Кимоно дословно с японского переводится как «одежда». Первоначально «кимоно» обозначало одежду всех типов, но впоследствии стало обозначать исключительно те «халатики», которые до сих пор носятся многими японскими мужчинами и женщинами, ну и детьми, разумеется, тоже.

Кимоно по форме напоминает букву «Т» и такое длинное, что достигает лодыжек. При этом все швы в кимоно исключительно прямые. Также имеется воротничок и, разумеется, рукава, причем ширина рукавов бывает разной и, соответственно, может много сказать о владельце кимоно. В частности, девушки на выданье носят кимоно с такими широкими и длинными рукавами, что в длину те практически достигают пола, а в ширину могут быть до полуметра.

В древности кимоно распарывали для стирки, после чего снова сшивали, но современные ткани и методы очистки свели на нет такую необходимость. И тем не менее, кое-где кимоно ещё стирают по старинке. Для предотвращения лишней помятости, появления морщин, а также для того, чтобы слои кимоно не путались друг с другом, кимоно смётывают крупными и свободными стежками.

На протяжении всей истории кимоно существовало множество самых различных вариантов расцветок, тканей и различных аксессуаров – таких, как оби. Существует множество стилей кимоно – от самых официозных до откровенно-легкомысленных. Степень формальности женского кимоно определяется, в первую очередь моделью и тканью, а также цветом. Женское кимоно для молоденькой девушки имеет более длинные рукава и в целом более сложно, нежели кимоно для японки постарше.

Мужское кимоно имеет одну основную форму и шьётся из тканей приглушенных расцветок. Формальность также определяется типом и цветом аксессуаров, типом ткани, а также количеством (или, наоборот, отсутствием) kamon (гербов семьи). Для кимоно шёлк является самой желательной (и к тому же высококачественной) тканью, среди всех тканей он наиболее официозен. На втором месте находится хлопок, на третьем же – появившиеся, но довольно редкие, кимоно из полиэстера.

На сегодняшний день как женское, так и мужское кимоно можно приобрести необходимого размера. В связи с традицией шить кимоно из одного-единственного рулона ткани, очень сложно найти большой размер и очень дорого сшить кимоно большого размера на заказ. У борцов сумо, например, у всех кимоно сшиты по заказу.

Кимоно может быть довольно дорогим – стоимость женского кимоно может легко превысить 10 000 у.е., а полный «боекомплект» вместе с нижним бельём, оби, сандалиями, таби и завязками может превысить порог в 20 000 у.е. Сделанный в единственном экземпляре оби мог легко стоить несколько тысяч долларов.

Однако, большинство кимоно, принадлежащих увлекающимся их собиранием или историческим реконструкторам, являются более дешёвыми. Активисты делают кимоно самостоятельно, перешивая старое или же используя в качестве примера стандартное, а окрашенный вручную шёлк заменяют на сделанные машиной ткани. Такое поношенное кимоно на внутреннем рынке может стоить около 500 йен, женские оби, сделанные по шаблону – около 1500 йен, но будучи выполненными вручную могут продаваться за многие тысячи долларов. Мужские же оби, как более узкие и короткие, стоят гораздо дешевле женских.
Кимоно никогда не расходуется впустую и старое кимоно может быть использовано для изготовления самых разных вещей:
- хаори;
- детское кимоно;
- ткань может использоваться для починки похожего кимоно;
- из больших кусков ткани могут изготовляться сумочки и им подобные аксессуары.

Кимоно, повреждённое ниже талии, могло носиться с хакама. Существовали также умельцы, распускавшие испорченное кимоно по ниточке, которую и переплетали потом в новую ткань, шириной в мужское оби. Такой метод обновления кимоно называли saki-ori.

Сегодня кимоно как правило носят только в официальных случаях и по большей части только женщины. Женщины старшего возраста (да и некоторые мужчины тоже) носят кимоно ежедневно. Также по сути ежедневно кимоно носят профессиональные борцы сумо, т.е. они обязаны надевать традиционную одежду всякий раз, когда находятся на публике вне ринга. Помимо этих случаев кимоно надевают на свадьбах и чайных церемониях, а также на спортивных состязаниях типа кэндо.

В Японии множество «кимономанов», которые часто ходят на курсы, где им объясняют, как надевать и носить кимоно. Занятия включают в себя выбор соответствующих сезону и предстоящему мероприятию ткани и фасона, способы завязывания оби и многое другое.

Запахивают кимоно всегда таким образом, чтобы его левый конец всегда был сверху или, иначе говоря, «на правую сторону». Таким образом одеваются и мужчины, и женщины, а на левую сторону запахивают кимоно только на покойнике.

Традиционным аксессуаром к кимоно является оби – широкий и мягкий пояс, который несколько раз оборачивается вокруг тела и завязывается сзади сложным бантом. Спереди бант завязывают исключительно представительницы одной из самых древнейших профессий – дзёро. Разумеется, к кимоно подойдёт далеко не вся обувь (про современную речи и быть не может), поэтому японцы до сих пор носят традиционные гэта или дзори. И, как правило, кимоно носится во «множественном числе», т.е. под одно верхнее и наиболее богато украшенное кимоно надевают ещё несколько нижних и похуже. Такое нижнее кимоно получило название nagajuban.

История возникновения кимоно

Японцы скалькировали своё кимоно с китайского hanfu посредством возникающих в V в. н.э. культурных связей, а свой окончательный вид кимоно приобрело в эпоху Хейан (794-1192) и с тех пор его внешний вид остаётся неизменным.

Традиционно все женского кимоно делают на один размер, а уж подгоняют его под себя сами владелицы, сворачивая и подворачивая кимоно так, как им удобно. Шьют кимоно из одного единственного куска ткани (в Японии выпускают специальную ткань для пошива кимоно определённой длины и ширины, так что её остаётся только раскроить на несколько прямоугольников и прострочить), которая в старину делалась руками. Также вручную кимоно и расшивалось – понятно, что стоило оно немалых денег, поэтому носилось крайне бережно.

Потому что хотел сэкономить места в темке.
О бусидо
В XII-XIX веках в Японии у власти находилось сословие воинов, называемых по-японски буси, или самураи. Вначале, в период Хэйан, это были просто группы самообороны для защиты феодальных поместий и поддержания общественного порядка. В условиях феодального строя, при котором вассалы получали покровительство и землю от сюзерена в награду за преданность и службу, клан самураев приобрел небывалое могущество (Burns и Ralpf, 1955, с. 408). В эпоху Эдо самураи считались высшим из четырех сословий (остальные три — крестьяне, ремесленники и торговцы). Несмотря на отмену сословной иерархии во время Реставрации Мэйдзи (японская буржуазная революция 1868 года) в конце XIX века, бывшие самураи приняли активное участие в модернизации Японии. В итоге они сохранили огромное влияние на японское общество, и дух самураев (или бусидо) оставался важнейшим фактором в формировании японского национального характера.

Бусидо отражает этические воззрения, сформировавшиеся в среде воинов-самураев. Хотя этот термин не использовался до периода Эдо, само морально-этическое мнение о нормах поведения самураев складывалось в период Камакура и, эволюционируя с усвоением неоконфуцианских идей в период Эдо, после Реставрации Мэйдзи, легло в основу мировоззрения, философии и жизненных принципов военного сословия и в целом всего японского народа (Бусидо, 1988, с. 2111). Важно отметить, что «бусидо имел отношение не только к воспитанию воинственного духа и умения владеть оружием; кодекс самураев предполагал абсолютную преданность сюзерену, обостренное чувство личной чести, строгое следование служебному долгу и готовность, если понадобится, пожертвовать жизнью в бою или в соответствии с ритуалом (харакири — самоубийство путем вспарывания живота.)» (Bushido, 1983, с. 221).

Истоки бусидо – дзэн-буддизм

Буддизм был привнесен в Японию из Китая в VI веке и оказал огромное влияние на японскую культуру. В конце XII века в Японии была основана буддийская секта Дзэн. В то время как другие буддийские секты занимались преимущественно религиозными аспектами жизни японцев, секта Дзэн сыграла важнейшую роль в формировании японского национального характера, выработке определенных стереотипов поведения и мышления.

Под сильным влиянием учения дзэн возникли такие традиционные виды искусства, как чайная церемония (садо), аранжировка цветов (кадо), поэзия хайку и каллиграфия (седо). Вдобавок, идеология дзэн оказала значительное влияние и на бусидо.

Так как [дзэн-буддизм] делал упор на физическую подготовку, искусство самоконтроля и практику медитации вместо обычного обучения, секта апеллировала к воинскому сословию, представители которого считали, что учение дзэн придавало им мистические силы, способные раскрыть тайну бытия и помочь в практической деятельности, а это рассматривалось как важнейшее условие для сохранения их социального статуса (Burns и Ralph, 1955, с. 503).

Главная цель дзэн-буддизма заключается в достижении его адептами духовного просветления (сатори) через ощущение Будды в себе: «Нирвана видится как освобождение от человеческого сознания, от груза запутанных мыслей и ощущений реальности». Согласно этому учению «Будда существует во всех предметах, но... эту действительность нельзя постичь, так как она находится за пределами дуализма и формирования конкретного представления» (Davies, 1998, с. 1). По этой причине учение дзэн делает упор на ощущениях собственного тела для познания истины. Говорят, что «достичь состояния сатори - значит познать истину вне разума (мусин, или бессознательное)», перейти в состояние подсознательно-ассоциативного мышления (Suzuki, 1988, с. 220). Состояние мусин— секрет успеха в воинском искусстве. Как утверждает мастер дзэн Такуан:

[Бессознательное] — это сознание, которое не нацелено на конкретную задачу... В состоянии мусин, или мунэн, мысль скользит от одного объекта к другому, струясь как поток воды, ощущая малейшие изгибы пути. Поэтому разум выполняет свои функции подсознательно. Но когда течение (поток мысли) останавливается на какой-либо одной точке, все другие точки ничего не получают, и в результате наступает торможение (там же, с. 111).

Другими словами, состояние бессознательного соединяет тело с душой. Многие самураи усердно тренировались, чтобы через дзэн достичь подобного состояния, и это уменьшало их страх перед смертью. В письме Такуана, адресованном Иэмицу, великому фехтовальщику и одному из учителей сегуна Токугава, мастер дзэн давал следующие советы.

Когда противник пытается ударить вас, ваши глаза все время следят за движениями его меча, и вы пытаетесь следовать за ними. Но как только ваше внимание сосредоточится на мече, вы перестанете владеть собой и неизбежно потерпите поражение... Поэтому даже не думайте о себе (там же, с. 95-96).

Таким образом, духовные составляющие бусидо пришли из дзэн-буддизма, и дзэн-медитация использовалась самураями для физических и духовных упражнений. С помощью дзэн-тренировок они достигали вершин мастерства во владении своим оружием, сохраняя хладнокровие и спокойствие при любых обстоятельствах.
Истоки бусидо – конфуцианство

В дополнение к важнейшему влиянию дзэн-буддизма современная концепция бусидо включила основополагающие принципы учения Конфуция — конфуцианства.

Конфуцианство — это первая и главная, рациональная и утилитарная философия человеческой природы, которая считает достойные человеческие отношения основой общества ... [Оно], устанавливает общественный Порядок на базе строгих этических норм, определяющих центральную роль семьи и государства, управляемых образованными людьми с высокими моральными устоями и мудростью. [Имеются четыре принципа]: 1) жэнъ— гуманность, теплые человеческие отношения между людьми; 2) и — верность, лояльность или справедливость; 3) ли — соблюдение норм поведения и морали; 4) син — мудрость (Davies, 1998, с. 2).

Идеи неоконфуцианства развил в Китае Чжу Си (Чжу-цзы) (1130-1200). По-японски неоконфуцианство обычно называлось сюсигаку (религиозное учение). Это учение постигалось монахами секты Дзэн в монастырях годзан в период Муромати и принималось во внимание феодальными баронами при разработке законов. В период Эдо школа Чжу Си получала мощную поддержку от сёгуната Токугава (военное правление клана Токугава). Сегуны считали, что «философия [Чжу Си] может быть весьма полезной для оправдания и идеологической легитимизации феодального устройства государства и общества, сложившегося в Японии в XVII веке». Для школы неоконфуцианства наиболее важными считались принципы ли (пристойность, соблюдение норм морали) и жэнъ (гуманность), в которых особо ценились почитание родителей и преданность господину (Varley, 1986, с. 151). Самураи считались высшим сословием в период Эдо. Это были не только воины, но и видные политические деятели. Поэтому, как утверждает Бисли (Beasley, 1999, с. 158), «воспитание самураев было направлено на то, чтобы сформировать характер и приобрести знания, необходимые для официальной карьеры... Считалось, что самураям необходимо прививать «правильные» моральные установки, если им предназначалось работать в правительственных сферах». Исходя из этого, сёгунат Токугава и подвластные ему феодальные бароны организовали множество школ, дававших возможность их слугам изучать идеи конфуцианства.

Ряд японских мыслителей отвергали неоконфуцианское ортодоксальное учение Чжу Си как трудно адаптируемое в японском обществе. Ими в середине периода Эдо были основаны когаку («школы по изучению древности»). Ученики когаку вернулись к работам классического китайского конфуцианства, чтобы досконально разобраться, чему же все-таки учили древние мудрецы («Когаку», 1993, с. 808-809). Ямага Соко был одним из первых среди тех, кто изучал старинные учения. Он утверждал, что «искренняя или правдивая жизнь... — заключается в следовании принципам правильного управления, которое позволяет тем, кто им следует, общаться с тем, что было жизненным и динамичным в их душе» (там же, с. 808). Ямага Соко происходил из самураев и хорошо разбирался в военном деде. Его считают одним из основных составителей кодекса бусидо. «Самурай, — утверждал Соко, — должен совершенствовать не только свое физическое состояние как воин, но и разум и силу воли» (Varley, 1986, с. 183-184). В заключение отметим, что с помощью самурайского сословия конфуцианство достигло пышного расцвета в период Эдо. Его основополагающие принципы — преданность и гуманность — проникли не только в правящий са мурайский класс, но и повсеместно укоренились в простом народе, в результате чего стало возможным существование убежденных последователей конфуцианства и в современной Японии.

Преданность

В книге «Хагакурэ» (цит. по Suzuki, 1998, с. 72-73), самурай Ямамото (период Эдо) утверждал, что «Бусидо означает непреклонное желание умереть». (Бусидо то ва сину кото то мицукэтари.) Подразумевается, что все самураи должны жить достойно и благородно, чтобы не сожалеть, когда к ним придет смерть, а видеть смерть было делом обыденным. Самураи следовали строгому моральному кодексу, предписывающему вести себя достойным образом, быть справедливыми, скромными и т.п. Более того, как поясняет Нитобэ (Nitobe, 1935, с. 86), «личная преданность является моральным связующим в отношениях людей любых сословий, но только в кодексе рыцарской чести преданность занимает важнейшее место».

Преданность была, таким образом, определяющей чертой взаимоотношений в феодальной Японии: отношения между сюзереном и вассалом в период Камакура характеризовались как «обязанности и служение» (гоон то хоко). Экономическая сторона жизни самураев зависела от земельного надела, господин гарантировал своим слугам определенную территорию и давал им дополнительные владения (поместья) в соответствии с ратными подвигами.

Были и совершенно противоположные принципы, отразившиеся в этических взглядах самураев в период Камакура. Так, Вацудзи (цит. по Сагара, 1964, с. 162-164) утверждает, что отношения между слугами и хозяином строились на беспрекословном повиновении и самопожертвовании. Они были связаны друг с другом духовно; господин дарил землю своим вассалам сверх того, что они заслуживали, а вассалы без раздумий жертвовали собой во имя господина.

Иэнага (Ienaga), с другой стороны, считает, что самураи служили своему господину исключительно за вознаграждение (там же). Когда служба не удовлетворяла господина, он прибегал к санкциям; или же недовольные самураи, в свою очередь, открыто требовали большей награды. И все же понятие «честь» всегда затрагивало отношения сюзерена и вассалов. Самураи часто разрывались между стремлением к независимости и преданностью своему господину, чтобы спасти эту самую честь. На самом деле, однако, характер отношений между феодальными баронами и их самураями был самым разным в зависимости от величины владений (Икэгами, 200, с. 83-84).
Честь

Самураи ценили честь превыше всего, что выражалось в афоризме «Лучше умереть, чем опозорить себя» (Одзава, 1994, с. 13). Самураи, принявшие смерть в битве, удостаивались воинских почестей и славы и желали, чтобы эта слава передавалась из поколения в поколение вечно. В бою они старались быть первыми и вели воинов в атаку, выкрикивая свои имена, чтобы продемонстрировать врагу бесстрашие и отвагу (там же, с. 65). Честь многое значила для самураев, являясь предметом их гордости, и достойная смерть самурая означала, что его потомкам будут обеспечены забота и уважение сюзерена. Один пример: в 1582 году войска Уэсуги Кагэкацу бились против воинов Ода Нобунага. Когда Уэсуги оказался в критической ситуации и одна из его крепостей готова была пасть, самураи, оборонявшие ее, приняли следующее решение:

Непосредственно перед падением этой крепости... вассалы решили, что будет достойно сожаления, если они попадут в плен живыми и неприятель опозорит их имена. Они решили прибегнуть к cэппуку (иное чтение — харакири) и оставить потомкам свои имена незапятнанными... Они не только умерли достойно: каждый перед смертью написал свое имя на деревянной дощечке и прикрепил ее к голове через отверстие, проделанное в собственных ушах. Короче говоря, они сделали это, чтобы показать, кто есть кто. И действительно, их имена передавались по наследству и остались в истории. Все их потомки были вознаграждены Уэсуги (Номура, 1995, с. 8-9).

Как видно из этого примера, сэппуку, или добровольное освобождение души от тела, было наиболее почетным видом смерти для самурая. Живот считался местом, где обитает душа и сосредоточены все привязанности человека, и самураи таким способом ухода из жизни демонстрировали свою честность и цельность натуры (Nitobe, 1935, с. 118-120). Самураи также демонстрировали свое бесстрашие и стойкость и испытывали чувство полного удовлетворения, убивая самих себя своими мечами — самым ценным и важным из того, что у них оставалось (Окума, 1995, с. 28).

После краха самурайского сословия

Самураи как сословие прекратили свое существование после крушения феодальной системы; тем не менее определенные моральные ценности, которым они следовали, включая преданность, справедливость, честность и честь, высоко котировались и в эпоху Мэйдзи (Номура, 1995, с. 232). Однако японская нация злоупотребила понятием преданности и породила фанатиков-патриотов, когда вела войны против других стран в XIX и XX веках. Военные совершали зверства в отношении невинных людей на территории других стран, хотя самураи прежних времен соблюдали определенные приличия и пользовались уважением своих врагов. Однако в период новейшей истории японские солдаты слишком фанатично дрались за свою страну и императора, что привело ко многим трагедиям.

Например, перед уходом на Русско-японскую войну 1904-1905 годов некоторые солдаты убивали своих детей, если в доме была больная жена и не оставалось других опекунов, так как не хотели обрекать семью на голодную смерть. Они считали такое поведение проявлением преданности императору. Согласно Томикура и другим авторам (1975, с. 100-105), подобные поступки считались достойными похвалы, так как убийство ребенка и больной жены рассматривалось как выражение преданности и жертвенности по отношению к своей стране и императору Мэйдзи.

Другими примерами извращенного понимания чувства долга были смертники (или камикадзе — досл, «божественный ветер»), в т.ч. известный самоубийца генерал Ноги. Большинство отрядов камикадзе составляли военные летчики, которые подвешивали бомбы к самолету и пикировали на вражеские корабли, взрывая их вместе с собой. Генерал Ноги вместе с женой совершил ритуальное сэппуку, чтобы последовать за императором Мэйдзи после смерти. Обычно такое поведение расценивалось как пример проявления японского духа.

Впрочем, по мере модернизации страны, осуществляемой во времена императора Мэйдзи, общество утрачивало духовные основы японского кодекса бусидо, и кое-кто даже утверждал, что понятие бусидо исчерпало себя с окончанием периода Мэйдзи (Номура, 1995, с. 237).

Бусидо в новейшее время

Как указывалось выше, бытует мнение, что дух бусидо как отличительная черта национального характера японцев едва ли существует сегодня. Однако некоторые признаки бусидо еще можно обнаружить в боевых и эстетических видах искусства, в которых определенные упражнения (ката) выполняются многократно до тех пор, пока исполнитель не овладеет ими в совершенстве и не достигнет состояния «небытия». Важны также манеры, правила поведения; ученики школ восточных единоборств демонстрируют преданность своим преподавателям и относятся к Ним с большим уважением.

К сожалению, лояльность, преданность по бусидо имела своим следствием также и характерное для японцев «перерабатывание», которое иногда приводило к летальному исходу (кароси) в случаях, когда люди работали, не жалея сил и демонстрируя свое старание сделать все возможное для своей компании и ее владельцев. Более того, в наши дни некоторые японцы даже совершают самоубийство, когда хотят восстановить подмоченную репутацию или извиниться за свои ошибки или проступки по отношению к семье или компании. Японцы склонны оправдывать и даже восхвалять подобные самоубийства и испытывают симпатию к жертвам. Все это оказывает негативное влияние на людей, особенно молодых, начинающих думать, что самоубийство — простейший путь избавления от всех бед.

В итоге отметим, что бусидо оказал сильнейшее влияние на формирование японского национального характера. Как указывалось выше, дух бусидо еще доминирует в японском обществе в некоторых сферах, в то время как в других его бывает трудно обнаружить, например среди молодых людей, не отличающихся почтительностью к своим учителям и не утруждающих себя соблюдением норм приличия в обществе. То есть в современной Японии одни обнаруживают хорошую осведомленность во всем, что касается бусидо, тогда как другие больше им не интересуются. Бусидо как характерная особенность японской нации, похоже, сейчас переживает поворотный момент, и его роль в жизни японцев в значительной степени зависит от каждого из них.
P.S. Фотки не буду показывать.А то они жуткие.

Только в собственном жилище можно чувствовать себя в относительной безопасности, отдохнуть от давления окружающего мира и побыть с семьёй наедине. Что же представляет из себя традиционный японский дом?
В традиционной Японии архитектура и стиль дома зависели от положения их владельца – зажиточные самураи использовали для постройки своих жилищ самые лучшие материалы и привлекали к работам самых искусных плотников. Дом такого самурая обычно был обнесён стеной с воротами, размер и украшение которых соответствовали положению хозяина дома в самурайской иерархии. В основании дом имел прямоугольник и был одноэтажным (сейчас традиционные дома всё-таки делают уже двухэтажными). Всю конструкцию приподнимали на сваях (на 60-70 см), что предохраняло её от сырости и плесени, а также от небольших толчков землетрясений. Главными героями в конструкции являются опорные столбы, которые врывали в землю или ставили на каменные "подушки". Вторую скрипку в сооружении японского дома играет крыша – она значительно больше крыш, сооружаемых на Западе, и призвана защитить дом от палящих солнечных лучей и сильных дождей или снега.
Стены, обращённые к улице, зафиксированы и неподвижны, в то время как стены, выходящие во внутренний дворик, делались раздвижными. Внешние раздвижные стены – амадо – делались из твёрдых деревянных пластинок и в тёплое время года снимались насовсем. Существовали (и существуют) ещё одни перегородки, отделяющие жилые помещения от веранды, - сёдзи. Первоначально веранда (энгава) делалась для того, чтобы охранник (а впоследствии и все жители дома), обходя территорию, не нарушил покой дома и не повредил красоте сада, который является неотъемлемой частью японского дома. Когда снимаются или раздвигаются сёдзи и амадо, то интерьер дома образует единое целое с окружающей его природой. Рама и решётка сёзди делаются из дерева, а верхняя часть с наружной стороны оклеивается рисовой бумагой, пропускающей свет. Деление на комнаты происходит с помощью внутренних раздвижных стен - фусума, чья верхняя часть с двух сторон оклеивалась непрозрачной рисовой бумагой, чью поверхность нередко украшал рисунок. Из практичных соображений в нижней части рам бумага закрепляется бамбуковыми планками.
При входе в дом обязательно снимают обувь, которую можно оставить на специальном камне у входа. По деревянному полу веранды или комнат сейчас разрешается ходить в тапочках, но при входе на территорию, выстланную татами, нужно снять и тапочки. Татами представляют собой маты из прессованной рисовой соломы, обшитые травяными циновками и скреплённые по краям специальной плотной тканью (чаще всего чёрной). Татами всегда делаются прямоугольной формы, что делает их удобной единицей для измерения площади помещения. Размер татами http://fan-naruto.ru/forum/44-686-2#117918различается в различных районах Японии, в частности, в Токио стандартом татами является следующий: 1,76х0,88 м.


В традиционном японском доме согласно принципу ваби очень мало мебели, при этом важно не спутать аскетичный сам по себе дом буси и действительно традиционный японский дом. В лучших домах в гостиной находились встроенная доска для письма, полочки для демонстрации книг, а также токонома (ниша) – эстетический центр всего дома, где мог висеть свиток (гакемоно) с изречениями или рисунком, стоять букет цветов или ценный предмет искусства. Свитки могут меняться в зависимости от времени года или же по желанию хозяев. Во время праздников в токонома помещают соответствующие атрибуты и украшения, правда, в последнее время чаще всего в нише ставят телевизор…
Предметы повседневного обихода (в том числе и спальные принадлежности) убираются во встроенные шкафы, а сидят, отдыхают и спят японцы на полу. В эпоху Эдо особой популярностью стали пользоваться сундуки на колёсиках, куда складывали различные ценности и прочее имущество. Колёсики служили гарантией быстрой эвакуации всего необходимого из горящего дома, который, кстати говоря, при своём разрушении не мог нанести кому бы то ни было особо тяжкого ущерба в силу своего относительно малого веса.
Одна и та же комната могла использоваться и как спальня, и как рабочий кабинет – достаточно лишь расстелить футон или внести столик для письма. Помимо этих столов с ящичками, где можно было хранить всё необходимое, популярностью пользовались так называемые сервировочные столики, которые покрывались лаком. Причем вся мебель в традиционных домах была исключительно лёгкой, дабы не оставлять следов на мягких татами.
Отдельно стоит упомянуть материалы, используемые для постройки и оформления такого дома:
- дерево для сёдзи и фусума не лакируется, а свой блеск и золотистый или коричневый цвет приобретает от времени и соприкосновения с людскими руками, что замечательно соответствует принципу саби.
- камень не шлифуется до блеска, а металлические изделия как правило покрыты патиной, которую никто не собирается счищать, т.к. японцев привлекают следы времени, оставленные на тех или иных вещах, именно в этом они видят особое очарование.
Таким образом обустраивались дома самураев всех уровней, разумеется, с поправкой на ранг и положение в обществе – по мере уменьшения дохода и престижа самурая дома становились меньше, а убранство и декор – проще.


Дома простолюдинов значительно отличались от жилищ воинов: у торговцев и ремесленников в передней части дома располагалась лавка, позади которой находились жилые помещения для семьи и работников. Большая часть подобных домов представляла собой простые и лишённые украшений постройки, внутреннее обустройство которых было чрезвычайно скромным. В конце Реставрации Мейдзи большинство семей сидели и спали прямо на деревянном полу, подстелив для мягкости мешки, набитые соломой. Позднее горожане стали подражать богатым самураям и использовать для этих целей татами. Также во многих городах были запрещены многоэтажные постройки, но некоторые тем не менее умудрялись обходить этот запрет. В частности, в Канадзаве властями регулировалась высота крыши фасада у домов ремесленников и торговцев, она не должна была превышать полутора этажей. Действительно, у многих крыша фасада находилась на этой высоте, но затем постепенно поднималась и образовывала полноценный второй этаж.
Небогатые ремесленники и поденщики с большинстве своём жили в нагайях ("длинных домах"), которые были рассчитаны на несколько семей. Передняя дверь каждого отсека выходила на узенькую кухню с земляным полом. В ней размещалась глиняная печь, место для дров, а в стены были вколочены деревянные колышки для горшков и кувшинов. Человек или целая семья жили и иногда даже работали в единственной комнате размерами три на три метра. Жители подобных помещений страдали от духоты летом, а зимой мёрзли, пытаясь согреться теплом очага, на котором готовилась пища. Естественно, что в таких жилищах не было водопровода и всем жителям приходилось пользоваться общим колодцем и уборной, расположенной во дворе.
Жилища крестьян значительно различались по размеру и оформлению, но были у них и общие черты, в частности, разделялись помещения для проживания и помещения для работы. Рабочие помещения с земляным полом использовались семьёй для выполнения сельскохозяйственных работ и для содержания домашних животных. Здесь же находилась глиняная печь и сточная труба для уборки после приготовления пищи. В беднейших домах земляные полы, выстланные мешками с соломой, были и на жилой половине, которая отделялась от рабочей зоны невысокими перегородками. Зажиточные крестьяне достраивали дополнительные комнаты, полы в которых были деревянными, а вдоль стен располагались очаги для приготовления пищи и отопления помещений в зимнее время. Можно даже предположить, что дома деревенской элиты не сильно отличались по убранству и количеству помещений от домов богатых купцов и самураев.
В Японии в принципе не было каменной архитектуры (только стены и цоколи зданий возводились из камня) и дворец отличался от халупы бедняка "всего лишь" площадью и числом помещений, а также качеством и богатством отделки. И японский традиционный дом продолжает жить и сегодня – в сельской местности подобная застройка значительно преобладает, но в мегаполисах подобное расточительство недопустимо и миллионы японцев вынуждены ютиться в домиках, занимающих такую площадь, какую русский бы человек отвёл разве что под гараж.

Посетитель раздевается и садится в ФУРАКО (деревянная бочка с подогретой до 35 градусов водой), при том вода должна находиться ниже уровня сердца. Во время пребывания в фурако не нарушается терморежим работы сердца и всего организма.

Далее клиент переходит в следующую фурако с более горячей водой (около 50 градусов). При этом происходит процесс постепенной адаптации организма к термо воздействию. Потом посетитель принимает сухую ванну из теплых опилок с различными эфирными маслами. Во время нахождения в офуро происходит потоотделение, при этом область сердца и голова не испытывают интенсивный нагрев, что очень важно для гипертоников и других групп. Эта процедура согревает, расслабляет, и, благодаря опилкам, массирует периферические сосуды.

Баня в Японии - это настоящий клуб. Место встреч, дружеских посиделок, приятного времяпрепровождения. Ее прелесть заключается не только в возможности хорошо попариться. Японские политики в период предвыборной компании проводят здесь целые вечера, беседуя в парной или чайной с потенциальными избирателями, не только продвигая тем самым предвыборную платформу, но и приобретая популярность среди масс.

Японцы придумали офуро неспроста. Во-первых, они не признавали мыла. На его изготовление шли убитые животные, это противоречило религиозным убеждениям буддистов, они стали использовать для мытья воду погорячее. Во-вторых, в Японии сырой климат. Непомерная влажность усугубляет зимой пронзительный холод. Дома плохо отапливаются: паровое отопление есть далеко не везде, стоит немалых денег, поэтому даже зимой его работа строго регламентируется. В силу традиций японцы одеваются довольно легко (раньше буддизм запрещал одежду из шерсти животных , меха). Вот и возникла необходимость ежедневно греться, и как следует. В наши дни японцы пользуются мылом и носят теплые вещи. Но национальная баня не только не утратила своего значения, а, наоборот, приобрела новый смысл. Исследования японских медиков подчеркивают, что офуро помогает справиться со стрессами, стимулирует деятельность сердечно-сосудистой системы и почек, является ценнейшим лечебным и профилактическим средством. Она помогает при болезнях обмена веществ, снимает ревматические боли. По статистике японских гигиенистов те, кто регулярно посещают баню, значительно меньше болеют гриппом. Японские спортсмены ценят офуро как разгрузочное средство. Она снимает нервное напряжение после тренировок и соревнований, избавляет от усталости, восстанавливает силы. На Белой олимпиаде в Саппоро наши спортсмены познакомились с так называемыми опилочными банями. Кедровые опилки здесь смешивают с измельченной древесиной, листвой, лекарственными и ароматическими травами (60 видов). Смесь укладывают на специальное ложе и нагревают примерно до 60 градусов. Человек по шею погружается в душистую массу, греется, потеет в течение 15 минут, а опилки впитывают пот и передают телу полезные вещества. Такая баня хорошо рассасывает жировые отложения, омолаживает кожу и уничтожает вредные бактерии.

Времена года в жизни японцев
Японский год имеет четко выраженный сезонный характер: к четырем временам года — весне, лету, осени и зиме — обычно добавляют еще два: сезон дождей, называемый цую, длящийся на большей части территории страны с июня по июль, и сезон тайфунов (с августа по октябрь), зарождающихся в южной части Тихого океана. С учетом двух последних можно сказать, что Япония — страна шести сезонов (Кавадзоэ и Кувабара, 1972).
В Японии выпадает много осадков, что создает благоприятные условия для сельского хозяйства страны, позволяя применять сложную систему поливного выращивания риса, сложившуюся с древних времен. При этом способе рис сеют весной и затем его ростки в начале лета пересаживают на поля. Под летним солнцем они растут быстро, урожай убирают осенью. Этот цикл повторялся с точностью до мелочей на протяжении многих столетий, в результате чего сельское хозяйство, особенно рисоводство, заняло центральное место в жизни Древней Японии. Люди весьма чувствительно относились к временам года и вообще к изменениям климата, Живя весь год в соответствии с распорядком работ на рисовых полях. Современные японцы унаследовали подобное отношение к временам года и климату от своих предков, вот почему смена сезонов по-прежнему важна для повседневной жизни Японии. Пристальный интерес к временам года оказал огромное влияние на весь образ жизни японцев, ежегодные мероприятия и празднества литературу.
Образ (стиль) жизни
Сезоны дождей сопровождаются повышением температуры и очень большой влажностью воздуха в июне-июле. Архитектура японских домов приспособлена для защиты людей от воздействия этих неблагоприятных климатических факторов. Полы приподняты над землей, жилые помещения наполнены воздухом и открыты, ограничены лишь необходимым числом перегородок между комнатами. Раздвижные решетчатые перегородки, покрытые полупрозрачной бумагой, называются сёдзи, а более тяжелые бумажные двери в деревянных каркасах — фусума. Сёдзи и фусума разделяют комнаты вместо толстых стен и обычно остаются открытыми, образуя единое жилое пространство. Следуя традициям, японцы украшают токонома (ниша-альков в стене одной из комнат) сезонными цветами и свитками с изречениями, чтобы насладиться красотой определенного времени года. Жарким и влажным летом они ощущают прохладу, слушая позвякивание маленьких колокольчиков, подвешенных за окном (обычно под карнизом крыши).
Кроме того, в эти дни большинство японцев предпочитают надевать европейскую одежду, так как традиционные японские кимоно весьма дороги и не очень приспособлены к таким условиям. Исключение составляет юката. Это наиболее простой вид кимоно, его носят не только как пижаму или халат для отдыха после горячей ванны, в нем прогуливаются в жаркие летние вечера.
Хотя в Японии едят разнообразные морепродукты, фрукты и овощи, особое удовольствие японцы получают от дегустации так называемых специальных сезонных блюд. Например, побеги бамбука (такэноко) наиболее популярны весной; кушанья из угря (унаги) самые вкусные летом, а японская скумбрия (саба) типична для осенней трапезы.
Напоследок следует отметить, что письма в Японии также пишутся с учетом времени года. Обычно они начинаются со своего рода сезонной преамбулы. Весной: «Сейчас, когда зеленеет молодая трава» или «В эту пору благоухающих дуновений ветерка»; зимой: «Холод усиливается с каждым прошедшим днем» или «В это время пронизывающих холодов». В этих выражениях важно передать ощущение времени года, и многие издаваемые в Японии брошюры предлагают «сборники фраз», подходящих для подобных случаев.
Ежегодные мероприятия
В Японии насчитывается немало ежегодных мероприятий национального масштаба, проведение которых тесно связано с временами года. Например, ханами (любование цветами) весной; Танабата (праздник Ткачихи) летом; различные осенние фестивали и О-мисока (канун Нового года) зимой.
Цветы вишни сакуры (национальный цветок Японии) — считаются предвестниками весны. Сакура, обычно цветет с конца марта до начала мая в зависимости от климата местности. Когда лепестки вишни полностью распускаются, японцы компаниями друзей и коллег по всей стране выбираются за город, в парки — на отдых, связанный с любованием цветами. Во время пикников на свежем воздухе они пьют сакэ и пиво и закусывают едой из коробок (бэнто), расположившись прямо под цветущими вишнями. Ханами продолжается от силы неделю, так как недолог век цветов, и этот неумолимый факт во все времена повергает в скорбь многих японских поэтов.
Фестиваль Танабата традиционно празднуется в ночь на 7 июля. Согласно древней китайской сказке, Ткачиха (звезда Вега в созвездии Лиры) — по-японски Танабата, и ее возлюбленный Волопас, или Пастух (Альтаир из созвездия Орла), разделенные Небесной Рекой (Ама-но гава), или Млечным Путем, раз в год соединяются и идут вместе. В этот день, в соответствии с китайским обычаем, японцы вешают на ветки бамбука прямоугольные полоски бумаги (тандзаки), на которых в стихотворной форме излагают свои заветные желания.
Осенью также проходит множество фестивалей, берущих начало от древних религиозных обрядов, которые передавались из поколения в поколение в форме молебнов во имя обильного урожая. В прошлом эти осенние празднества проводились в знак благодарности богам за урожай, но с течением времени они приобрели другой смысл. Сегодня люди, принимающие участие в этих фестивалях, относятся к ним скорее как к разновидности развлечений или туристическому аттракциону. По случаю торжеств мужчины маршируют по улицам своих городков с переносными святилищами — микоси, чтобы продемонстрировать свою высокую духовность.
О-мисока — это домашний праздник, в течение которого люди весь день занимаются приготовлением к встрече Нового года. В последний день уходящего года в японских семьях убирают весь дом и украшают вход священными лентами и пучками соломы или сосновыми ветками. Некоторые семьи также украшают и ворота в дом (ка-домацу). Многие японцы еще соблюдают выдержавший время обычай толочь сваренный на пару рис для приготовления лепешек (моти), используя ступку (усу) и пестик (кинэ). В качестве новогоднего украшения овальные моти укладываются пирамидой с самой большой лепешкой в основании (кагамимоти); их также подают к специальному новогоднему супу дзони. Многие японцы не ложатся спать накануне наступления Нового года, чтобы вместе со всеми членами семьи проводить уходящий год в добром здравии, наслаждаясь предновогодним звоном колоколов буддийских и синтоистских храмов. Затем они едят гречневую лапшу соба, называемую тосикоси-соба — лапша уходящего года.
Литература
В не столь отдаленном прошлом почти все японцы занимались сельским хозяйством и весьма чутко реагировали на смену времен года, поскольку от погоды зависело само их существование. И сегодня сохраняется особое отношение японцев к временам года, что оказало большое влияние на японскую литературу. Особенно это относится к жанру хайку, трехстиший из 17 (5-7-5) слогов, получивших в наши дни международную популярность. Когда поэты сочиняют хайку, они часто прибегают к киго — специальным словам, описывающим времена года, таким как катёфугэцу (собирательный термин, означающий «цветы, птицы, ветер и луна»). Например, угуису (соловей) поет весной, асагао (утренние ипомеи, вьюнки) расцветают летом, а полная луна наиболее красива осенью; ветер приносит холод зимой и свежесть весной. И хотя сами понятия луны и ветра остаются неизменными, они совершенно по-разному воспринимаются в каждое время года: подернутая дымкой луна весной, но ясная и полная осенью; весенний ветерок — в отличие от холодного зимнего ветра. Кроме того, в хайку отражаются личные новаторские находки автора в использовании изобразительных средств: он может передать приход весны через нежный аромат цветка сливы (умэ), а на приближение осени указать стрекотом насекомых (Такаха, 1976). Наверное, можно сказать, что особая восприимчивость японцев к временам года лежит в основе своеобразного искусства хайку.
Заключение
Иногда можно услышать мнение, что особое восприятие японцами времен года исчезает по мере того, как урбанизация и индустриализация изменяют национальный ландшафт. Люди не ощущают холода или жары, находясь в помещении; не видят весенних цветов на обочинах дорог и весь год могут есть любые фрукты. Здания оснащены кондиционерами, дороги покрыты асфальтом, а о природе многие молодые японцы узнают только по книгам и телепередачам.
Почувствовать красоту каждого времени года, увидеть распустившиеся цветы, наблюдать за светлячками, мелькающими над водой, наслаждаться прекрасными красками осени — для всего этого сейчас большинству японцев надо выбраться за пределы своих городов.
С другой стороны, японцы все же еще сохраняют особую восприимчивость к природным явлениям и смене времен года; это чувство играет большую роль в их повседневной жизни, так как продолжает связывать со всей историей и культурой нации. Хотя, к сожалению, слишком часто в наши дни эта чувствительность к смене времен года существует больше метафорически, нежели испытывается на самом деле.

Манэкинэко
«Манэкинэко» в дословном переводе с японского обозначает «манящую кошку» и представляет собой фарфоровую или керамическую фигурку кота с поднятой лапкой, которого выставляют перед магазином, игровым залом, ресторанами и фирмами в целом. Согласно народной мудрости, правая поднятая лапка должна принести удачу, а левая – клиентов. Фигурки манэкинэко можно встретить в самых различных местах и в самых различных видах: от брелока для ключей до флакончика с освежителем воздуха. «Прототипами» для манэкинэко послужили представители семейства кошачьих породы «японский бобтейл».

Европейцы при взгляде на манэкинэко скорее будут думать, что он машет лапой, нежели призывает подойти поближе и сделать какое-либо действие, это связано с разницей в жестах, используемых на Западе и на Востоке. В частности, те же японцы, когда будут подзывать кого-то, сделают следующий жест: поднимут руку так же, как и манэкинэко, т.е. ладонью от себя, и будут сжимать и разжимать пальцы до тех пор, пока не привлекут внимание. Европейцы же будут совершать примерно то же самое, но в обратную сторону, т.е. по направлению к себе. Поэтому для западного рынка зачастую делают «европеизированных» манэкинэков с лапой, повёрнутой назад.
То, что левая лапа привлекает клиентов, а правая – удачу, является довольно-таки спорным моментом, потому что в различных провинциях утверждают по-разному. Более того, значение поднятых лапок менялось с течением времени, так что манэкинэко сразу с двумя поднятыми лапами являются отличным компромиссом. Также существует мнение, что чем выше поднята лапка, тем больше удачи призовёт манэкинэко. По этой самой высоте некоторые специалисты даже определяют время изготовления фигурки.

Фигурки манэкинэко раскрашены в самые разнообразные цвета, но традиционными цветами для «кошек-цепляющих-удачу» были следующие: белый, чёрный и рыжий, так называемый «триколор», а по сути – обычная расцветка японского бобтейла. Она считалась наиболее счастливой и также называлась «mike», что в переводе и означает «три меха».
Наравне с классической раскраской популярны также и следующие цвета:
- белый – обозначает чистоту и является вторым по популярности цветом;
- чёрный – согласно поверьям, отражает зло. Особенно популярен у женщин – считается, что с его помощью можно отпугнуть преследователя;
- красный – также является защитным цветом, отгоняя злых духов и болезни;
- золотистый – имеет отношение к богатству;
- розовый – далеко не самый традиционный цвет, но становится популярным в последнее время и ассоциируется с любовью.
Как правило, манэкинэко, как и всякие порядочные домашние коты, носят ошейники, которые, как правило, снабжены колокольчиками. Эта символика уходит своими корнями ещё в эпоху Эдо, когда в богатых семьях на домашних кошек непременно надевали ошейник. Колокольчик же был нужен для определения местонахождения любимца. Очень часто на манэкинэко можно увидеть и нагрудник – это также является частью «убранства» кота, содержащегося в богатой семье, но и помимо может быть отсылкой к убранству Дзидзо – защитника больных и умирающих детей, а также путешественников. Благодарные родители при выздоровлении ребёнка стремились украсить изображение бога богатым нагрудником.
Иногда манэкинэко изображается с монетой (koban) в лапах. Золотой koban имел хождение в период Эдо и стоил один рё (может равняться примерно тысяче долларов. «Примерно» потому, что и курс доллара, и стоимость самой монеты с тех пор значительно изменились). В то же время подразумевается, что стоимость монетки, которую держит манэкинэко, составляет как минимум 10 миллионов рё – наверное, для пущего эффекта и привлечения удачи и богатства. Очень часто манэкинэко с денежкой использовали как обычную копилку, имеющую большое хождение на Западе.
Предполагается, что манэкинэко ведёт свою историю с эпохи Эдо (1603-1867), но самое раннее документальное подтверждение действительного существования таких фигурок относится к эпохе Мейдзи, а именно к 1876 году, когда манэкинэко были упомянуты в тогдашней газете. Одна из теорий появления манэкинэко гласит, что одним из нововведений правительства Мейдзи стал запрет на использование неприкрыто сексуального символа, привлекающего гостей в Весёлые кварталы и дома куртизанок. Тогда и стали использовать «завлекающего кота», имитирующего завлекающую женщину.
С культом манэкинэко связано множество легенд, но мы приведём далеко не все.
1. Храмовый кот. Существует предание о том, как богатый даймё прятался под деревом в грозу недалеко от храма Готокудзи, что в современном Западном Токио. И вдруг он заметил, что ему машет кот священника. Даймё последовал за котом и буквально в следующую секунду в дерево, под которым он прятался, ударила молния. Вскоре даймё и священник храма стали друзьями, а сам храм значительно разбогател. Когда кот священника умер, то в честь него и был сделан первый манэкинэко.
2. Дзёро. Дзёро Усугумо из Ёсивары держала кота, которого очень любила. И вот однажды ночью кот стал тащить её за кимоно и что бы она не делала, он всё равно куда-то её тащил. Когда хозяйка борделя это увидела, то решила, что кот заколдован и отрубила ему голову. Голова кота отлетела к пологу, где и пришибла змею, готовую в любой момент напасть. Усугумо была крайне опечалена смертью любимца. И один из клиентов Усугумо решил вернуть ей хорошее расположение духа, принеся ей деревянную фигурку кота, который и стал прототипом для манэкинэко.
3. Старушка. Одна старая женщина из Имадо, что в Восточном Токио, была так бедна, что была вынуждена продать своего кота. И вот как-то кот явился ей во сне и посоветовал сделать фигурку кота из глины. На утро старушка сделала, как советовал любимец, и продала фигурку. Тогда она сделала ещё фигурки и люди их быстро раскупили – и таким образом старая женщина стала весьма богатой.
Образ манэкинэко оказал большое влияние на современную японскую (и не только японскую) культуру: в частности, на персонаж «Hello, Kitty!»; в одной из игрушек («Gambare, Goraemon») манэкинэко служит артефактом, увеличивающим силу, а Брюс Стерлинг написал книгу «Manekineko», в которой жест лапы манэкинэко является символом секретной торговой сети, основанной на искусственном интеллекте.