед, держа ее тело в руках так, будто бы он боялся ее потерять. Он винил себя в ее смерти, хотя он был не виноват. Винил себя в том, что вовремя ее не остановил. В сердце бушевали воспоминания и боль потери.
И безумная мысль о том, что Лин умерла.
Фанфик добавлен 12.04.2011 |
1455
0
